Нежеланный ребенок и плохая мать

Нежеланный ребенок и плохая мать – это такой встречаемый душевный «слепок» на многие  годы взрослой жизни людей, рождение которых было связано с обстоятельствами их «нежеланности» и связанных с этим социальных проблем  матери - "залёт" и поспешное замужество, не всегда счастливое,  клеймо «матери – одиночки» или «разведенки с прицепом», или отказ от ребенка, и т.д, и т.п.  Ребенок для женщины в таких случаях – если честно смотреть на  проблему, то часто  представляет собой тяжелую ношу, особенно если учесть, какая социальная поддержка ей оказывается.  А ребенку  уделяется  мало времени и оказывается мало внимания, качество которого оставляет желать лучшего.

Ну и что, казалось бы, - когда человек вырастает – все беды в прошлом …  А дело в том, что когда мы вырастаем и по паспорту становимся взрослыми, общество предъявляет к нам  свои требования как ко взрослому человеку, и чтобы их выполнять, нужны силы, внутренние душевные ресурсы, - чтобы быть эффективным тружеником, создавать семью и воспитывать детей.  Но откуда брать эти силы, если болит необъяснимая внутренняя уязвленность, внутреннее чувство глобальной ненужности трансформируется в  неутолимое желание «быть нужным», периодически перемежаясь  вспышками непонятной неуправляемой злости, и  много энергии уходит на то, чтобы защищаться от всей этой боли?

В  последние годы  в информационном пространстве замечаю две гуляющие противоположные тенденции.  Пропаганда образа матери как нечто святое, стремление его идеализировать, призывы к тому, чтобы соответствовать.  Но мать не может быть идеальной, она не Бог, она просто человек. И тогда  информационные посылы откатываются к другому полюсу – линчевать плохую мать, за то, что она не так разговаривает с ребенком, не так смотрит, не так  воспитывает   и т.д..

Вот это признание того, что мать  - это просто человек, через которого в этот мир пришла другая жизнь, -  очень трудно даваемая  внутренняя душевная работа.  Потому что это значит признать, что она как человек может быть разной, в том числе -  и не любящей, и усталой, и отвергающей, и плохой воспитательницей, но это никак не влияет на то, что она как мать сделала  основную функцию – дала жизнь. 

Ведь  как же тогда несчастный  ребенок, пусть уже подросший до 30-40 лет,  со своей претензией?  Мне  хорошо знакома  претензия   «я не просила меня рожать».  И хочется, может,  пожалеть  этого ребенка, но секрет в том, что  его  поджидает коварный  парадокс:  когда  обесценивается  дача жизни, отвергается и сама жизнь, она становится  тяжелой - в ней не замечаются  ресурсы  и точит  поглощающая силы претензия. Это похоже на  растение, у которого обрезаются корни, - оно вянет и умирает.   

Мне  приходилось  много работать с людьми, психологические проблемы которых коренились в их трудном детстве  и токсичных отношениях  с матерью, которое сопровождалось отвержением  и разного рода насилием.  Но какими поразительными  казались повторения жизненных сценариев «плохих» матерей – обвинения своей матери оборачивались  пророчествами собственной жизни, - зависимыми отношениями, одиночеством в материнстве,  отказом от собственных детей, нелюбовью их и отвержением.

И вот сейчас,  когда появляется в моем поле зрения или слуха что-то  про плохую мать,  я вспоминаю две вещи.

• Материнский инстинкт – в  заботе, защите, развитии  ребенка  приходит  после рождения ребенка – когда она начинает  кормить  его, и в результате чего возникает привязанность.  В народе на эту тему есть поговорка, что не тот родитель, кто родил, а тот, кто воспитал.  И эта часть материнства, такая ежедневная, существующая в череде бытовых мелочей, в массе своей превращающихся в такой хороший поддерживающий ресурс,  оценивается ребенком так или иначе. 
• Но.. наступление беременности  – это результат инстинкта сохранения  в масштабах рода, задача которого в продолжении жизни  рода и вида.  Иначе как объяснить, что беременности случаются  вне планов матери, при соблюдении контрацепции,  не желанные, не от того партнера, от какого бы она хотела,   в результате изнасилований, -  ведь они случаются,  и люди в результате таких беременностей рождаются.  Вообще-то, выбирая родить ребенка, каждая женщина вполне реально рискует своей жизнью,  сознавая или не осознавая этого. И тем  людям, у которых мать умерла в родах, приходится принимать свою жизнь по такой цене, иначе она превращается в  самопоражение, ибо зашкаливает чувство вины.

Эта  часть материнства всегда напоминает мне о том, что  у  матери  могут быть свои потребности – в безопасности, в любви, в уважении, в самореализации. Я сразу вспоминаю о технике безопасности в самолетах, гласящей надеть маску сначала на себя, а потом на ребенка. Я вспоминаю о том, что если встает вопрос  тяжелого выбора в родах, выбирают жизнь матери. Эти напоминания – они  по большому счету  о существовании семейной иерархии:  сначала  мать, затем ребенок, сначала предок – потом потомок.

У матери могут быть свои тайны, - в том числе о происхождении ее детей,  которые она бережет от  детских глаз своего ребенка, потому что по-своему любит и не желает причинить ему боль. 

Она может отдать его в другую семью – потому что это, возможно, - единственный лучший выбор на тот момент для нее и ребенка - так  она защищает его от себя и своего ада. И платит ценой отказа от безусловной любви и благодарности её ребенка, ценой безвестности и переживанием  вины  -  и эта цена причиняет такую же сильную боль, как и ребенку – отвержение.   

То, что матери бывают несовершенны, что они простые обычные женщины,  признается   только  из  взрослой позиции,  когда  человек  перестает  смотреть на свою мать глазами маленького нуждающегося и злящегося ребенка.  

С позиции взрослого человека, которому не чужды ответственность за свою жизнь и способность к открытости восприятия  - наряду с  пониманием,  насколько послание «не живи» безумно  живуче, приходит и понимание того,  что настоящий источник  материнской ненависти  – не ребенок.  Ребенок - только объект, к которому мать смогла ее обратить.  И хотя это понимание не освобождает ее от ответственности, но и не делает из нее исчадие ада.  Это понимание хотя и сохраняет внутреннюю дистанцию с матерью, но накал собственной злости снижает. 

С позиции взрослого человека проясняется,  что  былое  – не изменить, ушедший поезд не догнать, фарш назад не прокрутить,  фраза «роди меня обратно» - не работает.  Что  смерть  проблем  внутренней пустоты, вины и ненависти с тем, чтобы жить дальше легко - не решает, потому что переживание чувств – это то, что наполняет,  -  это и есть  жизнь, а смерть – это граница, перевал, за которым - не жизнь.  Что жизнь не идет назад, она идет только вперед, и смерть – это только ее часть, а не решение проблем. Избавиться от страданий помогает не избегание их, а контакт с собой, со своей душой. 

Даже злость  с позиции взрослого  принимается как часть себя, не испытывая вину, а беря ответственность,  потому что позволительно становится  себе быть,  просто быть,  живым, не идеальным, но настоящим.

С позиции взрослого становится возможным быть благодарным  матери  за то, что она сделала выбор в пользу того, чтобы сохранить  жизнь ребенка,  не смотря на свои веские причины этого не делать.  

Свобода - делает взрослым, предоставляя возможность брать отвественность за свою жизнь, свои ошибки и успехи в свои руки. Она не дает уверенности в завтрашнем дне и не дает поддержки, но открывает возможности выбора, разрешение жить и поступать по-своему, уважать свой выбор.

Что касается внутреннего чувства поддержки, уверенности в своих силах, если не хватило матери в детстве - это можно восполнить, в каком-то смысле становясь самому себе мамой – такой, какой её не хватило, брать эти образы вне и внутри себя, взращивать, интегрировать, соединяться. Это внутренняя душевная работа - самостоятельная, хоть и при поддержке специалиста.

Благодарю за внимание.