|
Терапия шоковой (острой) травмыАвтор статьи: Анна Сидельникова
Начало здесь: Острая (шоковая) психологическая травма и здесь: Острая (шоковая) травма. Проживание. Травмирование происходит при воздействии на человека системы мироздания и его представителей в ОДНОСТОРОННЕМ порядке. Травма - это вторжение, насилие над человеком, когда он находится в слабой позиции и не в состоянии отреагировать и защитить себя. Поэтому она бесчеловечна. В самой травме смысла нет, и его бесполезно там искать. Но в усилиях по выходу из острого стрессового состояния много жизнеутверждающего смысла. Цель работы именно с шоковой травмой - это НОРМАЛИЗАЦИЯ ЧУВСТВ, восстановление достоинства и смыслов жизни и вписывание нового опыта ПО ИСЦЕЛЕНИЮ ТРАВМЫ в общий связный нарратив жизни человека. Шоковая травма может быть растянутой по времени, например, в ситуации военных действий. Ее характерная особенность в том, что она имеет локальный характер, т.е. никак не вписана в предыдущий опыт человека и не связана с его личными особенностями. Конечно, всегда можно найти отдаленные ассоциации с более ранними событиями жизни человека, но такой поиск не является терапевтичным, имхо. Кризисная терапия шоковой травмы принципиально отличается от терапии травм развития. Условно говоря, острая стрессовая реакция - это состояние, близкое к психотическому, это вероятный откат от депрессивной к параноидно-шизоидной позиции. Здесь важно учитывать то, что это - временный откат, а значит у человека в потенциале есть ресурсы для интеграции и его не нужно лечить как психотически организованного (корректировать и углублять его картину мира), хотя основной стиль терапии - поддерживающий. Временный переход травмированного человека к первичным защитам сопровождается интенсивной болью, усиливающейся при каждой активности. Поэтому терапия человека в таком состоянии - проход по лезвию ножа: шаг влево, шаг вправо - боль и агрессия. Не верящий себе, обессиленный человек может опасаться терапевта, но наряду с этим возлагать на него огромные, порой нечеловеческие надежды, идеализируя его возможности. Неудача кризисной терапии - это очередное крушение надежды клиента и рана. На мой взгляд, столь же необоснованно использовать методы кризисной терапии для исцеления травм развития, хотя иногда ой, как непросто обозначить точную грань между одной и другой. Противопоказан непосредственный по времени переход от кризисной терапии к обычной, предполагающей некоторую степень регресса. Опыт исцеления травмы должен быть усвоен, ему надо "настояться". Иначе есть вероятность, что человек вместо примирения с потерей и ущербом, поиска и обретения собственных экзистенциальных смыслов найдет смысл существования в непрерывном процессе терапии. К этому клиента может склонять также не вполне восстановленная идентичность, поскольку тогда у него может доминировать иллюзия, что остающиеся трещины в собственном нарциссическом ядре можно заполнить за счет терапевта (запасное эго) в процессе идентификации с ним (архаичная идентичность субъекта и объекта). И тогда возможен его отход в состояние зачарованности травмой. - его обостренные чувства вины и стыда, Этот список - не личностные особенности клиента, а характеристика особенностей его текущего состояния, которые могут закрепиться в случае его фиксации на травме. Насильник не имеет права быть насильником, хотя и является им, террористы не имеют права мучить, но делают это, отморозок не имеет права травить, но травит, нацисты не имеют права устраивать холокост, но учинили расправу - и это факт истории, Бог не должен отворачиваться от праведника или грешника, но, увы, иногда покидает его... Травма признается травмой, насильник - насильником. Злодеяние должно быть названо злом. Когда хоть как-то понятна мотивация, стоит озвучить факт, что насильник - психопат, моральный урод, наркоман, религиозный фанат, стяжатель и т.п. Это освобождает человека от ответственности за произошедшее и дает ему возможность почувствовать естественность, обоснованность и правомочность своего гнева, ненависти, несчастности, других чувств - того, что составляет суть актуального состояния. Принятие своих чувств человеком способствует реинтеграции его нарциссической сердцевины. Логически подразумеваемое следствие этого - признание человека жертвой обстоятельств и его невсемогущества. Если это не задевает самолюбия человека, он может быть вслух назван жертвой. Это не унизительно, это - просто печальный факт. После этого перед человеком встает задача приМИРения с ограниченностью своих возможностей и горевание. Если жертва так или иначе не признана жертвой, невинно пострадавшей стороной, то возможно застревание в травме из-за расщепления ядра на 2 части - страдающую (жертву) и мстящую, наказывающую (преследователя, палача). Далее человек отщепляет "жертву", идентифицируясь с садистом, тираном. Тогда часто можно наблюдать цепную реакцию зла - отыгрывания человеком своей боли на других. При закольцовывании этих частей человек будет наказывать самого себя дополнительно за собственные же страдание и боль. Для реализации этого наказания он будет находить "достаточно плохой объект", например, некомпетентного специалиста (как можно наблюдать на форуме), с помощью которого, в частности, благодаря механизму проективной идентификации, причинять себе новую боль. При недостаточной способности к контейнированию специалиста он бессознательно дистанцируется от клиента, пропускает его материал, тогда у последнего возникает ощущение, что терапевт работает не с ним, а с некой идеей, образом, иллюзией о клиенте - будто он давно уже все решил и понял про клиента, и избыточная информация ему не к чему. Если клиент чувствует, что терапевт его не понимает, тянет куда-то в "свою степь", то он автоматически превращается для клиента в "палача". Тоже самое происходит, если терапевт видит в человеке "очередного жалобщика" и не видит за сетованиями, упреками и обвинениями его боли и отчаяния. Вообще квинтэссенция любой терапии - понять, про что болит душа человека. Из-за нарушенности границ и доминирования иррационального клиент в неудачной терапии может стать еще и заложником личной боли терапевта, интроецируя ее в качестве дополнительного "бонуса" к своей. Другими словами, регресс и сверхсензитивность травмированного человека к невербальной коммуникации может спровоцировать его попадание в проективные идентификации (и травматическую воронку) самого терапевта. В качестве осложнения внутри терапии или вне ее может возникнуть коррелирующее, переполненное ненавистью взаимоотношение между насильником и жертвой, причём переполненный садизмом внутренний "преступник" стремится разрушить внутренний же бессильный объект-жертву, причинить ему страдание и учинить над ним расправу. Существование такой бессознательной диадной структуры представляет одну из главных проблем в работе с клиентами, так как она проявляется в переносе/контрпереносе, и выйти из этого круговорота непросто даже опытному специалисту. Но это - уже не вопрос кризисной терапии. Так может работать приговор травматика к самонаказанию. Его другая форма - психопатологизация, уход в болезнь. а) любой вид оценивания опыта и чувств, в т.ч. закамуфлированный под заботу. Значение травмы - дело абсолютно субъективное, представление о степени катастрофичности можно получить исключительно от клиента. Терапевту следует воздержаться и от эмоциональной оценки произошедшего даже с помощью интонаций и междометий, б) поиск связи травмы с отдаленными событиями жизни человека. Такой заход создает у клиента впечатление неизбежности и "заслуженности" травмы, а следовательно, своей плохости и неправильности, в) поддержка клиента в поиске причин бездействия в критической ситуации, поскольку такой заход нагружает его виной и создает у человека ощущение, что если бы он был осмотрительнее, быстрее, сообразительнее, то травмы можно было бы избежать, г) неследование за клиентом, переключение его внимания на несущественные для него детали события - создает у клиента ощущение непонятости терапевтом сути произошедшего, д) неготовность терапевта прояснять вслед за клиентом нюансы чувств и обстоятельств, важных для него, а также деталей нарушения взаимопонимания с ним, открыто говорить о своем "непопадании" в смысловое поле клиента, е) попытки откорректировать картину мира клиента, и без того фрагментированную. Это создает у него ощущение своей неадекватности: "если я вижу неправильно - значит я ненормальный". Картина мира восстанавливается в процессе неизбежного столкновения с реальностью и постепенного расширения поля восприятия клиента, ё) вербальная характеристика клиента как хорошего, славного, доброго, умного - это может ощущаться как (повторное) вторжение, а также блокировать его возможность поделиться гневом. Эти сигналы он может получать только невербально через ощущение принятия, ж) анализ и интерпретации травматичной ситуации, поведения и чувств клиента, - ему нужно только понимание того, что произошло, и ощущение услышанности, з) от Судариковой Татьяны Юрьевны: терапевт не должен называть ситуацию клиента "это", т.е.обезличенно, ибо есть некая табуированность на называние событий своими словами, таким образом провоцируется исключающее поведение и восприятие. Это весьма неполезно и "изнасилование" должно называться изнасилованием. Замерзшая беременность - замершей беременностью. Источник http://annanterapia.fi Категория: СТАТЬИ » Статьи по психологии Другие новости по теме: --- Код для вставки на сайт или в блог: Код для вставки в форум (BBCode): Прямая ссылка на эту публикацию:
|
|