Прикладная танатотерапия и её интеграция с другими методами психотерапии, часть 2.

В статье приведён пример сочетания танатотерапии и гештальта  в одной сессии в работе с долговременным клиентом. Статья написана с разрешения клиента, имя и детали истории изменены.

Клиентка Анна. Эта клиентка пришла ко мне во время моей беременности как гештальт-терапевту, работающему с онкологическими пациентами. Так я заявляла о себе коллегам с 2007 года. Я рассказала ей о том, что работаю не только в гештальте, и в зависимости от запроса могу предложить что-то из других методов, и что время нашей терапии ограничено моим приближающимся декретным отпуском. Она согласилась прийти ко мне, сколько получится раз, и попросила сохранять больше гештальт-подхода в нашем общении. Чётких объяснений, почему нужен только этот метод, она не дала. Мы работали 5 встреч раз в две недели в гештальт-подходе с дополнением телесно-ориентированной терапии. Потом терапевт ушла в декретный отпуск на 1,5 года, клиентка стала проходить терапию у другого терапевта. Через полгода после того, как я вернулась в практику, Анна решила возобновить наши встречи.Спустя несколько встреч я почувствовала, что доверие клиентки ко мне возросло и стало больше, чем во время наших первых давних встреч, и она перестала беспокоиться о том, каким методом идёт терапия.

Я хочу рассказать об одной сессии, где получилось безболезненно подойти к теме взаимоотношений клиентки с матерью. Эта тема периодически появлялась на протяжении наших встреч с самого начала. В разных вариациях звучала обида на мать со сдерживаемыми слезами и при этом несгибаемая позиция, озвученная сухим безэмоциональным голосом: «У меня хорошая мама, и давай уже оставим эту тему».

Сессии, о которой я хочу рассказать, предшествовала работа с рисунком, который Анна нарисовала во время терапии и приносила потом ещё на две встречи, поскольку каждый раз в рисунке удавалось обнаружить новый контекст. Изначально это были чувства в отношениях с первым мужчиной, сокровища и цветок. Потом стало похоже на открытую пасть и щупальца осьминога, желающего поглотить жертву, что пугало и привлекало одновременно. Этот образ вызвал во мне ассоциацию с властной материнской фигурой, которую ребенок боится и при этом хочет оказаться в слиянии с ней.

Помня о жесткой позиции по отношению к теме мамы у клиентки, я предложила ей сделать танатотерапевтическую технику без слов со стульями. И стала выполнять приём постепенного перемещения одного из двух стульев из позиции напротив к позиции под углом от клиента. Анна очень быстро ощутила дискомфорт и перестала дышать, замирая от страха. Когда стул занял нужную позицию под углом,  я подошла к клиентке и стала помогать ей дышать, поднимая подмышки, и предложила ей попробовать постепенно подойти к тому стулу. Анна приблизилась совсем вплотную к нему и сказала, что будет дышать сама. Я предложила ей сделать что-то с этим стулом, если хочется. Клиентка  задумалась и переспросила, что сделать? Тогда я снова попросила её обратить внимание на ощущения и, возможно, появится ассоциация, что это за стул. Она сразу ответила: «Там как будто мама». И я снова предложила сделать что-то, теперь уже понимая, кто на стуле. Она залезла на него верхом, словно на колени к маме и некоторое время сидела так, закрыв глаза, равномерно дышала.

После, когда мы сели напротив друг друга для завершения работы,  Анна взглянула на рисунок и сказала, что видит цветок с толстым стеблем и он ей нравится. У меня возникла ассоциация с плацентой и пуповиной, и я поделилась ей. Клиентка на это энергично ответила: «Да, да! Я словно ощутила связь с мамой через пуповину, когда сидела на стуле».

Мне вспомнился обряд «Лотосовое рождение», когда пуповину с плацентой оставляют у родившегося ребёнка до того момента, пока она сама не отсохнет и её можно безболезненно переломить (около 2х недель). Я рассказала об этом Анне и предложила побыть с этим рисунком примерно 2 недели, нося его с собой. Она улыбнулась и бережно свернула листок в сумку. Мы завершили сессию.