Блаватская Елена Петровна » Теософия - 1. Разоблаченная Изида. Том I

«Каким образом совершалось кровообращение в этом органе?» – На следующей странице он говорит: «В настоящее время нам ничего не известно, как совершается усвоение питания утробного плода». – В отношении питания он задает вопрос: «Что же тогда мы можем сказать о питании утробного плода? Труды по физиологии содержат по этому предмету только смутные догадки ». – На 520 странице мы встречаем следующее высказывание: «Вследствие какой-то неизвестной причины, различные части утробного плода развиваются противоестественным образом». – С удивительной противоречивостью своим предыдущим признаниям о неосведомленности науки по этому предмету, эти признания мы только что цитировали, он добавляет: «Нет оснований думать, что воображение матери может иметь какое-либо влияние на формирование этих чудовищ; кроме того, продукция такого рода ежедневно наблюдается в потомстве других животных и даже у растений».  

Какой прекрасной иллюстрацией является это высказывание к методам ученых мужей! – с того момента, как только они выходят за пределы установленных фактов, их суждения, кажется, становятся совершенно извращенными. Их выводы из своих собственных исследований очень часто значительно ниже по достоинству, чем выводы других людей, получивших факты из вторых рук.  

Научная литература постоянно снабжает нас примерами истинности сказанного; и когда мы рассматриваем рассуждения материалистических исследователей психологических феноменов, это правило поразительно проявляется. Те, кто слепы духом, не в состоянии отличить психологические причины от материальных следствий так же, как страдающие дальтонизмом не могут отличить красное от черного.  

Элам, ничуть не будучи спиритуалистом, а, наоборот, являясь его врагом, выражает мнение честных ученых в следующих словах:  

«Каким образом сознание и материя могут действовать и реагировать друг на друга – остается необъяснимым; эта тайна признана неразрешимой и, вероятно, такой и останется навсегда».  

Большим авторитетом в Англии по вопросам порока развития пользуется «Наука и практика медицины» У. Аткина, доктора медицины из Эдинбурга и профессора патологии Военно-медицинского училища; американское издание которого осуществил профессор Мередит Клаймер, доктор медицины Пенсильванского университета, которое пользуется в Соединенных Штатах равным успехом. На 233 странице I тома мы находим подробное рассмотрение данного предмета. Автор говорит:  

«Суеверия, нелепые понятия и странные причины, приписываемые случаям такого уродства теперь быстро исчезают при свете ясных толкований тех знаменитых анатомов, которые задались целью исследовать рост и развитие человеческой яйцеклетки. Достаточно здесь назвать имена Дж. Мюллера, Ратке, Бишофа, Сент-Илера, Бурдаха, Аллена Томпсона, Г. и У. Вролика, Вольфа, Меккела, Симпсона Рокитанского и фон Аммона в качестве достаточного свидетельства, что научная истина со временем рассеет туман невежества и суеверия».  

Судя по уверенному тону выдающегося автора, можно подумать, что мы уже обладаем средствами, чтобы легко разрешить запутанную проблему или, по крайней мере, имеем какую-то путеводную нить, с помощью которой можно будет выйти из затруднения. Но в 1872 г., после использования всех трудов и изобретательности вышеперечисленных блестящих патологов, мы находим, что он делает то же самое признание в незнании, какое выразил Магенди в 1838 г.  

«Тем не менее», – говорит он, – «большая тайна все еще окружает происхождение уродств; можно считать, что происхождение их сводится к двум моментам, а именно: 1. уродство может возникнуть в результате повреждения самого зародыша; 2. оно может возникнуть в результате деформации, произведенной внешними причинами в период развития утробного плода. Что касается первого момента, то полагают, что зародыш в начале может быть изуродован или неполноценен вследствие какого-то влияния, исходящего из мужского или женского начала, как это бывает при повторных рождениях одного и того же порока развития от тех же родителей, где недостаток одной из сторон передается новорожденному, как наследие».  

Не имея какой-либо собственной философии, чтобы объяснить рождение уродов, патологи, верные своим профессиональным инстинктам, прибегают к отрицанию.  

«Что такие деформации могут получиться вследствие ментальных впечатлений беременной женщины, об этом положительные доказательства отсутствуют», – заявляют они. – «Родинки, материнские знаки и кожные пятна приписываются болезненному состоянию покровов яйца… Общепринятой причиной деформаций утробного плода считают задержку развития зародыша, причина которой не всегда видна, но большею частью остается сокрытой… Переходящие формы человеческого зародыша напоминают постоянные формы многих низших животных ». – Не может ли ученый профессор объяснить – почему? – «Поэтому уродства, возникающие в результате задержания развития, часто приобретают вид животных».  

Точно; не сообщить ли патологам, почему это так? Любой анатом, который поставил развитие эмбриона «предметом особого изучения», может, не особенно напрягая мозги, рассказать, что показали ему его ежедневная работа и опыт; он может, например, рассказать, что до определенного периода человеческий эмбрион представляет собою молодую амфибию, сделавшую свой первый шаг от состояния икринки, он – головастик. Но, кажется, ни одному физиологу или анатому не пришло в голову применить к развитию человеческого существа – с начала его появления как зародыша до его окончательного формирования и рождения – пифагорейскую эзотерическую доктрину метемпсихоза, так неправильно понятую критиками. Значение каббалистической аксиомы: «камень становится растением; растение – животным; животное – человеком, и т. д.», – уже упоминалось в другом месте в связи с духовной и физиологической эволюцией человека. Мы теперь добавим к ней несколько слов, чтобы лучше пояснить идею.  

Какова первоначальная форма будущего человека? Зернышко, корпускула, – говорят некоторые физиологи; молекула, яйцо яйца, – говорят другие. Если бы ее можно проанализировать – спектроскопом или иначе, – из чего бы она оказалась состоящей? По аналогии следовало бы считать, что из ядрышка неорганической материи, отложенной круговоротом веществ в точке зарождения и соединенной с отложением органической материи. Другими словами, это незримо малое ядрышко будущего человека составлено из тех же самых элементов, что и камень – из тех же самых элементов, что и земля, на которой человеку предназначено обитать. Каббалисты ссылаются на Моисея, как на автора высказывания, что для создания живого существа нужны земля и вода, и поэтому можно сказать, что сперва человек появляется в виде камня.  

По истечении трех или четырех недель овум становится подобным растению, так как один конец его становится сферическим, а другой конец суживается конусообразно наподобие морковки. При рассечении его обнаруживают, что он, подобно луковице, состоит из нескольких слоев очень нежной пленки, служащей вместилищем воды. В нижнем конце эти пленки сближаются, и эмбрион висит на основании пуповины совсем как плод на ветке. Камень теперь превращен метемпсихозом в растение. Затем эмбрионическое создание начинает выпускать изнутри наружу ростки конечностей и развивать их. Проявляются глаза, подобно двум черным точкам; уши, нос и рот, прежде чем выдаваться, образуют впадины. Эмбрион развивается в зародыш животного – принимает форму головастика – и подобно пресмыкающейся амфибии живет в воде и развивается в ней. Его монада еще не стала ни человеческой, ни бессмертной, ибо каббалисты говорят нам, что это наступит только в «четвертом часу». Мало-помалу зародыш принимает характерные черты человеческого существа, и первый трепет дыхания бессмертия пронизывает его; он двигается, природа открывает перед ним путь, вводит его в мир. И божественная сущность вселяется в детский организм, в котором она будет обитать до физической смерти, после которой человек становится духом.  

Таинственный процесс девятимесячного формирования человека каббалисты называют завершением «индивидуального цикла эволюции». Как зародыш человека развивается в чреве, погруженный в амнион, так и земля зарождается из вселенского эфира или астрального флюида в чреве вселенной. Эти космические дети, подобно своим обитателям-пигмеям, сперва становятся ядрами, затем яйцами, затем постепенно созревают и в свою очередь становятся материями, развивают минеральные, растительные, животные и человеческие формы. От центра к окружности, от неощутимого пузырька до невообразимых границ космоса, эти глубокие мыслители, оккультисты, прослеживают, как цикл сливается с циклом, как один цикл содержит другой в бесконечной серии. Эмбрион развивается в своей внутриутробной сфере, индивидуум в своем семействе, семейство в государстве, государство в человечестве, земля в нашей системе, эта система в центральной вселенной, вселенная в космосе, космос в Перво-Причине – беспредельно и бесконечно. Их философия эволюции, которая, как мы видим, отличается от философии Геккеля, такова:  

«Все сущее лишь часть великого целого, –  

Природа его тело; и Бог – душа его.  

Не счесть миров, в его зачатых чреве».  

Единодушно соглашаясь с тем, что физические причины, например, удары, несчастные случаи, плохое питание матери, влияют на зародыш и в какой-то степени угрожают его жизни; и также допуская, что моральные факторы, например, страх, внезапный ужас, сокрушающее горе или даже чрезмерная радость могут задержать рост зародыша и даже убить его, многие физиологи соглашаются с Магенди, говоря:  

«Нет причин верить, что воображение матери может иметь какое-либо влияние на формирование рождающихся уродов», – и это только потому, что – «такие отклонения ежедневно наблюдаются в воспроизводстве у животных и даже у растений».  

В этом мнении его поддерживают ведущие тератологи наших дней. Хотя Жоффрей Сент-Илер дал имя этой новой науке, ее факты обоснованы на исчерпывающих опытах Бичета, который в 1802 г. был признан основоположником аналитической и философической анатомии. Одним из наиболее ценных вкладов в тератологическую литературу является монография Дж. Фишера, доктора медицины из Синг-Синга в Нью-Йорке, озаглавленная: «Диплотератология; очерк о происхождении человеческих монстров». Этот писатель классифицирует рождаемых уродов по разным видам, сопровождая отдельные случаи рассуждениями, навеянными их своеобразием. Следуя примеру Сент-Илера, он делит историю этого предмета на баснословный, позитивный и научный периоды.  

Для нашей цели достаточно сказать, что при нынешнем состоянии научной мысли считаются установленными два положения: 1. что ментальное состояние матери не оказывает влияния на формирование утробных уродств; 2. что большинство разнообразных уродств могут быть объяснены теорией приостановки и задержки развития. Фишер говорит:  

«Тщательное изучение законов развития и порядка, в каком различные органы и эмбрионы развиваются, привело к наблюдениям, что уроды, появившиеся в результате приостановки или заторможенного развития, произошли, до некоторой степени, от их перманентных эмбрионов. Ненормальность органов представляет собою просто результат начальных условий формирования, как оно протекало на ранней стадии зародышевой жизни».  

При нынешнем, признанном хаотическим, состоянии физиологии нам кажется немного рискованным со стороны какого-либо тератолога как бы велик ни был его авторитет в анатомии, гистологии или эмбриологии, занимать такую опасную позицию, чтобы сказать, что мать не имеет влияния на своего потомка. В то время как микроскопы Геллера и Пролайка, Дереста и Ларабулэ раскрыли нам много интересных фактов зародышевой жизни, еще больше фактов по эмбриологии остаются нераскрытыми современной наукой. Если мы согласимся, что уродства являются результатом задержки в развитии, мало того, если мы пойдем еще дальше и согласимся; что будущее зародыша может быть предсказано по жизненной кальке, то куда тератолог поведет нас, чтобы мы могли узнать предшествующую психологическую причину того и другого? Доктор Фишер мог тщательно изучить несколько сот случаев уродств и чувствовать себя вправе построить новую классификацию их родов и видов, но факты остаются фактами, и вне поля его наблюдений, как видно, даже судя по нашему личному опыту в различных странах, имеется достаточно наличных доказательств, что сильные переживания матери часто отражаются на ребенке в осязаемых, видимых и постоянных отступлениях от нормального облика. И эти случаи, кроме того, находятся в явном противоречии с утверждением доктора Фишера, что причины рождения уродов можно проследить «до ранних стадии зародышевой жизни». Вот вам один из таких случаев. В Саратовском окружном суде, в России, был судья, который всегда носил на щеке повязку, под которой скрывал мышиный знак на левой стороне лица. Знак очень точно изображал мышь, тело которой выделялось на щеке высоким рельефом, а хвост уходил через висок и терялся в волосах. Тело мыши казалось лоснящимся, серым и вполне естественным. По собственному его объяснению, его мать питала непреодолимое отвращение к мышам и ее преждевременное разрешение от бремени было вызвано испугом, когда она увидела, что из ее рабочей коробки выпрыгнула мышь.  

В другом случае, которому автор был свидетелем, беременная дама, которой до разрешения от бремени оставались две-три недели, увидела чашку с малиной, которой ей чрезвычайно захотелось, но ей в этом отказали. Она возбужденно и несколько театрально хлопнула правой рукой себя по шее, воскликнув, что она должна получить малину. Ребенок, родившийся в нашем присутствии три недели спустя, имел четко очертанный знак малины на правой стороне шеи. До сегодняшнего дня, когда созревают фрукты, его родимый знак становится темно-малиновым, тогда как в течение зимы он совсем бледный.  

Такие случаи, вроде вышеприведенных, известны многим матерям семейств или по собственному опыту, или по опыту друзей и знакомых, и они убеждают, вопреки заверениям всех тератологов Европы и Америки. Потому что, по наблюдениям, животные и растения тоже производят уродов, Магенди и его школа делают выводы, что человеческие уродства тождественны с ними и отнюдь не являются следствиями материнского воображения, потому что первые таковыми не являются. Если физические причины производят физические действия в низших царствах, то то же самое правило должно иметь силу и у нас.  

Но совсем оригинальная теория недавно была выдвинута профессором Армором, из медицинского колледжа Лонг-Айленда, в ходе обсуждений, состоявшихся в Детройтсткой Академии медицины. В противоположение ортодоксальным взглядам, представленным доктором Фишером, профессор Армор говорит, что уродства происходят в результате одной из двух причин: 1. из-за недостаточности или ненормального состояния производящей материи, из которой зародыш развивается, или 2. из-за вредоносных влияний, действующих на зародыш в утробе. Он утверждает, что производящая материя представляет в своем составе каждую ткань, строение и форму, и что может быть такая передача приобретенных особенностей строения, которые сделают производящую материю неспособной к производству здорового равномерно-развитого потомка. С другой стороны, производящая материя сама по себе может быть совершенной, но будучи подвержена вредоносным влияниям во время беременности, она по необходимости может создать урода.  

Чтобы быть состоятельной, эта теория должна быть способна объяснить диплотератологические случаи (двухголовые уроды и уроды с двойными конечностями), что, кажется, ей трудно. Мы, пожалуй, могли бы согласиться, что в дефективной производящей материи голова эмбриона может и не быть представленной так же, как может быть не представлена какая-либо другая часть тела; но едва ли можно допустить, что в ней могут быть два или три представителя одного единственного члена. И опять, если производящая материя имеет наследственный порок, тогда все исходящее из нее потомство должно быть в равной степени уродливым; то факт тот, что во многих случаях мать рождает ряд здоровых детей до появления урода, причем все являются потомством одного и того же отца. Целый ряд таких примеров приводит доктор Фишер; между прочим он описывает случай Катерины Коркоран,