Эссе по работе З. Фрейда «Моисей и монотеизм»

                        Эссе по работе З. Фрейда «Моисей и монотеизм»

Введение

З. Фрейд начал написание очерка «Моисей и монотеизм» в то время, когда в Австрии еще было сильно влияние римского католичества, он сделал это несмотря опасения резкой реакции со стороны Церкви за своевольное обращение с канонами Священного Писания. Заканчивал работу Фрейд уже в Англии, спокойный за судьбу своего труда. Побудило З. Фрейда исследовать природу человеческой социальной организации именно на библейско-мифологическом материале желание лучше понять истоки жизнеспособности еврейского народа в тех тяжелых условиях, которые исторически выполю на его долю. Однако главная фигура повествования – не библейский персонаж, а его исторический прототип – человек Моисей.

Содержательно в тексте работы «Моисей и монотеизм» выделяются две части – воссоздание «исторической» правды о еврейском пророке, основоположнике иудаизма Моисее. И закономерности социального бытия людей в ракурсе классического психоанализа на материале истории о Моисее.

Сам Фрейд называет свою работу историко-психологической.

Происхождение Моисея

Фигура Моисея примечательна уже тем, что легенда о его рождении отличается от историй типичных национальных героев - мифических правителей, царей, основателей династий, городов и империй, религий.

Было замечено, что у географически очень отдаленных и полностью независимых друг от друга народов наблюдается удивительное сходство и даже полное соответствие некоторых элементов в посвященном национальным героям эпосе. Общая схема эпосов: Герой – сын знатных родителей (чаще всего – царя); его рождению предшествуют разные трудности (соединения родителей в пару, бесплодие, интриги завистников). Перед зачатием или родами имеет место угрожающие пророчество или обстоятельства; младенец теряется или намеренно прячется; его спасают животные или простолюдины. Выросший герой преодолевая многочисленные трудности, возвращается на родину, находит родителей, добивается уважения и почета. В ходе восхождения к знатному положению, герой восстает против своего отца (не зная, что это отец), побеждает его. Сам сюжет восстания против отца отражает обычный «семейный роман» ребенка в ходе своего развития: от переоценки значения родителей – к разочарованию, отделению от них, противопоставлению себя отцу. Именно эта типичность индивидуального развития объясняет сходство эпосов очень разных народов, - полагает Фрейд. Социальный контраст родовой семьи и воспитывающей предназначен для акцентирования выдающихся качеств самого героя. Применительно к историческим личностям связь с родовой знатной семьей оправдывает роль завоевателя - выросший ребенок не чужеродец-выскочка, он отстаивает свои исконные права.

Иначе у Моисея. Потомок бедной семьи еврейских левитов, он попадает в семью египетских фараонов и воспитывается как наследник династии. Полагая важным вопрос происхождения для дальнейшей судьбы героя, Фрейд ищет ответ на «нелогичность» легенды. Он приходит к выводу, что есть «два Моисея» - реальная личность и мифологическая. Реальный Моисей был египтянином, а вымышленный евреем, что было удобнее для достижения целей библейского мифа – спуститься и снизойти до Детей Израиля.

Историко-религиозные и психологические выводы из открытия «истинного» происхождения Моисея и их обоснование

Признания дуальности фигуры Моисея – 1) реального человека как прототипа мифологического героя и 2) известной фигуры библейского пророка, основоположника иудаизма – приводит к ряду выводов. Они касаются проблемы развития религиозных взглядов народов, перехода от политеизма к монотеизму. С оговорками о вероятностном характере своих заключений, Фрейд представляет на суд читателя свои размышления.

Согласно Фрейду, сегодняшнее резкое противопоставление контрастирующих религий - политеистической в Древнем Египте и монотеистической у народа израилева - не совсем верно с исторической точки зрения. Во-первых, даже при имеющемся сильном контрасте можно увидеть элементы в этих религиях, вполне сочетающиеся друг с другом. В частности, вера в загробную жизнь, ритуальные религиозные действия (хотя и разные по содержанию), наличие второстепенных «полубогов», подчиненных главному богу. Второе «историческое» обстоятельство – формирование тенденции выделения главного бога как единого среди жрецов храма Солнца в Гелитополе, одной из провинций Египта, в течение длительного времени. То есть формирование монотеизма. Фрейд вообще не уверен, что религия древних иудеев была подлинным монотеизмом.

Попытки сделать монотеизм государственной религией осуществлял фараон Аменхотеп. Он вступил на египетский трон в XIVв. до н.э., впоследствии сменил свое имя на Эхнатон, правил в течение 17 лет. Пропагандируя религию единого бога, Эхнатон внедрял важный для монотеизма фактор - фактор исключительности. В связи с этим обесценивалось значение других важных для политеистического мышления египтян богов. В частности Осириса (бога смерти). К дому Эхнатона (трудно сейчас доказать в каком качестве) принадлежал и молодой Моисей. Это объясняет индивидуальные его религиозные предпочтения.

После смерти Эхнатона в Египте усилились политеистические настроения, со стороны ранее подавленных фараоном жрецов начались гонения на монотеизм, приверженцев Эхнатона, уничтожение всех следов религиозного течения. Честолюбивый египтянин Моисей, утратив надежды возглавить свой собственный народ под знаменем близкой ему идеологии, решил основать новое царство, найти новый народ и представить ему для служения религию, которой пренебрег Египет, его родина. С психологической точки зрения это была попытка выдающегося человека побороть судьбу, преодолеть последствия катастрофы крушения дома Эхнатона, реализовать свой «потенциал героя». Новым народом для него стал еврейский народ.

А чтобы не противоречить исконно присущим разным народам тенденции возвеличивать своих народных героев, мифологический образ Моисея был наделен еврейским происхождением. Все в соответствии с классическими традициями эпосотворчества.

Доказательства дуальности фигуры Моисея

Чтобы не быть голословным фантазером при выдвижении своей версии о фигуре героя исторического процесса возникновения монотеистической религии у евреев, Фрейд приводит аргументы из библейских и иных архивно-исторических источников. Так, в одной из легенд из детства Моисея описывается случай как трехлетний герой сорвал с головы своего «приемного отца»-фараона корону и надел себе на голову. Упоминания в Пятикнижии о вспыльчивости, завистливости, беспощадности Моисея, по сути антигероических чертах, указывают на то, что это реальный человек. На дуальность фигуры Моисея указывают и противоречия в описании его характера. С одной стороны, отмечается его жесткость и даже жестокость, с другой подчеркивается доброта, мягкость, терпеливость. Учитывая обстоятельства, в которых приходилось реализовывать свой потенциал Моисею, последние качества мало ему подходили. Более вероятно, что они представляют собой результат поэтического вымысла как элемент характера эпического героя.

В Библии сказано, что Моисей был неречист и тяжело говорил. По мнению Фрейда, это свидетельство трудностей овладения чужим для него языком, «ведь он был египтянином».

Дополнительные обстоятельства

У любого героя всегда есть сподвижники. И Моисея они тоже были. Даже в легенде указывается, что он вывел еврейский народ из-под египетского угнетения. Фрейд полагает, что в исторической действительности за Моисеем последовали египтяне-приверженцы поклонения единому богу. Египетская диаспора была малочисленнее еврейской, к которой присоединились выходцы из Египта, но более развитой в культурном отношении. Поэтому их религиозная версия стала основной, хотя имя божества было принято от евреев, египтяне заняли наиболее важные посты, а их лидер вошел в библейский героический эпос объединенного народа как величайший пророк.

Возможно, что принятие еврейского имени бога – компромисс для сохранения ритуала обрезания.

Монотеистическая религия требует наличие исключительности не только бога, но и связанных с служением Богу ритуалов. Одним из них стал ритуал обрезания. Фрейд полагает, что это египетский обряд, распространенный среди некоторых египетских родов. (Имеются доказательство этого в виде наскальных рисунков в древних гробницах.) Моисей принес этот обычай с собой к израильтянам. А чтобы внедрить его как знак исключительности, мифология умолчала о происхождении обычая обрезания у египтян. О неуникальности обычая обрезания свидетельствуют такие же традиции обрезания у других народов, в частности, семитских, африканских.

Убийство Моисея

Исторический жестокий, властный тиран и деспот Моисей был убит народом, который он захотел возглавить. Это было вызвано самыми наилучшими насущными человеческими побуждениями – стремлением к свободе и независимости. Вольнолюбивый еврейский народ взял свою судьбу в свои руки и сбросил навязанный им груз – тирана.

В отличие от своего реального прототипа, библейский Моисей был призван Богом и умер у врат Земли Обетованной.

О роли Моисея в формировании религии

Первоначально еврейский народ не только убил Моисея, но и отверг чуждое учение. Понадобились сотни тел, чтобы монотеизм вновь возродился.

Первоначальный бог евреев Яхве более походил на одного из египетских богов. Причиной последующего закрепления насильно навязанной Моисеем религии Фрейд считает попадание монотеистических принципов в чаяния еврейского народа о справедливости и искренности как высшей цели. То, что последующий иудейский Бог стал походить на моисеева – вовсе не его личная заслуга, а совпадение предложенного теистического содержания и этно-культурных потребностей. Закономерен вопрос - зачем вообще фигура Моисея в объяснении возникновения религии? Не достаточно ли объяснить возникновение иудаизма естественным культурным и интеллектуальным развитием народа? То, что священническая традиция приписывает Моисею, как выяснилось из проведенного Фрейдом исследования, несостоятельна в виду своей вымышленности. Задача священнической интерпретации – скрыть пробел между появлением исторического Моисея и принятием единого Бога, пробел, заполненный поклонением языческому богу.

Последующий бог евреев стал походить на Моисеева бога в трех важных отношениях. Он был признан единственным богом. Этот Бог презирал обряды и жертвоприношения и требовал только одного, чтобы люди веровали в него и жили в истине и справедливости. В этом люди священничество были заодно. Новый Бог был абстрактной идеей из-за провозглашенности вторичности ритуалов поклонения его образу.

Фрейд считает, что совсем отказаться от версии привнесения принципов монотеизма Моисеем непродуктивно. Более плодотворной будет попытка объяснения замедленного движения от момента предложения идеи до ее укрепления и общественного признания.

Аналогия индивидуальной и групповой психологии

Вообще-то, примеров, когда от идеи до ее принятия с учетом первоначального отрицания и периода забвения, можно привести множество. Пример из науки - эволюционная теория Дарвина. Но еще более показательна аналогия индивидуальной и общественной жизни.

В психической жизни индивида имеется процесс, точно соответствующий указанному процессу групповой психологии. Узнав что-то для себя новое, человек на основе имеющихся доказательств должен признать его истинность. Однако что-то препятствует признанию, вызывает отрицание и сомнение в новой информации; некоторое время человек будет искать причины, опровергающие ее; будет бороться с самим собой. Все это сопровождается эмоциональными затратами энергии. Сложно воспринимается принятие неприятного (трагического, страшного) события, но также и удачного, успешного. Период между случаем/получением информации и принятием фактов называется инкубационный период, или латентный.

Именно в этой латентности и состоит сходство индивидуальной и групповой психологии по отношению к новым событиям. И этот процесс объясняет сначала отвержения Моисея и его идей, а потом принятия идей с возвеличиванием их «автора». И с приукрашением нелицеприятных фактов.

В оправдание «приукрашательства» и произведенных в процессе этого искажений и фальсификаций можно указать на объективность расхождения устных преданий и письменных документов. Предание одновременно дополняло и противоречило письменному историческому изложению. А новые тексты, ориентированные на предания закрепляли на бумаге новые «факты».

О роли преданий в человеческой истории и культуре

Рассмотренный процесс открывает еще одну сторону групповой психологии - предание о минувших событиях продолжает оказывать влияние на духовную жизнь народа. Кроме истории о Моисее имеются другие примеры, когда в приданиях сохраняются важные для культуры народа идеи. Например, мифический материал греков, эпосы немецкого, индийского, финского народов. Давно минувшие века имеют странную и притягательную силу. Обращаясь к прошлому, люди надеются компенсировать неудовлетворенность текущим днем и мечтают о возвращении «золотого века». Также как индивид бывает очарован своим собственным детством, которое его небеспристрастная память преподносит как время непрерывного блаженства.

Смутность, неполнота, расплывчатость информации в преданиях позволяет заполнять пробелы разнообразными продуктами человеческой фантазии, прихотями воображения и целенаправленным умыслом. Исчезновение в современном мире эпических преданий вполне объяснимо – историческое изложение заняло место преданий.

Признание роли предания о Моисее в замене поклонения Яхве единому моисееву богу до конца не объясняет этого процесса. Слишком различны случаи воссоздания старины в героическом эпосе и формирования религии.

Для сущностного раскрытия феномена формирования религии Фрейд предлагает обратиться к еще одной аналогии между групповыми и индивидуальными психологическими процессами – сопоставлению процесса формирования невротических симптомов у индивида и закономерности психологии масс, в частности, вопроса о возникновении и развитии религии.

Для проведения такой аналогии, З. Фрейд напоминает сначала основные моменты своей теории неврозов, а потом основные положения исторического процесса развития общества и формирования религии, которые он уже излагал в книге «Тотем и табу». Эту теорию он развил из идей Дарвина, Аткинсона, Р. Смита.

Напоминание о сути неврозов

Генезис неврозов, несомненно, прослеживается до очень ранних впечатлений детства. Хотя не всегда в генезисе психопатологии присутствует травма, для целей сопоставления с коллективными процессами можно ограничиться травматическими случаями неврозов. К тому же спорен сам вопрос о том, что считать травматическим. Итак, невроз – симптоматический результат определенных переживаний и впечатлений на события раннего детства, воспринятых индивидом как психотравмирующее.

Особо чувствительный для формирования невроза является период между двумя и четырьмя годами. Особенностью этого периода является то, что впечатления забываются и в последующем оказываются недоступными для воспроизведения в памяти – так называемый эффект детской амнезии. Остаются лишь отдельные воспоминания, относящиеся к впечатлениям сексуального и агрессивного характера и к ранним травмам «я». Фрейд замечает, что маленькие дети не делают различий между сексуальными и агрессивными импульсами, как это происходит в более позднем возрасте.

Последствия перенесения психотравм проявляются в виде фиксации, либо вытеснения. При фиксации человек будет стремиться вновь и вновь воспроизводить пережитое (например, девочка, подвергшаяся совращению, будучи взрослой, будет стремиться к ситуациям, где совершается совращение; мальчик, у которого была гиперопекающая мать, став взрослым, будет искать в жены очень заботливую женщину). При вытеснении травмы человек будет преследовать цель, чтобы подобное никогда не повторилось. По сути, это та же фиксация, только с противоположным знаком. Невроз – компромисс между тенденциями повторения и избегания. Их противостояние вызывает конфликт, который не может быть разрешен в обычном ходе жизни.

Существенная характеристика невроза – огромная сила принудительности, независимость от интеллекта, логического мышления, воли. Патологические явления живут как бы сами по себе. Это сторона, с которой невозможно сотрудничать, договариваться. И если сила невроза перевесит «нормальную» часть, обеспечивающую контакт с реальностью, и внутренняя психическая реальность начнет преобладать над требованиями внешнего мира – это путь к психозу. Но и при неврозе субъект страдает от угнетения, нарушена его приспособленность к полноценной жизни в человеческом обществе.

Еще одна черта невроза, теперь уже связанная с его развитием, - наличие латентного периода. Крайне редко детский невроз переходит во взрослый без перерыва. Какова бы ни была реакция на психотравму в детстве (невротический срыв, детский невроз или бессимптомная внутренняя реакция), имеется период внешне спокойного развития. Невроз обнаруживает себя с наступлением половой зрелости, или несколько позже. Явление задержки невроза от детской травмы до последующего начала заболевания объясняется попытками психики преодолеть нанесенный ущерб и примирить отколотую часть «я» с остальными частями. Что редко удается.

Итак, схема невроза: ранняя травма – защита – латентность - возникновение невротического расстройства – частичный возврат подавленного.

О жизни древних людей и возникновении религии

Древние люди жили кланами, возглавляемыми сильными мужчинами, обладающего неограниченной властью, добытой с помощью насилия. Все женщины клана – жены, дочери, пленницы - были собственностью мужчины-повелителя. Сыновья умерщвлялись, кастрировались, изгонялись из клана. Если сыну удавалось победить отца, он становился предводителем клана, если удавалось украсть женщин, он основывал свой клан. Младшие сыновья могла занять место отца после его смерти от старости. Приписывая древним людям чувства современных, можно сказать, что сыновья боялись отца, но мечтали занять его место.

В изгнании сыновья-братья испытывали общие чувства по отношению к отцу. После его смерти имело место борьба за власть, но также могли быть вспомнены совместные переживания. Исторически это привело к соглашению, отречению от инстинктов и договоренности об определенном порядке владения. Так возникло табу на кровесмешение, появилось требование экзогамии. Сохранение памяти о сверхсильном отце было перенесено на сильное животное как его символ. Отношение к тотемному животному первоначально сохраняло эмоциональное отношение к отцу – его боялись, но считали покровителем. Ему поклонялись, посвящали празднества, но и убивали (как и первобытного отца-покровителя). Тотемизм с его поклонением животному, эмоциональному амбивалентному отношению, связанными с ним ритуалами, запретами и договоренностями, и есть первая форма религии, считает Фрейд.

Таким образом, с самого начала в религии присутствовали социальные предписания и моральные обязательства.

С развитием человеческой культуры, развивалась и религия. Произошло очеловечение объекта поклонения, место тотемных животных заняли антропоморфные боги; исторический период матриархата нашел отражение в появлении матерей-богинь, наряду с отцами-богами.

Достоверность этой теории Фрейд подкрепляет фактами о подобии исторических событий и содержания религиозных форм; о точном повторении ритуалов древних религий в более поздних. Например, христианское причастие удивительно сходно по смыслу с первобытными тотемными трапезами.

Аналогия психопатологии и феномена религии

Абсурдно, по мнению Фрейда, говорить о практике психоанализа и неврозах без обращения к раннему периоду жизни индивида. Аналогично и понимание процессов в обществе возможно при понимании «детского» периода человеческой цивилизации. Фрейд предлагает применить схему развития невроза у индивида к народности. Произошло примерно то же самое, что переживает субъект: события сексуально-агрессивного характера, оставившие после себя последствия, они были вытеснены и забыты на некоторое время, но потом вступили в действие и создали явление, по своей структуре и направленности сходное с симптомами.

Этот коллективный симптомокомплекс и представляет собой религию.

По результатам анализа Фрейд делает важный вывод - в группе впечатления прошлого, также как у индивида, сохраняются в бессознательных следах памяти.

Поскольку групповая «психика» все же отличается от индивидуальной, общественные феномены могут избежать изоляции, что редко удается в индивидуальном неврозе.

По аналогии психопатологии и феномена религии, в религиозных доктринах и обрядах можно распознать два вида элементов: 1) фиксацию на древних пережитках семьи, 2) возрождение прошлого и возвращение после длительного период того, что забыто. Все это четко видно на процессе введения монотеизма в иудаизм и его продолжение в христианстве. Монотеистическая идея, возникшая в империи фараонов, была изъята из родного окружения и передана другому народу. После длительного латентного периода она была принята им как своя драгоценная собственность.

Как невротик переживает чувство вины из-за своих «недостатков и ущербности», так и еврейский народ на рубеже тысячелетий охватило чувство вины как предзнаменование возврата подавленного материала. Именно на почве этого всенародного чувства вины развилась новая религия - христианство с его идеей искупления первородного греха. Первородный грех - преступление против Бога, которое совершили люди, убив Моисея, своего «первоначального отца». Забыв сам факт убийства, люди сохранили идею, он трансформировалась в фантазию искупления. Последующее убийство Христа можно трактовать как искупительную жертву, символ принятия на себя вины всех людей. (Опять же можно провести аналогию с жертвенными животными у древних народов).

Фрейд указывает на нелогичность самой по себе идеи о том, что невинный человек может согласиться принять на себя вину других. Идея христианского спасителя может быть понята только с учетом разделенных древними сыновьями чувств к отцу – ненависти, восхищения, зависти и стремления занять его место. Тогда Христос – продукт желаемой неосуществленной фантазии о свержении отца, забытой реальности древних людей. Его вина – в свержении Бога-отца, а его смерть – умиротворение Бога-отца. Иудаизм был религией Бога-отца, Христианство – религия Бога-Сына.

Выросшая на почве иудаизма христианская религия вовсе не является чисто монотеистической. Она переняла у язычества многочисленные обряды и ритуалы, восстановила образ богини-матери, нашла место для множества политеистических фигур (апостолы, святые). По мнению Фрейда, это задержало интеллектуальное развитие народов на два тысячелетия.

Религия и историческая судьба еврейского народа

Именно на еврейском народе идея монотеизма оставила глубокий след. Под тонким налетом христианства евреи остались приверженцами той религии, которую исповедовали их предки. Причину этого Фрейд видит в приближении к преступлению первобытных времен, убийству отца. Евреи повторили этот акт в отношении Моисея. Это был случай проигрывания, вместо воспоминания, как часто бывает у невротиков во время сеанса психоанализа. «Избранность» еврейского народа – последствия Богоубийства. Религиозная фигура Иисуса искупает вину символически. Еврейский народ искупает свою вину исторически – нетерпимостью и враждебностью со стороны других народов, отколотостью от других наций, преследованием со стороны антисемитов на протяжении многих веков.

Евреи действительно отличаются от многих других наций, при том что фундаментально сходны с другими народами – потомками Средиземноморья. Именно евреи противостоят любому насилию, что даже самым жестоким гонениям не удалось их истребить. Евреи вносят весомый вклад во все культурные формы жизни, способны сохранять свои коммерческие позиции. Характер евреев имеет некоторые специфические черты: евреи имеют высокое мнение о себе, считают себя более выдающимися, они уверены в себе и обладают гордостью и каким-то особенным оптимизмом.

Фрейд предлагает объяснение особому положению евреев среди народов в историческо-религиозном ракурсе. Бессознательные мотивы ненависти к евреям коренятся в зависти к их смелости поставить себя на место Бога, убив Бога, провозгласив себя его правопреемником. Как если бы древние сыновья завидовали и ненавидели тому сыну, который посмел восстать против отца и стать предводителем клана.

Как индивид-невротик всегда знает о подавленном, хотя и в особой психологической форме, так и еврейский народ знает об историческом преступлении своих предков. Хотя оно и завуалировано религиозными искажениями.

Наследование опыта народа

Вопрос об особенности еврейского народа, который выражает как в отношении к нему со стороны других народов, так и в самоощущении современных представителей еврейской национальности, приводит к проблеме передачи мироощущения от поколения к поколению. Если предания уже давно перестали играть ту роль, что играли в ранних цивилизациях, а исторические документы предлагают искаженные версии событий, то как евреи узнают «правду» о моисеевом убийстве?

Обсуждение вопроса об удельном весе наследственности и прижизненного опыта в психике индивида началось задолго до Фрейда и продолжается по сей день. Фрейд предполагает наличие бессознательной связи поколений, так называемой архаической наследственности. Посредством архаической наследственности индивиду передаются психические состояния предков. Способность индивида следовать определенному пути развития заложена в конституциональной организации.

Архаическое наследство может быть общим для всех людей независимо от нации. Например, понимание детьми универсальных символов языка, реакции в эдипальный период, которым невозможно научиться из опыта. А может быть национальным, которое составляет существенный бессознательный элемент национальной идентичности и позволяет индивиду применить к себе важные исторические события своего народа. У евреев это – история о Моисее.

Возвращаясь к Моисею. Живучесть идей и имени.

Именно Моисей придал характеру евреев религиозную основу, закрепил их черты характера, внушил им уверенность в своей особенности и жизнестойкость. Возникает закономерный вопрос: каким образом один человек может достичь такого влияния, чтобы определить судьбу народа на несколько веков вперед? Не является ли такое утверждение таким же мифом, как и героический эпос или религиозные легенды? Для ответа на эти вопросы Фрейд предлагает принять как аксиому мысль о том, что великий человек может влиять на окружение посредством своей личности или через идею.

У большинства людей имеется сильная потребность в авторитете, которому можно поклоняться, восхищаться им, перекладывать на него ответственность. У масс эта потребность развивается из индивидуальной – сильной тоски по отцу, которую ощущает каждый в своем детстве. Все черты, которыми люди наделяют великого человека – это черты отца. Типичные составляющие образа – решительность мысли, сила воли, энергичность действия, автономность и независимость. К отцу стремятся, но также и боятся его. В этой связи нет сомнений, что могучий образ отца снизошел в лице Моисея к бедным еврейским рабам. Качества Моисея как нельзя более соответствовали образу отца.

Что касается идеи, то монотеистическая идея единого бога, объемлющего весь мир, воплощающего в себе всемогущество, всемилосердие, безопасность была именно тем, что помогло еврейскому народу пережить исторические удары судьбы.

Другой аспект, позволивший прижиться идее – исторический переход от чувственного к интеллектуальному осмыслению мира. Один из связанных с этим процессов - зарождение основ наук в попытках абстрактно-мысленного постижения явлений мира. Моисеев абстрактно-интеллектуальный Бог - триумф интеллекта над чувственностью, имеет аналог и с невротическим явлением, обозначенным как «всемогущество мысли». Этот феномен заключается в переоценке влияния, которое мысли оказывают изменения окружающего мира. Выраженный в моисеевой религии феномен «всемогущества мысли», привел к развитию речи и мыслительной деятельности, чем так гордится еврейский народ.

Хотя сама идея единого бога, напоминает Фрейд, не была моисеевой, он принадлежала египетским жрецам храма Солнца, а Моисей позаимствовал ее у Эхнатона, была принесена евреям именно Моисеем. Поэтому связалась с его именем. Фрейд идет еще дальше, он напоминает, что идея единого отца-правителя идет из глубины веков от кланового отца-правителя. Монотеистическая идея единого Бога – пробуждение вековой групповой памяти, возврат подавленного, где отец-Бог снова становится главой семьи.

Психическая склонность угнетенных масс ощущать свое величие и возвышенность (быть выделенным «ребенком» отца-Бога) и соответствующее предложение Моисея быть особенным народом, также не дала забыться предложенным принципам-заповедям. Предание о Моисее стало частью легенды, в которой нуждается всякая религия как социальный феномен.

Источник:

1. Фрейд З. Моисей и монотеизм. – М.: REFL-book, Ваклер, 1998.