|
|
Работа с парами в гештальт-терапии. Часть 1.Автор статьи: Бедный Дмитрий Николаевич
Бедный Дмитрий Вотинцева Эльвира
Работа с парами в гештальт-терапии
«Человеческое сердце жаждет контакта – больше всего на свете оно жаждет искренней беседы…» (Hicner R.A., Jacobs L.)
Близкие отношения – наиважнейшая часть жизни каждого человека, и в то же время очень сложная. Столкнувшись с проблемами в отношениях, партнеры стремятся найти взаимопонимание, многое между собой выясняя и пытаясь договориться. И если их переговоры и прояснения отношений безуспешны, часто пара принимает решение обратиться к терапевту. Опыт показывает, что методология гештальт-терапии позволяет эффективно работать с парами. В этой статье будет сделана попытка описать взгляд на терапию пар, уделяя внимание таким важным моментам, как: с чего начинать встречу, как удерживать терапевтическую позицию, какие задачи стоят перед терапевтом и какие навыки необходимо вырабатывать, какие могут быть сложности и как с ними справляться, как лучше завершать встречу. А также будут приведены некоторые примеры из практики. Терапевтическая работа с парой имеет как пересечения с семейной терапией, так и отличия. Под парой, в первую очередь, подразумеваются двое взрослых людей, из разных семей, которые по собственной свободной воле выбрали друг друга для близких интимных отношений. Они часто живут вместе, состоят в браке и имеют общих детей. Это равные партнеры, имеющие горизонтальную связь друг с другом. Парой могут выступать также двое людей из одной семьи, например, родитель и взрослый ребенок (начиная с 14 лет), но с условием, что возраст и интеллектуальное развитие ребенка позволяют ему быть в полноценном диалоге с родителем. А также любые двое взрослых людей, связанные какими-либо отношениями (друзья, коллеги, бизнес-партнеры). В данной статье под парой подразумеваются люди, связанные близкими интимными отношениями. Оба человека в такой паре из разных семей, с разным опытом отношений и ожиданиями от партнера. Часто они приносят свою старую роль в новые отношения. И тогда их невозможность быть услышанными и понятыми друг другом – это большей частью привнесенные в диалог прошлые обиды, травмы и паттерны общения, когда каждый реагирует уже не на конкретные действия и слова партнера в конкретной ситуации, а на свое закрепившееся представление, свой смысл, сложившийся годами, на человека из прошлого, с кем были болезненные отношения. Они перестают видеть и слышать друг друга, и тогда понимание и продуктивный диалог становится невозможным. Целью работы с парами в гештальт-терапии является нахождение партнерами новых способов коммуникации, которые помогут быть в более удовлетворительных отношениях, понимать друг друга и уметь договариваться. Михиль Ван ден Хювель и Сюзан Хаст говорят о гештальт-терапии пар как о «развитии интимности за счет восстановления свободы, утерянной в компульсивных паттернах» (Ван Ден Хювель М, Хаст С., 2011). Маргерита Спаньоло Лобб считает, что «целью терапии является восстановление творческой спонтанности, которая присуща любым значимым отношениям, чтобы партнеры могли получать удовольствие и чувствовать себя живыми, целостными, творческими на границе контакта своих отношений». (Спаньоло Лобб, 2014).
Позиция терапевта: опора на феноменологию, осознавание и работу с процессом Все авторы, которые пишут о гештальт-терапии пар, так или иначе отмечают то, что терапевт работает с процессом, а не с содержанием, то есть с тем, как именно происходит взаимодействие между партнерами. Харм Сименс говорил, что «в гештальт-терапии при работе с парами мы наблюдаем, что происходит на границе между этими двумя людьми. Мы больше работаем с процессом, с тем как коммуницирует пара. Мы наблюдаем то, как они общаются и то, как они слушают друг друга или не слушают друг друга» (Сименс, 2006). Нужно быть очень внимательным, чтобы не увлечься историей, которую рассказывает пара терапевту, или теми вопросами, которые они обсуждают между собой, то есть не фокусироваться на содержании беседы. Опасность в том, что тогда терапевт теряет свои границы, теряет свое присутствие для пары. Нормально в какие-то моменты, в каких-то ситуациях увлечься, это происходит с каждым. Но терапевту важно осознавать, что сейчас он слишком вовлечен в содержание беседы пары, важно осознавать, что происходит с ним, что он чувствует и думает по поводу происходящего, кто из пары ему более симпатичен, как все это касается личной истории терапевта. И тогда терапевт восстанавливает свою терапевтическую позицию, свои границы и присутствие. Харм Сименс отмечает, что «Вы всегда можете сказать паре: «простите, я немного потерялся, напомните мне, что сейчас происходит», и так Вы выходите из слияния и узнаете о своей собственной проблеме» (Сименс, 2006). «Как только мы втягиваемся в содержание диалога, мы перестаем «работать». Ведь наша работа заключается в том, чтобы отслеживать процесс и помогать супругам меняться, а разбираться в содержании беседы – их дело. Если мы просто присоединимся к ним, то уже не сможем быть адекватными консультантами происходящего процесса» (Зинкер, 2000). Нужно четко понимать, что терапевт не берет на себя роль спасателя, того, кто поможет паре всегда быть вместе и жить счастливо. Терапевт ничего не может сделать с тем, что один партнер, например, не хочет больше отношений. Если терапевт слишком хочет помочь паре остаться вместе, то тогда он будет больше занят своими душевными процессами, и будет менее внимателен к тому, как именно взаимодействует пара.
«Он (терапевт) не должен принимать чью-либо сторону и наблюдать, быть подбадривающим и поддерживающим посредником, но никогда не участником семейной системы» (Сименс, 2008). Терапевт может только осторожно исследовать момент, когда один партнер или оба хотят расстаться. Потому что часто за фразами «Я больше не хочу с тобой жить» скрываются сообщения другому: «Мне тебя не хватает, я нуждаюсь в тебе и твоем внимании». Харм Сименс говорил: «Не обещайте, что поможете, а лучше скажите, что я буду работать с вами и мы посмотрим, куда нам удастся продвинуться» (Сименс, 2006). Все, что реально может терапевт, – это помочь паре общаться более конструктивно, больше уважать и понимать друг друга, уметь договариваться, развить большую близость и интимность. «Мы не помогаем им жить более счастливой жизнью. Им необходимо помочь друг другу создать эту более счастливую жизнь» (Сименс, 2006). Питер Филиппсон пишет о том, что «моя функция не заключается в достижении определенных результатов, она состоит в объединении пары или семьи для исследования их отношений. Мой подход – феноменологический. Он направлен, насколько это возможно, на очевидные события, а не на интерпретации. Моей целью будет исследование того, какие процессы и каким образом поддерживают наблюдаемое поведение пары или семьи, а затем и того, кто именно может принять ответственность за их поведение и изменить его так, как они желают» (Филиппсон, 2014). Внимание гештальт-терапевта к процессу и прерываниям контакта обусловлено тем, что страдания пары происходят не из-за частых ссор по какой-либо теме, то есть не из-за содержания, а из нарушений в процессах контактирования друг с другом. «Мы предполагаем, что сбой в работе системы происходит снова и снова, независимо от того, о чем говорят муж с женой. Они могут говорить о сексе, деньгах, о переезде в другой город или о детях, но способы прерывания контакта, как правило, схожи. Очевидно, что дело здесь не в содержании. Похоже, что одна тема бывает не более проблематичной, чем другая, обычно сбой происходит в самом процессе» (Зинкер, 2000). Что же помогает терапевту работать по процессу, и не терять терапевтическую позицию? В первую очередь, это опора на осознавание себя, как уже было упомянуто выше. Джозеф Зинкер применительно к терапии семьи пишет: «Терапевт отслеживает развитие осознавания и контакта в системе и одновременно испытывает собственные чувства, связанные с его позицией на данный момент. Отталкиваясь от этого внутреннего фона переживаний, он получает феноменологический ключ не только к собственной внутренней реальности, но и к тому, что может произойти «снаружи». Семейный гештальт-терапевт фокусирует свое внимание на своих внутренний реакциях в терапевтической ситуации. Он обращается к своим чувствам, инстинктам, движениям, метафоричности и эстетическому восприятию системы, так же как и к тому, что он видит и слышит снаружи. Наблюдая за семейным процессом, терапевт переживает собственные спонтанно возникающие чувства, образы и метафоры и преобразует их в интервенции, усиливая осознавание. (Зинкер, 2000). То есть переживания терапевта могут быть связаны как с его личным фоном, историей отношений, так и с переживаниями и действиями партнеров по отношению друг к другу. Например, мужчина громко, быстро и многословно высказывает своей жене, что она его унижает и оскорбляет. В это время его жена сидит молча, опустив голову и прижав к себе руками сумочку. Глядя на женщину, терапевт вдруг осознает, что ему хочется сбежать из своего кабинета куда подальше и не видеть больше эту пару. Терапевт задает женщине вопрос: «Что Вы чувствуете сейчас?» Она отвечает, что ничего не чувствует. Тогда терапевт спрашивает мужчину: «А что делает Ваша жена, когда Вы стремитесь, как сейчас, объяснить ей про себя важные вещи? Он отвечает: «Как только пытаюсь ей рассказать что-то важное про себя, она обижается на меня, собирает вещи и уходит из дома, оскорбляя меня перед уходом». Таким образом, внутренние представления и ощущения могут подсказать, что происходит в паре и сориентироваться в выборе подходящей интервенции.
Важно также всегда помнить свой собственный фон, среду, свои достоинства и недостатки, чтобы отделять собственную историю от истории клиентов и не давать советов, подсказок, не спасать, потому что тогда это будет больше про терапевта, а не про клиентов. Во-вторых, опора на феноменологию пары. Терапевт наблюдает за тем, что проявляют клиенты в позе, интонациях голоса, скорости речи, движениях, жестах, взгляде, мимике, насколько они смотрят или не смотрят друг на друга, кто к кому обращается, слушают или перебивают, отвечают на вопросы друг друга, или нет, критикуют, обвиняют или принимают и т.д. Если терапевт теряется, то он может начать более внимательно наблюдать за тем, что происходит в паре с точки зрения феноменологии. Например, женщина с очень быстрой речью и громким голосом на протяжении нескольких минут обвиняет своего мужа в том, что он ее не слушает, никогда не дает ничего сказать, не интересуется ею, не дает ей ничего говорить и т.д. Мужчина в это время молчит и смотрит в пол, не пытаясь ее прервать. В этот момент можно увидеть, что женщина настолько активна, что своей активностью она ограничивает возможности своего мужа в проявлении себя. То есть то, что человек проявляет, является истинным. И тогда терапевт может описать в процессуальном ключе то, что он заметил, чтобы продвинуть пару к осознаванию того, как происходит их взаимодействие и где проблема. Необходимо отметить, что навык феноменологического описания происходящих в паре процессов формируется не сразу, нужно специально его тренировать. Поскольку рассказывать паре о своих наблюдениях нужно строго в безоценочном, признающем и принимающем ключе, опираясь только на то, что непосредственно происходит, не обобщая и не интерпретируя. И сказать партнерам в вышеуказанном примере, что жена слишком активна и этим самым ограничивает активность мужа, значит, по сути, сделать то же самое по отношению к жене, что и жена делает по отношению к мужу – обесценивает и обвиняет. Лучше сказать: «Я замечаю, что сейчас Вы, Лена, говорите быстро и громко, поддерживая свою речь жестами, а Вы, Саша, молчите, сжимаете руки и смотрите в пол». Маргерита Спаньоло Лобб развивает идею контактной интенциональности, которая присуща обоим партнерам в паре, что означает постоянные движения навстречу друг другу. «Два фактора движут партнерами в паре в их взаимодействии: контактная интенциональность, направленная на приближение к другому, и страх не быть понятным в этом желании» (Спаньоло Лобб, 2014). И терапевту очень важно увидеть эту контактную интенциональность и сообщить о ней партнерам. Харм Сименс пишет об этом же: «Интервенции терапевта более направлены на процесс, чем на содержание. Он замечает положительные намерения (интенции) сообщений, которые отрицательно сформулированы» (Сименс, 2008). Например, жена обвиняет мужа в том, что его никогда нет дома. А терапевт говорит мужу: «Я слышу, как Ваша жена говорит, что нуждается в Вас. Как это Вам?» Михиль ван Ден Хювель говорит о том же, но другими словами: что нужно раскрыть потребности ситуации в паре, чтобы каждый осознавал свои потребности от другого и учитывал (видел, замечал) потребности другого. Контактная интенциональность связана с потребностями ситуации в паре. Поддержка терапевтом контактной интенциональности или побуждение к осознаванию потребностей ситуации, необходимы для формирования нового опыта взаимодействия между партнерами. Терапевт своими комментариями, направленными на поддержку движения партнеров друг к другу, организует у каждого партнера опыт признания и замеченности другим человеком. Когда терапевт говорит мужу: «Я слышу, что Ваша жена нуждается в Вас», жена чувствует, что она увидена и услышана терапевтом в своих сокровенных и глубоко спрятанных из-за страхов чувствах и потребностях. И этот опыт принятия продвигает ее осознавание, меняет (переструктурирует self) и формирует новое отношение к мужу. Поскольку она увидена другим (терапевтом), у нее есть ресурс признавать и видеть своего мужа таким, каков он есть. «Когда люди поражаются тому, что они услышаны и увидены другим человеком, они обретают способность изменять свое поведение» (Зинкер, 2000).
Некоторые авторы, пишущие о гештальт-терапии пар, говорят о том, что терапевт должен побуждать пару к осознаванию того, что они делают хорошо, чтобы они могли в дальнейшем опираться на это. «Цель терапевтической интервенции состоит в том, чтобы пробудить у участников осознавание того, как они взаимодействуют между собой. Терапевт сообщает им об их сильных сторонах, о том, что они уже умеют делать хорошо, и только затем – об их слабых позициях, о том, чему им следует еще научиться». (Зинкер, 2000). Маргерита Спаньоло Лобб также говорит о том, что «терапевт заинтересован не в том, чтобы обнаружить то, что не функционирует, а, наоборот, в том, чтобы поддержать процессуальные ресурсы, которые спонтанно проявляются таким образом, что партнеры адаптируются на границе контакта» (Спаньоло Лобб, 2014). Спаньоло Лобб в описании своей модели работы с парами выделяет этап – исследование, что пара делает хорошо вместе, имея в виду какие-то общие дела – смотреть фильм, делать ремонт и т.д. - чтобы партнеры были готовы на следующем этапе воспринять контактную интенциональность друг друга. Зинкер говорит о сильных и слабых сторонах во взаимодействии. Мы считаем, что в работе терапевта эффективнее исследовать то, как пара организует свое общение в феноменологическом ключе, без оценки (даже в уме, не говоря об этом паре) «сильный-слабый», «хорошо-плохо», поскольку не очень понятно, что подразумевается под этими оценками, и к тому же, ориентируясь на оценки, велик риск уйти от процесса в содержание. Если подразумевается, что сильный – это движение к другому (контактная интенциональность), а слабый – движение от другого (страхи), то в любом взаимодействии есть и движение к другому, и движение от другого. Возможно, под этой идеей понимается способность терапевта видеть движение к другому, видеть чувства и потребности человека, признавать их уместность и нормальность. И что в первую очередь работа идет на поддержку осознавания движения к другому, осознавания чувств и потребностей, поскольку пара часто приходит в состоянии сильного страдания, когда оба человека получили опыт изоляции друг от друга и не способны осознавать как свое движение к другому, так и движение партнера к нему, они видят себя очень далекими друг от друга. И во вторую очередь – работа на осознавание того, что именно не дает партнерам видеть и слышать друг друга, каковы их страхи и как они связаны с их личной историей развития. Харм Сименс применительно к терапии семьи пишет, что «увеличение осознавания клиентами, чтобы они могли видеть, как они сами блокируют свое взаимодействие с другими, существенно в семейной терапии. Осознавание – это начало восстановления настоящей коммуникации и креативного взаимодействия между членами семьи» (Сименс, 2008). Мы хотели бы добавить, что терапию пары продвигает увеличение осознавания не только того, как партнеры блокируют свое взаимодействие с другим, но и того, как они восстанавливают контакт. Поскольку у пары все же есть опыт восстановления контакта, иначе они бы уже не были вместе.
Список литературы:
Категория: СТАТЬИ » Статьи по психологии Другие новости по теме: --- Код для вставки на сайт или в блог: Код для вставки в форум (BBCode): Прямая ссылка на эту публикацию:
|
|
