Аритмия как метафора отношений с алкоголиком. О фильме «Аритмия»

«Я понимаю, почему ты меня так ненавидишь. Я, правда, ну вот что с меня взять? Ну, вот ты наверное бесишься, что я не зарабатываю много. Я никогда не буду много зарабатывать. Карьеры у меня не будет никакой. Ты будешь как-то расти, развиваться, а я так и буду врачом скорой помощи. Тебе стыдно за меня всё время, перед родителями твоими стыдно, и на работе, наверное, тоже. Не знаю. Ну что мне делать? Я вот такой, вот такой вот я урод. Ты правильно меня ненавидишь. Может тебе вообще действительно не надо со мной быть. Может тебе лучше будет с тем, кто умнее, успешнее».

После интервью с режиссёром фильма Борисом Хлебниковым и с Ириной Горбачёвой - актрисой, сыгравшей жену, возникает впечатление, что история отношений, рассказанная в фильме «Аритмия», воспринимается и толкуется как история любви. Это можно и обнаружить в большом количестве отзывов на фильм.

Если отношения, основанные на манипуляциях и постоянном нарушении личного пространства, так часто воспринимаются и толкуются как история любви, то почему же так часто можно слышать обвинения в адрес жертв домашнего насилия? И как понять, в какой момент происходящее в отношениях перестало быть любовью и превратилось уже во что-то другое?

Дело в том, что нам присуще обесценивать психологическое насилие, воспринимая его как нечто менее существенное, чем, скажем, физическое.

Вероятно поэтому у меня на днях спросили, где же насилие в этом фильме?

Самая первая сцена – начало фильма, когда оказывается, что муж за рулём пьян – это такая неочевидная форма угрозы — безопасности и здоровью партнёра. Также в фильме встречается много моментов игнорирования и  отказа от ответственности, в том числе и в форме нежелания обсуждать имеющиеся в отношениях проблемы («Давай разведёмся»  – «Ну начинаются мудовые рыдания» — это ещё и обесценивание).

Формой психологического насилия и очевидного пренебрежения к базовым потребностям близкого человека является  организация пьяной и шумной вечеринки без согласования с женой, которая приходит после смены и не может из-за этого спать (вообще, нарушение ритмов сна и питания – характерный признак поведения партнёра-мучителя); пригласить коллегу переночевать, чтобы оказаться с женой в одной постели и прикасаться к ней, вопреки её желанию (в момент открытого и неразрешённого конфликта). В фильме также есть моменты, когда женское «нет» не воспринимается вообще, полностью игнорируется. И также хорошо продемонстрировано, с каким трудом ей даётся это «нет», сколько на это требуется ресурсов (ведь она «хорошая девочка»).

К такому типу отношений готовит женская социализация, теперь ещё – посредством рекламы и низкосортного маркетинга, повсеместно транслирующего гендерные стереотипы.

Родители, ближайшее окружение, подруги и друзья, образовательные учреждения, фильмы, книги, реклама и тексты песен, наверняка что-то ещё не названо… Человек не находится в вакууме и изоляции, он всё время в поле идей, которые тем или иным образом влияют на его жизнь, выбор, предпочтения. Иногда это бывают довольно вредные идеи,  благодаря которым нельзя иметь желания, получать удовольствие, быть успешным, защищать себя или заботиться о себе, или которые вынуждают испытывать чувство стыда и вины.

И поэтому когда, напугав жену своим уходом в ночь, он приходит, происходит следующий диалог:

— Я реально не думал, что можно так всё легко… вот так… что я могу вот так тупо тебя потерять. Я же ведь, сука, знаю, что у меня в жизни, понимаешь, важнее тебя нет в жизни вообще ничего, нужнее, я не могу тебя потерять, я не могу, правда, ну. Ты настолько сильно мне нужна. Не молчи, пожалуйста. Я уже потерял тебя?

— Прости меня, я — дура. Я здесь, я с тобой.

(Кстати, мне кажется существенным использование в этом монологе слова «ничего»)