ЛУННЫЙ СВЕТ САНКХЬИ

В состоянии континуума "атомарных" учительских традиций, разрабатывавших одновременно гностическое "тайнознание" и философские изыскания, санкхья вступила в новую стадию своего существования, которая приходилась на исторический отрезок, перекрывающий позднекушанский и раннегуптский периоды – III-V вв.

Большинство основных направлений индийской мысли уже к концу той эпохи предприняли шаги, необходимые для сложения базовых текстов, маркировавших канон их учения. Первыми в этом преуспели, вероятнее всего, вайшешики, которые, несмотря на заметные внутренние разногласия³⁵, смогли унифицировать свое наследие уже ко II в. в виде приписываемых Канаде "Вайшешика-сутр". Несколько позднее завершилось сложение громоздкого собрания сутр и их основных оппонентов – мимансаков. К рубежу III-IV вв. глубокий плюрализм в среде ведантистов был "ограничен" победой их "ортодоксального" направления, персонифицированного в лице Бадараяны и представившего "Брахма-сутры"³⁶. Сложнее дело обстояло с каноническим текстом ньяи, так как есть основания полагать, что вначале он был представлен остовом некоего пособия по контроверсии (соответствовало материалу книг I и V), к коему несколько позднее были добавлены "доктринальные порции" (материал книг II-IV)³⁷. Но поскольку к рубежу IV-V вв. относится создание уже "Ньяя-бхашьи" Ватсьяяны, то, по крайней мере, в IV в. процесс унификации базового текста ньяи должен был завершиться. Расхождения по многим вопросам авторитетов йоги³⁸, а также отмеченная одним из составителей эпоса их склонность доверять больше "инсайту", чем шастрам, объясняет "запаздывание" сутр йоги, хотя можно предположить, что сутры Патанджали появились одновременно с комментарием Ватсьяяны. Процесс канонизации учений отмечается и у настиков: во II-III вв. формируется базовый текст мадхьямиков – "Мула-мадхьямака-шастра" Нагарджуны, к которому сразу составляются комментарии, и, видимо, к концу рассматриваемого периода завершается редактирование джайнской "Таттвартхадхигама-сутры" Умасвати, принимаемой и шветамбарами и дигамбарами.

Канонический текст не появляется только в одном из основных направлений мысли, им и оказывается традиция санкхьи. Эта ситуация представляется тем более удивительной, что санкхьяики начали выдвигать свои доктрины едва ли не раньше названных течений и, судя по данным "Брахмаджала-сутты", определенно еще в добуддийскую эпоху. Ключ к загадке дает та же "Юктидипика", автор которой в своем предисловии, отстаивая достоинства CK, отмечает, что даже если бы она была лишь "сколком" с прежней, "большой Тантры" (подразумевается "Шаштитантра"), то и в этом случае она ни в чем не уступала бы "текстам, принадлежащим Патанджали, Панчадхикаране, "свите Варшаганьи" и прочим"" ведь и они считаются тантрами, ибо содержат все предметы учения, составлявшие содержание Тантры³⁹. Из этого следует, что канонического текста у санкхьяиков не было потому, что... текстов было слишком много. Положение во взаимоотношениях школ санкхьи, которые "канонизировали" сам принцип плюрализма, напоминало, вероятно, ситуацию в ведийской религии, названной Ф. Макс Мюллером катенотеизмом, когда каждый бог был самым главным.

С этими равноправными "богами" нам и помогут разобраться источники. Основной массив сведений исходит все из той же бесценной как исторический документ "Юктидипики", а также из других комментариев к CK. Важные свидетельства сохранились и в близкой санкхьяикам традиции йоги – они были собраны в "Йога-бхашье" Вьясы (VI-VII вв.). К третьей по значению группе источников относятся памятники буддийских философов. Последняя группа включает комментарии джайнских философов и представителей некоторых брахманистских школ.

Сведения о воззрениях предшественников Ишваракришны весьма фрагментарны и "контекстны": в подавляющем большинстве случаев они опираются на комментаторов CK, которых интересовало только то, в чем Ишваракришна сходится и соответственно расходится со своими единомышленниками-оппонентами (в случае с Вьясой мы имеем свидетельства, представлявшиеся ему актуальными в связи с положениями "Йога-сутр"). Потому несмотря на сравнительно немалый объем нашей информации о санкхьяиках рассматриваемого периода, она представляет собой лишь небольшую часть наследия предклассической санкхьи.

Вначале мы систематизируем свидетельства об основных главах школ санкхьяиков, имена которых до нас дошли; затем обратимся к "анонимным" высказываниям предшественников Ишваракришны; завершим же свидетельствами о текстах, предшествовавших CK, – об их жанре и содержании.

§1.

Школа Панчадхикараны (Pañchādhikarana) разрабатывала порядок происхождения космических эонов и считала, что "старшим" из них после Непроявленного является Великий/Махат, как и большинство, но в отличие от других "производила" индрии непосредственно от материальных первоэлементов, а не от Эготизма/Аханкары.

Далее, в отличие от других школ последователи Панчадхикараны рассматривали компоненты "инструментария" (собирательное обозначение всех ментально-перцептивно-моторных способностей индивида) как tabula rasa, указывая, что они подобны "чистой доске", "пустой деревне" или высохшему руслу реки, а потому познавательный опыт определяется только "извне" – "инструментарий" должен "наполняться" из резервуара Прадханы. Согласно их доктрине этот "инструментарий" состоит из десяти компонентов, т.е. только десять внешних индрий считаются его "полноправными" элементами.

Панчадхикарана специально разрабатывал концепцию тонкого тела – субтильной структуры, опосредующей контакт духовного субъекта с физическими телами в трансмиграции (в эпоху древности эта тема не разрабатывалась). "Метаморфозное тело" (vaivartam sharîram), интегрирующее "инструментарий", входит в лоно физического тела и перемещается под действием баланса добродетели и не-добродетели, накопленных в прошлом существовании, в трех регионах (небо, ад, человеческий мир). Таким образом, перманентное "метаморфозное тело" – эта колесница Пуруши – соединяется и разъединяется с внешними, преходящими телами.

Другим предметом изыскания Панчадхикараны была классификация 8 диспозиций сознания, которые в рассматриваемую эпоху уже "стабилизировались" как добродетель – не-добродетель, знание – не-знание, устраненность – не-устраненность, способности – не-способности. Этот авторитет выделял два родовых уровня знания: "природный" (prākrita) и "производный" (vaikrita), из которых первый распределяется на три видовых: "идентичное началу мира" (tattvasama), "присущное" (sānsiddhika) и "приобретаемое" (ābhishyandika), а второй – на две: "непосредственные" (svavaikrita) и "опосредованные" (paravaikrita)⁴⁰.

Школа Патанджали (Patañjali), которого не следует отождествлять с составителем сутр йоги, поставляла основных оппонентов последователям Панчадхикараны по большинству проблем (за исключением вопроса о том, какой эон относится к "старейшим" после Непроявленного). Патанджали считал, что активность "инструментария" определяется всецело им самим (и не требует никакой "помощи" извне), сумма компонентов этого "инструментария" числом 12 (индрии + ум + интеллект), и отстаивал альтернативную концепцию тонкого тела. Согласно Патанджали, каждое тонкое тело, "доставив" в предшествующий период индрии в области "семени кармы", дает возможность "инструментарию" принять "условия кармы" и устраняется, а затем благодаря "силе кармы" и балансу добродетели и не-добродетели в последнем воплощении возникает новое тонкое тело и т.д. Таким образом, правильно говорить не о тонком теле, но о серии тонких тел, нумерологически совпадающих с физическими телами.

У Патанджали была и своя специфическая доктрина, по которой "не следует умножать сущности": он полагал, что Эготизм/Аханкара не есть самостоятельное космическое начало, но лишь аспект, модус "идея-Я" в Великом/Махате (потому компонентов "инструментария" он и насчитывал 12, а не 13). Здесь он находился в оппозиции ко всем остальным школам санкхьяиков⁴¹.

Варшаганья и его школа. С этим учителем, имя которого известно уже из "Махабхараты", связан целый круг полулегендарных, полуисторических преданий, фрагменты коих воспроизводятся в китайской буддийской литературе. Так, в "Жизни Васубандху" Парамартхи, составленной в середине VI в. в Кантоне, в связи с другим видным санкхьяиком – Виндхьявасином, сообщается, что он проходил курс обучения у царя нагов (полузмеи-полулюди) по имени Рi-li-cha-kia-na (= Vrishagana или Vārshagana), жившего у озера близ Виндхийских гор (Центральная Индия). Этот царь нагов почитался крупнейшим экспертом в санкхье. Ученик же знаменитого Сюаньцзана – Куйцзи (VII в.) сообщает, что среди последователей основателя санкхьи Капилы выделялись те, кто составлял 18 школ под эгидой некоего Ba-li-sha, имя которого означает "Дождь" (Varsha), поскольку он родился в сезон дождей. Его же последователи образовали "свиту Дождя" (Vārshaganya). Сочинение их наставника Куйцзи обозначается как "Золотое семидесятистишье"⁴².

Основное, что следует из этих легенд для историка философии, заключается в признании самого широкого плюрализма в традиции санкхьи (при всей каноничности числа 18 и буддийских авторов оно, бесспорно, указывает на множественность параллельных школ), в том, что интересующий нас учитель "обобщает" целый клан санкхьяиков, а также в том, что они опирались на некоторый приписываемый ему текст.

Свидетельства же об учении мыслителей, так или иначе соотносимых с этим кланом санкхьяиков, позволяют дифференцировать имена: Vārshaganya – как имя самого Варшаганьи, Vrishaganavira – как имя одного из представителей этого клана и обозначение Vārshaganāh ("свита Варшаганьи"), релевантное в связи с последователями основателя клана⁴³. Фрагменты, соотносимые с первыми двумя именами, будут рассмотрены сейчас, а те, что соотносятся с третьим названием (источники позволяют увидеть не только сходства, но и различия в философствовании основателя клана и "его свиты") – чуть позднее.

По предмету постоянных дискуссий санкхьяиков в связи с функционированием "инструментария" Варшаганья занял срединную позицию между "экстремистом" Панчадхикараной, начисто отрицавшим внутренние источники этого функционирования, и Патанджали, считавшим, что "инструментарий" не нуждается в поддержке извне. Преимущественно он поддерживается Прадханой, но в малой мере опирается и на собственные ресурсы.

В дискуссиях по космогоническим топикам Варшаганья предложил аккумулятивную концепцию происхождения субтильных протоэлементов (танматры), полуматериальных источников материальных первоэлементов (на стадии древности эта концепция еще не разрабатывалась). Если большинство санкхьяиков полагали, что танматра звука есть "чистый звук", танматра формы – "чистая форма", танматра осязаемости – "чистая осязаемость" и т.д., то Варшаганья видел в танматре формы "чистую форму" плюс "чистый звук", в танматре осязаемости "чистую осязаемость" плюс "чистую форму" плюс "чистый звук" и т.д.

Специальное внимание Варшаганья уделяет обоснованию того, каким образом три гуны, взаимоантагонистичные по природе, могут "кооперироваться", решая общие задачи. Приписываемый ему афоризм гласит: "Формы и функции [трех гун], достигшие приоритета, взаимоантагонистичны, но обычные [их проявления] взаимодействуют с достигшими приоритета". Согласно "Юктидипике", подразумевается аналогия с явлениями обычного опыта: взаимоантагонистичные огонь и вода взаимодействуют при варке, свет и тень – при освещении мелких предметов и т.д. (ср. Йога-бхашья II.15).

Вачаспати Мишра в своем ведантистском комментарии "Бхамати" (II.1.2.3) приписывает Варшаганье стих, который в "Йога-бхашье" звучит так:

Высшая форма гун не входит в сферу видимого.
Но входящее в сферу видимого подобно фантому и совсем пусто.

Есть основания доверять этой атрибуции, так как здесь речь идет о той же теме различения "коренных" – ноуменальных и "обычных" – феноменальных уровней бытия трех гун, о чем шла речь в предыдущем фрагменте.

Согласно тому же Вачаспати Мишре, – уже в его комментарии к CK, – основополагающая и для санкхьи и для йоги классификация не-знания, которая включает помимо самого незнания (avidyā) также "самость" (букв, "яйность", asmitā), страсть, отвращение и привязанность к жизни, тоже восходит к Варшаганье и его схеме "пятичленное незнание" (pañchaparvāvidyā).

Свидетельство базового текста буддистов-виджнянавадинов "Йогачара-бхуми" Асанги/Майтреи (IV-V вв.) позволяет считать, что к эпохе Варшаганьи санкхьяики уже сформулировали свою знаменитую доктрину причинности – саткарья-ваду, по которой следствие предсуществует в причине (а непроявленном состоянии) и лишь "выявляется" позднее. Данное предположение вытекает из того, что Варшаганья вносит в эту доктрину одно, весьма тонкое, уточнение. А именно, этот doctor subtilis санкхьяиков указывает, что "следствие существует в причине перманентно посредством перманентного времени и постоянно посредством времени постоянного".

Один фрагмент Варшаганьи позволяет думать, что он выступал и как полемист. Вьяса, сопоставляя две доктрины причины мира – у санкхьяиков и вайшешиков, – приводит его высказывание, отстраняя атомы как материальную причину мира: "Ввиду отсутствия различия в [аспектах] формы, промежутка и рода нет множественности в корне [вещей]". Нельзя сомневаться и в том, что не только Вьяса, но и Варшаганья отвергает плюралистическую модель материальной причины мира ньяя-вайшешики⁴⁴.

Что касается Вришаганавиры (букв. "Герой из Вришаганов"), то к нему относится лишь один фрагмент "Юктидипики" – в контексте обсуждения проблемы, с помощью какого источника знания может быть познан объект прошедшего или будущего времени. Согласно Вришаганавире, познание "сокрытого" объекта возможно только посредством умозаключения или слова авторитета⁴⁵.

"Свита Варшаганьи". В дискуссиях санкхьяиков по космогоническим вопросам эти философы, по данным "Юктидипики", солидаризируются с Панчадхикараной и Патанджали, признавая Великий/Махат "старейшим" эоном после Непроявленного, но предлагают новый, в сравнении с их оппонентами, канонический набор компонентов "инструментария". Таковых 13, они складываются из десяти внешних индрий и трех внутренних, ментальных способностей (интеллект, примысливание-себя и ум).

С тематикой самого Варшаганьи этих философов сближает разработка доктрины причинности. Васубандху в "Абхидхарма-коше", в своей полемике с вайбхашиками, указывает, что их учение о причинности не отличается в конечном счете от доктрины "свиты Варшаганьи", по которой "нет ни возникновения нового, ни уничтожения сущего: сущее существует всегда, не-сущее существовать не будет" (ср. цитата в Йога-бхашье IV. 12). Применительно к мироописанию та же их доктрина засвидетельствована в "Юктидштике" и "Йога-бхашье" (III. 13). Рассматриваемые философы считают, что хотя три мира время от времени уходят из поля зрения (в периоды космических диссолюций), это не означает, что они уходят и из бытия, так как "уничтожение бытия" принято быть не может (vināshapratishedhāt).

Сопоставляя различные определения восприятия, предложенные философскими системами в сутрах ньяи, вайшешики, мимансы и в "Прамана-самуччае" Дигнаги, автор "Юктидипики" воспроизводит и то, которого придерживалась "свита Варшаганьи", – восприятие есть просто "функционирование слуха и прочих [индрий]".

Тот же источник сообщает, что по учению этих философов первый эманат Непроявленного – Мировой разум, единый и общий "для каждого Пуруши". Из контекста данного фрагмента можно вывести, что они мыслили его соотносимым с каждым тонким телом, а также, вероятно, что имела место и альтернативная точка зрения, согласно которой первый эманат Прадханы можно "плюрализировать" (ср. "умножение" самой Прадханы у Паурики).

"Свита Варшаганьи" обсуждала и такой непростой для санкхьи вопрос, как природа самого познавательного акта. Духовный субъект, Пуруша, лишенный санкхьяиками всех признаков активности, должен как-то освещать механический процесс познания, за который ответствен происходящий от Прадханы трехгунный "инструментарий". Потому они предложили компромисс, оказавшийся продуктивным и для всей последующей истории санкхьи: Пуруша не причастен реальному познанию, но каким-то образом входит в флюктуации интеллекта.

Следующий фрагмент этих философов, вероятно, связан с их полемикой с оппонентами санкхьи, которые не видели возможности объяснить, как Первоначало санкхьяиков, признаваемое бессознательным, осуществляет целеполагающую деятельность. В ответ на это потенциальное возражение констатируется: "Деятельность Прадханы, имеющая место в начале [каждого] миропроявления, бессознательна и Пурушей не присваиваема".

О правомерности нашего предположения свидетельствует одна аналогия, приводимая "свитой Варшаганьи" в подтверждение тезиса о том, что даже бессознательные начала могут воздействовать на сознательные. Согласно "Юктидипике", бессознательная Прадхана, по их мнению, может воздействовать на Пурушу подобно тому как бессознательные тела женщины и мужчины могут воздействовать на их сознание (когда они созерцают друг друга)⁴⁶.

Виндхьявасин (Vindhyāvāsin, Vindhyāvāsa). Об этом интересном, мы бы даже сказали оригинальнейшем, философе санкхьяиков сведения значительно более подробные, чем о всех его предшественниках, вместе взятых.

Касаясь легенд о Варшаганье, мы уже отмечали, что к нему (в соответствии с "Жизнью Васубандху" Парамартхи) пришел учиться и этот философ, который, судя по имени, был жителем Виндхийских гор, т.е. Центральной Индии. Далее Парамартха сообщает, что Виндхьявасин, изучив шастру своего наставника, подверг ее полной ревизии и составил собственный текст – "Санкхья-шастру". После этого он отправился в культурную столицу Индии той эпохи – Айодхью, чтобы вызвать на диспут некоторых буддийских "мастеров". Однако Маноратха и Васубандху были в отлучке, когда санкхьяик бросил свою перчатку в том славном городе, и поднять ее смог только престарелый учитель Васубандху по имени Буддамитра. Видхьявасин в полемике победил, и царь Викрамадитья наградил его тремя лакхами золота. Увенчанный славой санкхьяик вернулся к себе на родину и вскоре ушел в мир иной. Придя в Айодхью, Васубандху в связи со случившимся необычайно разгневался и начал поиски обидчика буддистов. Хотя он узнал, что оппонент умер, он все же составил письменный ответ санкхьяикам под названием "Парамартха-саптати" ("Семидесятистишье о конечной истине"), в котором опровергалась "Санкхья-шастра" Виндхьявасина, и получил в награду те же три лакха золота от царя, правившего после Викрамадитьи⁴⁷. Куйцзи солидарен с Парамартхой в том, что санкхьяик в споре победил буддийского монаха и был награжден, и соотносит с этой наградой название его текста – "Суварна-саптати" ("Золотое семидесятистишье"), которое он сам же приписывал Варшаганье. Но он сообщает и нечто уже никак не следующее из повествования Парамартхи, а именно, что сам Васубандху составил прозаический комментарий к "Золотому семидесятистишью", в котором объяснил его смысл и одновременно отметил логические неувязки⁴⁸. С Куйцзи и началась фиксация этой версии событий в китайской литературе (частично и в санкхьеведении).

Все приведенные сведения заслуживают пристального внимания, за исключением явно легендарной версии относительно того, что Васубандху был комментатором "Золотого семидесятистишья". Она опровергается хотя бы тем, что Парамартха, превосходно знавший все тонкости взаимоотношений санкхьяиков и буддистов и писавший биографию Васубандху (где он касается этих взаимоотношений), даже не намекает на нее. Не подтверждается она и другими источниками по Васубандху. Объясняется же ее появление, вероятно, тем, что Куйцзи был введен в заблуждение текстом под названием "Золотое семидесятистишье", который действительно был переведен на китайский язык буддийским монахом (притом тем же Парамартхой) и оригинал которого был, однако, отнюдь не буддийским. Сочинение Парамартхи выявляет три важных "узла" в биографии Виндхьявасина: ученичество в школе круга Варшаганьи (разумеется, вряд ли у самого "гроссмейстера" этого ордена), критическое отношение к "свите Варшаганьи" и создание собственной шастры (т.е. текста новой школы), наконец, острое и успешное соперничество с буддистами. Поскольку его рассказ глубоко реалистичен и вполне соответствует интеллектуально-культурной ситуации в гуптскую эпоху, мы можем быть уверены в том, что Виндхьявасин оказался на гребне волны "брахманистского возрождения" при великом Викрамадитье и что его победа весьма чувствительно задела Васубандху. На твердой почве мы стоим и в связи с вопросами датировки. Диспут Виндхьявасина с буддистом должен был состояться при Чандрагупте II, который царствовал в 376-415 гг. Судя по сообщению о скорой кончине санкхьяика после победы в диспуте, он едва ли дожил до правления Кумарагупты I (415-454), наградившего Васубандху, который был его младшим современником. Исходя из этого датировка жизни Виндхьявасина IV-V вв. будет вполне точной.

К сожалению, от "Санкхья-шастры", где подверглось ревизии наследие круга Варшаганьи, ничего не осталось. Однако сохранившиеся фрагменты подтверждают, что Виндхьявасин отличался особой мировоззренческой конфликтностью даже на фоне обычной амбициозности санкхьяиков (нет сомнения, что три взаимоантагонистичные гуны отражают основную интенцию развития самой традиции санкхьи).

Doctor invicibilis санкхьяиков вмешался во все три основные дискуссии их главных течений. Компонентов "инструментария" у него не 10 (как у Панчадхикараны), не 12 (как у Патанджали) и не 13 (как у "свиты Варшаганьи"), а 11. В порядок эманации космических эонов он также не преминул внести свой порядок: из Мирового разума происходит не только Эготизм, но и непосредственно пять танматр. Если Патанджали применил "Оккамову бритву" к Эготизму, то Виндхьявасин – к тонкому телу. Поскольку индрии у него обладают способностью "всепроницаемости", то нужды в тонком теле, ответственном за их доставку в "семя кармы", уже нет, а потому оно не существует. Это "снятие" тонкого тела приписывается Виндхьявасину также Кумарила Бхаттой и Медхадитхи в комментарии к "Законам Ману" (1.55). Наконец, одним росчерком пера он упростил всю громоздкую классификацию диспозиций сознания Панчадхикараны. "Срезав" на их "природном" уровне первые два вида – "идентичный началу мира" и "присущный", он оставляет только "приобретаемые" диспозиции, считая, что даже Капила для получения знания должен был в течение многих мировых периодов у кого-то учиться.

По свидетельству Камалашилы, комментатора "Таттва-санграхи" Шантаракшиты (VIII в.), Виндхьявасин отстаивал учение о предсуществовании следствия в причине. На это указывает популярный иронический стих буддистов, цитируемый в данном тексте:

Что творог – то и молоко, что молоко – то и творог, –
Сказано Рудрилой и обнародовано Виндхьявасином.

Отсюда следует, что в этом вопросе он был солидарен и с Варшаганьей, и с его "свитой".

Однако этот тонкий мыслитель не удовлетворился той достаточно тривиальной дефиницией восприятия, которая была предложена "свитой". И он доводит ее до нужной кондиции, уточняя, по данным Сиддхасена Дивакары, что восприятие есть "функционирование слуха и прочих [индрий], не сопровождаемое рефлексией".

Согласно "Юктидипике", Ишваракришна не углубляется в тему десятичленной процедуры логического дискурса, которая была изложена в "других тантрах" такими философами, как Виндхьявасин. Первым компонентом этой дискурсивной модели было "желание познания" (jijñāsā).

Уже отмечалось, что Виндхьявасин отказался от тонкого тела за его ненужностью при всепроницаемости индрий. Эта доктрина, вероятно, и специально им акцентировалась – в пику другим школам санкхьи, считавшим индрий "проницающими", но ограниченными в своих сферах.

С повышением статуса индрий хорошо сочетается "возвеличение" им и 11-й индрий – ума. Если остальные санкхьяики считали ответственным за постижение вещей интеллект, то Виндхьявасин передает эту функцию уму-манасу.

Впрочем, различия между всеми тремя ментальными способностями у него достаточно факультативны. Другие школы санкхьи настаивали на фиксированном распределении функций конституирования опыта (sankalpa), примысливания-себя (abhimāna) и решения (adhyavasāya), а этот нонконформист считал, что речь идет о трех модальностях единого менталитета.

Хотя стих, приписываемый Виндхьявасину поздним комментатором джайнской "Шаддаршана-самуччаи" Гунартаной (XIV в.), является, по всей видимости, апокрифическим, он неплохо отражает отточенность мысли знаменитого санкхьяика:

Пуруша, неизменяющийся, делает бессознательный ум отражающим
Его блеск – ввиду смежности, как кристалл [краснеет] вблизи розы.

Поскольку тема контакта Пуруши и интеллекта обсуждалась уже "свитой Варшаганьи", нет ничего невероятного, что как-то на этот счет высказывался и Виндхьявасин.

Наконец, комментатор "Миманса-сутра-бхашьи" Кумарила и его толкователь Умбека приписывают Виндхьявасину доктрину, свидетельствующую о том, что этот тонкий философ не был равнодушен и к проблеме универсалий. По их данным, он отрицал за "общностями" (sāmānya) или "родами" онтологическую автономность, но мыслил их как общее сходство вещей, принадлежащих к группе элементов (pindasārūpyam sāmānyam). Из этого следует, что индийский философ, столько раз пользовавшийся "бритвой Оккама", был, подобно этому британскому схоласту, сторонником номинализма⁴⁹.

Сказанным ограничиваются наши сведения о наиболее ярких санкхьяиках, известных по именам. Правда, в списке учителей санкхьи в "Юктидипике" указаны Каундинья, Мука и другие (в перечне они стоят после Виндхьявасина), но кроме имен от них пока ничего не дошло.

Анонимные философы. Помимо текстов, принадлежавших названным авторитетам, в литературе цитируются многочисленные прозаические пассажи и стихи (большинство из них – популярные в среде санкхьяиков максимы-гномы). Определить, какие из них соотносимы с периодом, предшествовавшим созданию CK, можно только в контексте, в каждом случае конкретно, так как многие цитаты и ссылки на предшествующих философов вполне могли приводиться, да и приводились (притом не только в традиции санкхьи, но и в любой другой), чтобы придать авторитетность тому или иному положению учения как бы постфактум. Поэтому при дифференциации таких цитируемых фрагментов древних и псевдодревних исследователю приходится руководствоваться в конечном счете только собственной интуицией.

В ряде случаев относительно древними, но, по существу, анонимными оказываются и положения, приписываемые какому-либо древнему авторитету. Так, "Йога-бхашья" Вьясы содержит корпус афоризмов, приписываемых Вачаспати Мишрой не кому иному, как Панчашикхе, однако не обнаруживающих ни малейшей связи с тем, что нам известно об этом учителе из анонимных эпических источников. Таким образом, собрание афоризмов можно назвать сентенциями псевдо-Панчашикхи. Отдельные из них цитируются в комментариях к CK, например, афоризм, согласно которому заслуга от совершения жертвоприношений всегда сопровождается "малым вредом" из-за нарушения предписания о невреждении живым существам⁵⁰. Подавляющее большинство этих сентенций приводится в памятниках классической йоги ("Йога-бхашья" и "Таттва-вайшаради"), т.е. не относится, собственно, к традиции санкхьи⁵¹.

Наиболее важные и одновременно надежные сведения об анонимных предшественниках Ишваракришны дает та же "Юктидипика" при цитировании мнений "именитых" авторитетов. Она, например, указывает, что Панчадхикарана, Патанджали, "свита Варшаганьи" и другие противостояли мнению "некоторых", считавших первым по "старшинству" космическим эоном после Непроявленного не Мировой разум, а иное начало – "неопределимой природы" (anirdeshyasvarūpa), и это свидетельство указанный источник содержит в весьма важном пассаже, где комментируется общая схема эманации космических начал из Непроявленного⁵².

Рассматривая же громоздкую классификацию диспозиций сознания у Панчадхикараны, "Юктидипика", как бы в подтверждение, приводит цитату из стиха, в которой, однако, дается более экономная "запись" уровней этих диспозиций сознания, позволяющая редуцировать их до трех видов (из коих два относятся к первому уровню по классификации Панчадхикараны, одно – ко второму) : "идентичное началу мира" (tattvasāma), "приобретаемое" (ābhishyandika) и "производное" (vaikrita)⁵³.

При цитировании же мнения "свиты Варшаганьи" в связи с тем, что духовный субъект как бы попадает во флюктуации интеллекта, приводится стих:

Как интеллект, так и "Муж" является как бы принимающим форму [отражаемого] объекта, Когда на него падает тень интеллекта – потому "познающий" уподобляется драгоценному камню⁵⁴.

"Старцы санкхьи" цитируются в "Юктидипике" (как и у Вачаспати Мишры) для обоснования доктрины причинности о предсуществовании следствия в причине. "Юктидипика" цитирует еще один стих, направленный против оппонентов санкхьи (прежде всего ньяя-вайшешика), которые настаивают на том, что следствие было вещью бытийно новой по отношению к своим причинам:

Исходя из несуществования [следствия в причине],
невозможна его связь с деятелем, связанным с существованием,
И у желающего возникновения не-сущего не будет порядка⁵⁵.

В связи с изложением доктрины о бездеятельности Пуруши цитируется целая цепочка стихов, завершающаяся аналогией:

Как дети бывают едоками пищи, не ими приготовленной,
Так и Пуруша – вкуситель плодов не им воспринятых объектов⁵⁶.

Мнемонические стихи сопровождают объяснения того, как духовный субъект и когнитивный аппарат меняются местами и Пуруша принимает вид деятеля, тогда как реально деятельны только гуны:

Интеллект, управляемый сознанием, является как бы сознательным,
Атман же, пребывающий среди деятельных [гун], "вкушающий" – как бы деятелем⁵⁷.

На возражение противникам санкхьи, утверждавшим, что ее доктрина о миросозидании Прадханой мировых феноменов ради закабаления Пуруши, от которого он должен быть ею же освобожден, нелогична, "Юктидипика" цитирует готовый ответ санкхьяиков:

У того, что созерцают, – Пракрити и того, кто созерцает, – Пуруши
Взаимонужда и зависимость – так утверждают знатоки шастр⁵⁸.

В комментарии к карике, посвященной общей схеме генерации космических эонов, "Юктидипика" приводит свидетельство о дискуссиях между сторонниками понимания интеллекта/буддхи как длительного или мгновенного начала (вторая позиция отражает, вероятно, влияние буддийской точки зрения)⁵⁹.

И составитель этого комментария, и другие солидарны в том, что обозначения трех аспектов Эготизма – саттвичного как "Изменяющегося", тамасичного как "Первоэлемента" и раджасичного как "Пламенного" восходят к предшественникам Ишваракришны⁶⁰.

Обосновывая происхождение индрий от Эготизма, "Юктидипика", полемизируя с учением найяиков, согласно которым индрий происходят от соответствующих им объектным сферам материальных первоэлементов (вспомним, что подобных взглядов придерживался и Панчадхикарана), приводит мнение "старцев санкхьи" по данному вопросу: "Индрии могут достигать предмета только при их происхождении от Эготизма. Ведь действующее может быть эффективным на основании самого действия. А как индрии при отдаленности объекта могли бы быть эффективными, если бы они происходили от материальных первоэлементов?"⁶¹

Истолковывая положение классической санкхьи о том, что общей функцией трех ментальных способностей является произведение 5 "жизненных ветров" (праны), комментарий излагает учение предшественников Ишваракришны о 5 "лонах действия" (karma-yoni) : "твердость", "вера", "блаженство", "желание познания", "нежелание познания", и дает определение каждого из этих состояний⁶².

После цитаты из Вришаганавиры в связи с выявлением тех источников знания, посредством которых "берется" объект будущего времени или невидимый, приводятся стихи предшественников Ишваракришны, посвященные природе восприятия и других средств познания:

О знании посредством восприятия говорится как о результате контакта объекта с индрией. То же [самое знание] о том, что за пределами индрий, как [простое] воспроизведение – память. Знание же, опирающееся на рефлексию – через какое-то время и по отношению к тому же [объекту, но уже] с участием индрий [становится тем], что зовется узнаванием⁶³.

Далее при рассмотрении двух способов функционирования ментальных способностей и индрий в познавательном акте, выделяемых Ишваракришной, – одновременного и поэтапного, – "Юктидипика" указывает, что первый способ функционирования был уже известен его предшественникам, тогда как второй введен самим Ишваракришной⁶⁴.

При истолковании положения Ишваракришны о возникновении материальных первоэлементов из танматр "Юктидипика" цитирует серию стихов, в которых подробно "исчислены" (см. выше в связи с названием санкхьи) свойства земли (в количестве 9), воды (10), огня (8), ветра (8) и пространства (3) и отмечается, что все вещи суть соединения этих стихий⁶⁵.

Трактуя положение Ишваракришны о последствиях преобладания в менталитете индивида такой диспозиции сознания, как устраненность, тот же комментарий ссылается на мнение предшествующих авторитетов, считавших, что высшая цель достигается посредством этой устраненности или ее сочетанием со знанием. Данное мнение оценивается как опровергаемое в соответствующей карике Ишваракришны⁶⁶.

Наконец, комментарий Парамартхи и "Санкхья-сантати-вритти" констатируют, что различные технические термины, введенные для обозначения восьми разновидностей высшей диспозиции сознания – достижения (siddhi), были не только введены, но и истолкованы предшественниками Ишваракришны⁶⁷.

Почти все комментаторы цитируют "бродячие" стихи предшественников Ишваракришны, прежде всего гномический стих, прославляющий само "освободительное" знание санкхьи:

Знаток 25 начал – на какой бы стадии жизни ни находился –
С заплетенными волосами, с чубом или бритый –
освободится, в том нет сомнения⁶⁸.

Достаточно популярен был и другой, близкий по содержанию, но более свободный стих:

Смейся, пей, играй, наслаждайся,
всегда вкушай объекты чувств, не сомневаясь:
Зная учение Капилы, ты достигнешь блаженства освобождения⁶⁹.

Но привлекаются и более "серьезные" цитаты. Так в ответ, вероятно, на возражение оппонентов санкхьи по поводу того, что "освобождению" в рамках их системы нет места, ибо Пракрити вообще не может отстраниться от своей активности, в комментарии Гаудапады приводится авторитетное мнение: "Прадхана устраняется после осуществления целей Пуруши, как горшок"⁷⁰. В том же комментарии дается целый пассаж, соотносимый с предшественниками Ишваракришны, полемизировавшими с представителями "теизма" – ишвара-вады⁷¹. Разумеется, указанными пассажами и стихами "анонимное" творчество в предклассической санкхье не ограничивается.

§2.

Основным текстом санкхьяиков предклассического периода была новая "Шаштитантра" (о древних текстах этого жанра см. выше). Содержание памятника было реконструировано Э.Фраувалльнером на основании данных тибетского перевода "Парамана-самуччаи" Дигнаги (V – VI вв.), его "Вритти" и комментария Джинендрабуддхи (IX в.), а также джайнского текста "Ньяягаманусарини" Синхасури – комментария к "Двадашаранаячакре" Маллавадина – и "Юктидипики"⁷². Поскольку Синхасури идентифицирует памятник как Vārshagana-tantra, австрийский индолог посчитал, что его составителем был не кто иной, как Варшаганья (ср. китайские свидетельства о его тексте), а мы бы сказали осторожнее – "клан" Варшаганьи.

Реконструкция содержания "Шаштитантры" позволяет предположить, что главными его темами были: определение выводного знания и тех реляций между объектами, на которых оно основывается; объяснение того, как избежать сомнения в познавательном процессе; краткое рассмотрение двух других источников знания, признаваемых санкхьяиками не как сводимые к другим, – восприятия и слова авторитета; "применения" выводного знания в целях объяснения двухчастной классификации логического вывода; серия доказательств фундаментальных принципов онтологии санкхьи на основании логического вывода.

В "Шаштитантре" выводное знание определяется как "установление остатка посредством восприятия на основании специальной связи [между объектами]"⁷³. Этот невидимый "остаток" устанавливается посредством утилизации одного из семи типов реляций между объектами, по данным Дигнаги:

1. хозяин и собственность (царь и слуга, Пуруша и Прадхана);
   
2. материя и ее модификации (молоко и творог, Прадхана и Мировой разум);
   
3. причина и следствие (телега и ее части и т.д.);
   
4. действующая причина и соответствующее следствие (горшечник и горшок, Пуруша и активность Прадханы);
   
5. материя и форма (ветки и дерево, звук и первоэлементы);
   
6. со-присутствие двух вещей (две утки-чакраваки и т.д.);
   
7. со-исключение двух вещей (змея и мангуста и т.д.)⁷⁴.

Когда в наличии один из членов такой корреляции, то по наблюдении его постоянной связи с другим, его коррелят также может быть выведен (например, встречая слугу, заключают о царе, а встречая царя – о слуге), но только в общем виде, ибо для установления конкретного члена корреляции (данного царя или данного слуги) сама его конкретность должна быть предметом опыта.

Типы логического вывода классифицируются исходя из того, является ли известный член реляции конкретным объектом или элементом какого-то класса. Первый тип вывода именуется visheshato drishtam ("наблюдаемое из конкретного") , – когда, замечая данный огонь, ассоциирующийся с данным дымом, наблюдатель по конкретному дыму заключает о наличии конкретного огня. Второй тип вывода именуется sāmānyato drishtam ("наблюдаемое из общего"), – когда, замечая огонь вообще, ассоциирующийся с дымом вообще, наблюдатель по "общему" дыму заключает о наличии "общего" огня. Этот второй тип логического вывода может быть, в свою очередь, также двух типов: заключение от чего-то настоящего к чему-то будущему (pūrvavat), или, говоря строже, от причины к следствию (от собирающихся облаков к будущему дождю) и от чего-то настоящего к чему-то прошедшему (sheshavat), или, говоря строже, от следствия к причине (от "взбухшей" реки к прошедшему дождю). Вывод второго типа признается в "Шаштитантре" более корректным (безошибочным) и, исходя из определения выводного знания, рассматривается как архетип любого правильного умозаключения. Потому он и становится предметом дальнейшей классификации. Вывод "шешават" может быть сформулирован двумя способами: непосредственно (vita) следуя собственному рассуждению, и опосредованно (avita) – в качестве единственно возможной "оставшейся" версии решения вопроса по исключении всех альтернативных. Прямое умозаключение делается в форме нормативного пятичленного силлогизма, опосредованное – в виде обоснования своего тезиса посредством "снятия" всех альтернатив⁷⁵.

Онтологические "выходы" логической доктрины "Шаштитантры" известны по отдельным цитатам в комментариях к CK. Большинство их цитируют ее положение, которое звучит так: "Прадхана функционирует, управляемая Пурушей". По этой очень краткой цитате трудно определить, выражена ли она прозой или стихом⁷⁶. Есть возможность реконструировать и другие доктрины "Шаштитантры" (исходя из ее связей с кругом Варшаганьи).

Выше отмечалось, что санкхьяики рассматриваемой эпохи знали много текстов, которые были в качестве кредо основных соперничавших школ (более всего напоминающих разброд гностиков – валентинианцев⁷⁷) в какой-то мере равноправными. Потому мы не думаем, что "анонимные" ссылки на эти тексты (коих в комментариях к CK содержится немало) относятся к "Шаштитантре" (когда ее цитируют, то называют без обиняков). Эти ссылки с формальной точки зрения можно дифференцировать как ссылки на какую-то "тантру" (tantra) и на какой-то "текст" (shāstra).

Ссылки на "тантры" вводятся через словосочетания: "Также и в другой тантре (тантрах) сказано...", "В тантре сказано...", "Так изложена тантра...". Например, посредством отсылки к "другой тантре" цитируются положения:

"Причина страдания – потенция причины следствий". Отсылки к "другим тантрам" указывают, что в них общее функционирование трех ментальных способностей – 5 "жизненных ветров", начиная с праны, – обозначается как "усилие". С отсылкой "В тантре сказано" цитируется положение о соотношении трех аспектов Эготизма: "Изменяющегося", "Первоэлемента" и "Пламенного" – при порождении первым и третьим своих следствий (в виде соответственно индрий и танматр). Вводные же слова "Так изложена тантра" предваряют цитату, содержание которой заключается в изложении учения о пяти "ветрах", уме-манасе, речи и символически обозначаемом начале pūr⁷⁸.

В четырех ссылках к текстам (первая из них вводится через слова "В другом тексте") даются символические обозначения разновидностей диспозиции сознания, именуемой "удовлетворенность" достигнутым, производимые от различных синонимов водного потока (ambha, salila, ogha, vrishti и т.д.) и их истолкования. В связи с первой разновидностью говорится следующее. "И сказано в тексте: "Амбха" – это относится к соединению гун и "знака". Гуны – это саттва, раджас и тамас, а "знак" – Великий и прочие [начала] сюда присоединены. А именно эта Прадхана безгранично сверкает... отсюда [термин] амбха..."⁷⁹.

Значительное число мнемонических стихов, цитируемых в комментариях к CK, позволяет предположить, что санкхья предклассического периода породила немало метрических текстов. В этой связи китайские предания об исполинской стихотворной "Шаштитантре" (размером в 60 000 шлок) представляются мифологизацией реального положения дел⁸⁰.

Можно полагать, что тантры санкхьяиков (будь они составлены в прозе или в стихах) представляли собой фундаментальные изложения доктрин отдельных параллельных школ. Но они не исчерпывали жанров их текстов. В уже цитировавшемся вступлении "Юктидипики", где различались тантры Патанджали, Панчадхикараны, "свиты Варшаганьи" и других школ, содержатся стихи, в которых указывается (возможно, что текст, известный как "Атрея-тантра"⁸¹, также принадлежал особой школе) по крайней мере еще на два жанра. Здесь говорится о том, что многие мудрецы санкхьи кратко изложили прототекст самого Капилы "ради учеников"" это ориентирует на краткие учебные тексты. Возможно, что на один из них ссылается комментарий к CK "Джаямангала", цитирующий некую "Санграху" (букв. "Выжимки", "Конспект"), где перечисляются 60 предметов учения санкхьи. Учебные функции мог выполнять и текст "Шаштитантроддхарана" ("Выжимки из "Шаштитантры")⁸², о котором свидетельствует джайнская традиция. В том же вступлении "Юктидипики" специально оговаривается, что "тонкомыслящие учители" санкхьи в ряде текстов создали "непроходимые пропасти" для ее противников, среди которых выделяются "теисты", "атомисты" (ньяя-вайшешика), "натуралисты" (что-то вроде адживиков), а также некие "природные люди" (что-то вроде локаятиков) и отрицатели Пуруши (вероятнее всего, буддисты с их центральной доктриной отрицания Атмана). Потому и "Санкхья-шастра" Виндхьявасина была составлена в жанре полемической литературы санкхьяиков и обращена, надо полагать, прежде всего в адрес буддистов⁸³.

Среди всех этих тантр, учебников и полемических текстов не хватало только одного – того, который представил бы каноническую версию учения санкхьи и был бы сопоставим по своему значению с сутрами других брахманистских даршан. Его и надо было создать.