Нарциссическая патология матери отвергающей своего ребенка.

 В статье рассматриваются концепции: З. Фрейд, А. Фрейд, К. Хорни, М. Кляйн, Х. Когут, О. Кернберг, М. Малер, Д. Винникотт, Х. Спотниц, литературные источники и статьи Д. Пайнз, Мак-Вильямс, Столороу, Брандшавт, Соколова Е.Т., Соколов С.Е.

"Первичным нарциссизмом называют гипотетическую стадию психосексуального развития в раннем детстве, когда собственное тело и Я ребёнка являются единственными объектами, к которым катектируется (направляется) энергия либидо. Генетически первичному нарциссизму родственен шизофренический, а доминирование этой формы нарциссизма в отношениях с людьми свойственно шизоидным личностям.

Вторичный нарциссизм состоит в способности резервировать определённое количество либидной энергии для поддержания устойчивой структуры Я, независимо от уровня развития и степени интенсивности отношений с другими людьми.

Нормальный нарциссизм, восходящий к ранней (нарциссической) стадии психического развития, на которой индивид соединяет в целое аутоэротически функционирующие сексуальные влечения, чтобы достичь объекта любви самого себя, своё собственное тело, и только потом переходит от него к выбору в качестве объекта другого человека, проявляется как естественная забота о собственной значимости, потребность в одобрении и уважении окружающими своего поведения и личности.

Патологический нарциссизм чаще всего связан с дефицитом  самоуважения  и заниженной самооценкой. В силу слишком требовательного Супер-Эго или нарушенной идентичности такие люди чувствуют себя не просто нелюбимыми и одиноким, но не заслуживающими любви и внимания,  они испытывают постоянную потребность в подтверждении собственной  значимости. С другой стороны, проективное обесценивание окружающих в качестве холодных, чёрствых личностей, не заслуживающих доверие и любви, идеализация собственного Я и чувство собственного величия и превосходства приводит к формированию, грандиозного Я, самая высокая оценка которого все равно будет недостаточной. Эти люди отличаются выраженной амбивалентностью Я-образа.

 «Центральным и конституирующим в синдроме нарциссической личности» является особая структура самосознания, разными авторами называемая «расколотым Я», хрупким Я, нарциссическим Я. Расколотое самосознание составлено из двух Я: внешнего – защитно-идеализированного, фальшивого, грандиозного, и глубинного – пустого, неразвитого, неэффективного».

«В эмоциях доминирует враждебность, зависть, пустота и скука, перманентно возникающие ярость и ненависть как устойчивый стиль эмоционального реагирования на фрустрацию потребностей грандиозного Я». Способность испытывать эмпатию у них крайне ограничена, а преобладающие защитные механизмы таких пациентов – те же примитивные защиты, которые характерны для пограничной организации личности» (Соколова Е.Т.).

Окружающие интересуют нарциссическую личность в качестве Сэлф-объектов, функции которых заключаются в расширении нарциссической личности.

"Сэлф-объекты - это люди из ближайшего окружения ребенка (чаще всего мать и отец), удовлетворяющие его потребности в личностном росте. Таких потребностей, по мнению Кохута, три: грандиозно-эксгибиционистская (желание младенца ощущать свое величие и совершенство, потребность в том, чтобы родители "отражали" это величие как в зеркале, восхищаясь ребенком, подчеркивая, что он самый лучший, самый умный, самый красивый и вообще самый-самый); потребность в идеальном имаго (идеализированном родительском образе, во всемогущих и никогда не ошибающихся папе и маме) и потребность в альтер-эго (в том, чтобы быть похожим на других, в схожести с окружающими).

В раннем детстве нормальное развитие могут обеспечивать лишь  хорошие сэлф-объекты, то есть родители, удовлетворяющие перечисленные выше потребности личностного роста. Такие объекты называют инфантильными или архаическими, подчеркивая примитивный характер объектных отношений младенца. Фрустрация всех трех базовых сэлф-потребностей, по Кохуту, ведет к тяжелым расстройствам личности (self-disorders, "неупорядоченная Самость"), но если хотя бы одна из них удовлетворялась достаточно, то человек имеет возможность компенсации" (Калина).

Райх занималась исследованиями нарциссических патологий у некоторых женщин и обнаружила у них зависимость от окружающих, их нарциссические выборы объекта и использование этих патологичных  связей для преодоления обиды, нанесенной ее самоуважению. Она считала, что эти нарциссические нарушения проистекают из доэдиповой патологической связи мать-дочь. Эта патология мешает развитию Супер-Эго.

Шассге-Смиржель рассматривал нарциссическую патологию у женщин в связи с мятежом дочери против всемогущей матери, которая причиняет нарциссические раны. Частые сравнения с другими детьми не в пользу девочки матерью, строгий контроль и гневливое отношение к проявлениям индивидуальности ребенка, приводят к чувству отвержения  и  опустошения. Таким  образом, разногласия между контролем и конкуренцией, основанные не на эдиповых переживаниях, а на нарциссическом сравнении женской красоты являются самыми болезненными и разрушают близость с матерью. 

"Женщина с нарциссическим типом личностной организации могут выражать свою патологию в отношениях с детьми. Некоторые женщины обнаруживают нежелание иметь ребенка из-за боязни его зависимости от них, которую бессознательно воспринимали бы как алчно-эксплуататорскую и ограничивающую. Другие любят своих детей лишь до тех пор, пока те полностью зависимы от них, - иными словами, пока они составляют нарциссическое продолжение материнского тела или личности. Или мать может фиксироваться на необычайной привлекательности ребенка, вызывающего восхищение у других людей, при этом, практически не интересуясь его внутренней жизнью. Такая мать способствует перенесению нарциссической патологии из поколения в поколение" (Столороу, Брандшавт).

В норме материнское отношение к собственному ребенку – это нарциссическая переоценка, проекция на него собственного Эго-идеала, проявление чувств привязанности, либидное катектирование, т. е., вкладывание в ребенка тех любовных чувств, которые обращены к самой себе. В случае злокачественного нарциссизма матери, она не способна к катектированию либидо, так как, переход от первичного нарциссизма к объектной любви в ее развитии был нарушен. В личной истории такой матери – фрустрации базовых потребностей (потребность в идеализированном отражении, потребность в идеальном имаго родителей, потребность в альтер-эго); нарушенная самооценка, искаженная нарциссическими защитами, связанными с разочарованиями в материнском Эго-идеале. Мать такой дочери, как правило, сама имеет подобную патологию в структуре личности.

Представление клинического случая.

В качестве иллюстрации своей работы, я привожу описание хода краткосрочной психоаналитической терапии (20 сессий по 30-40 минут) с пациенткой женского отделения  Центра психического Здоровья.

Пациентка (персональные данные изменены), 30 лет, русская, образование средне специальное, состоит в  браке, имеет  троих детей. Последнего ребенка – девочку родила за три месяца до помещения в клинику. После рождения девочки неоднократно пыталась утопить дочь в ванной, попытки были пресечены мужем пациентки.

Диагноз при поступлении: послеродовый психоз.

На момент поступления в психиатрическое отделение находилась в тревожном состоянии: испытывала страх, думала, что ее хотят отравить, не хотела принимать лекарства, боялась выходить на улицу, не могла сидеть на месте. Имели место слуховые галлюцинации: голоса говорили ей убить свою дочь и себя.

Перед началом работы с пациенткой были поставлены следующие цели.

 1. Исследовательские: сбор информации о пациентке и ее окружении.

 2. Диагностические:  выявить причины отвержения ребенка, патологические черты личности, влияющие на этот процесс.

3. Психотерапевтические: психологическая помощь и поддержка, укрепление Эго и защит, ориентация на перенос.

4. Психокоррекционные: обучение пациентки способам контроля над деструктивными импульсами, осознание своего поведения.

На первой встрече пациентка была спокойна, дружелюбно настроена, охотно рассказывала о своей семье, а также о том, как она хотела сначала отравить димедролом, а потом утопить в ванной трехмесячную дочь. На вопросы о причине поступления в отделение, отвечала, что это сослуживицы по работе и муж отправили ее в больницу, (она рассказывала на работе о своих попытках самоубийства), себя больной не считала. Проявляла критику к своему поведению по отношению к дочери; не понимала, почему хотела убить ее и себя, сожалела об этом, говорила, что «демон вселился», беспокоилась о том, будет ли ее дочь «нормальной», здоровой.     В течение первых сессий состояние пациентки диагностировалось как пограничное с депрессивным расстройством, в ходе анализа подтвердились предположения о нарциссическом расстройстве личности пациентки.

В ходе первичного интервью пациентка рассказала о себе следующую информацию.

 Она средняя дочь из четырех сестер от первого брака своей матери. Родной отец умер, когда она была младенцем. От второго брака матери двое сиблингов. Отчима характеризовала, как властного, жестокого: «Отец часто бил, ругался, наказывал больше всех, всегда боялась рот раскрыть». Мать описывает как спокойную, слабую, подчиняющуюся отчиму.

В детстве была неуверенной в себе, робкой, считала себя неполноценной, «хуже своих сестер». Боялась учителей. До 7 лет жила с бабушкой.

Отношения с мужем – «нормальные». Старшие сыновья - 11 и 13 лет. Считает, что после рождения дочери муж изменил свое отношение к сыновьям: стал более жестким с ними, меньше стал ими интересоваться, больше уделял внимания дочери. Когда узнал, что она пыталась убить дочь, побил ее. Период сразу после родов описывает положительно, испытывала чувство любви к дочери, но вскоре изменила свое отношение к ней. Пыталась объяснить свое поведение тем, что боялась, что не хватит денег, чтобы содержать семью, «денег жалко». Когда слышала крики дочери, появлялось желание избавиться от нее: «отдать кому-нибудь, отравить и похоронить».

На первом этапе работы с пациенткой было необходимо создать атмосферу доверия и безопасности, рабочий альянс. Поэтому использовались тактика активного слушания и отзеркаливания. С пациенткой был установлен договор о регулярности встреч, в соответствии с правилами терапии с психотическими пациентами был установлен договор, что она может уйти с сессии, если устанет. Кроме того, были оговорены цели и важность совместной работы, необходимость высказывания всех мыслей, ассоциаций, сновидений, воспоминаний во время аналитического процесса и вне  анализа. Сессии проводились очно.

На второй сессии пациентка рассказала сновидение.

«Большой магазин, много вещей. Для дочери покупаю платья, шары, пакеты для старших детей. Себе покупаю рубашку и ухожу. С мужем прячемся от кого-то. Возвращаюсь к магазину. Пусто, развалины. Опять оказываемся в магазине: рубашек уже нет, разобрали».

Я прошу объяснить, что она думает об этом сне, какие у нее возникают ассоциации. «Магазин» вызвал ассоциации: финансовое положение; любит покупать себе одежду, чувствует себя уверенней в красивой одежде. Ассоциативные связи привели также к воспоминаниям детства. Всегда испытывала страх перед отцом, ненавидела его за эгоизм: «он покупал вещи себе, а нам ничего не покупал, сам выбирал себе еду, а мы должны были спрашивать разрешения, чтобы что-то съесть». Описывает свое состояние: страх и неуверенность как в детстве перед отцом, чувствует себя девочкой 4-5 лет, слабоумной, потому то родилась недоношенной (из рассказов её матери).

 Интерпретация сновидения.

Вероятно, в сновидении проявляется идентификация с отчимом, желание быть такой же всемогущей как он. Желание приукрасить себя, т.е. скрыть свою неполноценность. Дети в сновидении отражают части себя, которой покупаются подарки, в обход чувства вины за расточительность.

Если в начале анализа  я предполагала, что пациентка воспринимает дочь как соперницу в борьбе за любовь мужа, то теперь стало ясно, что дочь отвергается, как отражение своего искаженного образа, нарциссическое продолжение Я. Т.е. на дочь были спроецированы  негативные части собственной личности, обесцененные и отрицаемые.

Предположения  подтвердились на третьей сессии.

Пациентка рассказала о своих переживаниях во время трудового лечения в отделении. В присутствии психически больных она испытала страх «стать такой же, как они», «Я не такая слабоумная как они». «Я и Вы, – нормальные люди».

В оставшееся время пациентка перечисляла признаки своей «нормальности», т.е. симптомы своего «выздоровления»: перестала всё время ходить по комнате, думать о смерти, думать, что в больнице ее хотят отравить. В то же время  она отметила, что у нее невыносимый характер и что  мужу надо поставить памятник за то, что он терпит её.

Таким образом, обнаружились признаки расщепления Я на «хорошую себя» - нормальную и «плохую себя» – слабоумную, больную. Кроме того, пациентка обнаружила нарциссический перенос, идентифицируясь с аналитиком как с «нормальным» человеком.

На четвертую сессию пациентка пришла в приподнятом настроении, улыбалась, говорила «я думала, что уже никогда не буду улыбаться». Темп речи ускоренный, говорит без остановки. Рассказывает о том, что хочет переехать к сестре в поселок, чтобы получать поддержку, доброту, понимание, «чтобы выслушали и поняли». Спрашиваю, почему она не может получить эту поддержку от друзей, мужа? Говорит, что у нее нет близких друзей, а поддержку мужа считает недостаточной. Рассказывает сновидение.

«Лес лиственный – березовая роща. Хожу, кого-то ищу. Нахожу свиноматку с поросятами. Смотрю на поросеночка, думаю, надо его забрать.

Куда-то переезжаю, с собой беру свинью с поросятами. Думаю: зачем я ее с собой тащу?»

Я объясняю, что сновидение повторяет ее желание о переезде. Уточняю, на сколько  пациентка осознает реальность переезда, куда ехать, возможность устроиться на работу на новом месте, согласие мужа на переезд. Надежда понимает, что все эти вопросы еще не решены. Заостряю ее внимание на отрывке ее сновидения, когда она задает себе вопрос: «Зачем я их с собой тащу?» и предлагаю следующую интерпретацию.

А:  Бессознательное предлагает вам решить  проблему с переездом. Вам действительно необходима поддержка  близких, но для этого не обязательно переезжать на новое место. Сновидение показывает, что уезжая, необходимо брать с собой всю семью (свиноматка с поросятами), что в свою, очередь породит много проблем. Таким образом, достаточно  самой время от времени уезжать за поддержкой к своим родственникам и не причинять неудобства своей семье.

Пациентка благосклонно отнеслась к этой интерпретации, согласилась  со мной.

На пятую встречу, она пришла в подавленном  настроении, выражение лица скорбное, обиженное. Объяснила свое состояние тем, что расстроилась из-за того, что не выписывают из больницы. Отказалась разговаривать со мной, выразив, тем самым, разочарование в аналитике (обесценивание).

На восьмой сессии пациентке было предложено нарисовать рисунок «Моя семья», "Дом, дерево, человек", предварительно объяснив, что рисование поможет нам лучше разобраться в сложившейся ситуации. Пациентка выбрала «Дом, дерево, человек».

 Рисование вызвало у пациентки ряд воспоминаний.

Она рассказала о том, что у нее в детстве было очень много  обязанностей по дому и по уходу за младшими братом и сестрой, не хватало времени на себя. Родители требовали нести на себе ответственность за домашнее хозяйство. «Не родители были родителями нам, а мы родителями им».

Отчим запрещал приводить в дом друзей. С сестрами обсуждали, как отравить его.

Теперь возникло предположение, откуда у пациентки возник бред отравления: проекция собственных деструктивных желаний обратилась на себя и на дочь, которая вызывала опасность завладения всем ее свободным временем  и, таким образом, создавала детскую ситуацию повышенной ответственности, что  вызвало у пациентки само деструктивные желания.

На шестой сессии я предложила пациентке прочитать книгу Винникотта «Разговор с родителями». Она взяла книгу и на последующих встречах благодарила меня и высказывала свои впечатления о прочитанном, однако вскоре, вернула книгу, объяснив это тем, что книга вызывает у нее неприятные воспоминания, о которых не хочет думать.

А: Вспоминать неприятные переживания – это часть нашей совместной работы, необходимо разобраться, что в этих воспоминаниях неприятного.

Пациентка снова рассказывает о жестоком отношении к ней отчима, присоединяя сюда воспоминания о своем муже.

А: Вы находите что-то общее между отчимом и вашим мужем?

П: Да, муж также как и отчим, не позволил продолжить обучение в институте, сказал, что «жена не должна быть умнее мужа». С самого начала нашего Очевидно, в какой-то момент она jобъединила мужа с отчимом, и это напугало ее.

Последующие встречи с пациенткой были отмечены как «сопротивление» и работа с негативным переносом.

Возможно, сопротивление пациентки было спровоцировано ошибочным действием аналитика на одной из сессий.

На десятую сессию пациентка пришла в подавленном настроении, говорила о том, что чувствует себя плохо, жаловалась на рассеянность, забывчивость, пустоту в голове. Сообщила, что получила фотографии детей от мужа, которые произвели на нее такое сильное впечатление. Она заплакала и сказала, что хочет уйти. Я отпустила ее, сказав, что она может вернуться через некоторое время, если захочет. Моей ошибкой было отпускать ее в этот момент и, тем самым, исключать себя из эмпатийного присутствия. Через некоторое время она вернулась и выразила желание продолжить анализ.

    А: Почему вы решили вернуться?

    П: Вы желаете мне добра, мне становится легче, после разговоров с вами.

А: Я кого-то напоминаю вам?

П: (пауза) Нет. Вы и не друг, и не близкий человек.

А: Вы хотите сказать, что не доверяете мне?

П: Нельзя полностью ни кому доверять. А вы всем доверяете?

А: У меня есть свой аналитик, которому я доверяю.

 П: Вы знаете, я могла бы не заболеть.

  А: Что вы хотите этим сказать?

   П: В том, что я заболела, виноваты другие люди.

А: Кто виноват?

П: В чем-то виновата мать, в чем-то муж, но я не могу вам этого сказать.

  Таким образом, у пациентки появилось сопротивление в виде недоверия.

На двенадцатой встрече пациентка выразила сожаление о том, что на моем месте не ее старшая сестра. По отношению к средней сестре чувствует недоверие, «пропасть между нами».

А: Между мной и вами тоже пропасть?

П: Да, мы с вами чужие.

А: Почему вы доверили мне информацию о том, что пытались убить дочь?

П: Я всем об этом говорила.

А: Почему?

П: Я хотела успокоиться, что со здоровьем дочки все будет в порядке.

Очевидно, что пациентка перенесла на меня образ средней сестры, отношения с которой носили формальный характер, не отличались особой эмоциональной близостью. Средняя сестра, с точки зрения пациентки, давала ей неадекватную оценку, говорила, что она более сильная, чем хочет казаться.

А: Что значит «быть сильной»?

П: Это, значит, смотреть на проблемы «сквозь пальцы».

А: Кого из ваших близких вы можете назвать «сильным» человеком?

П: Старшую сестру. Мать – слабая, а муж отбирает у меня энергию.

А: В вашей жизни были ситуации, когда вы были сильной?

П: Да (пауза) Не могу вспомнить.… У меня плохая память и слабая воля, не могу отвлекаться от дурных мыслей. Раньше, по совету знакомых,  бегала до сопки, чтобы успокоится, но это не помогало, мысли собирались в «снежный ком», обижалась на всех. Сейчас могу отвлекаться.

А: Сейчас вы чувствуете себя сильнее?

П: Сильные люди рождаются сильными от природы.

А: Это не совсем так, на ребенка влияют внешние условия, воспитание.

П: Наверное, вы правы, но почему тогда сестры выросли со мной, но сильнее меня?

А: Трудно сказать, я очень мало знаю о вашей семье.

Зависимость пациентки от других людей (сэлф-объектов), т. е. стремление находиться рядом с «сильными» людьми, получать поддержку, говорит о слабом Эго и Супер-Эго, которое не в состоянии осуществлять контроль над деструктивными импульсами (разрушить себя и ребенка). Кроме того, тенденция занизить свою самооценку указывает на вторичную выгоду от болезни – привлечение внимания к себе значимых других. Мать не могла осуществить функцию «контейнирования» тревог и переживаний в раннем детстве пациентки, по причине собственной «слабости» и, так как, вообще не находилась рядом с дочерью, когда та в ней нуждалась (пациентка жила у бабушки). Мать только утвердила в ней установку на неполноценность, рассказав ей о том, что она родилась недоношенной, а значит больной физически и психически. Так как мать не являлась идеальным объектом, а, наоборот, в результате проективной идентификации искажался и образ себя (расстройство Самости) и, соответственно, образ себя как матери.

Неожиданнопациентка получила сообщение о смерти отчима, это событие потрясло ее. На девятнадцатую сессию она пришла в слезах, говорит, что хоть он был и плохой, но все же жаль его. Рассказывает о тяжелых переживаниях, связанных с болезнями своих родственников, своих болезнях (мозг, нервы, суставы). Я стараюсь переключить ее на мысли о семье, детях. Она улыбается, оживляется, но в разговоре снова соскальзывает на тему своих болезней. Снова плачет, говорит, что хотела бы быть с матерью в момент смерти отца, «может быть, я могла бы что-то изменить».

А: Вам надо подумать о своей семье, о том, что вы нужны своим детям.

П: Так сказала бы мне старшая сестра.

Ипохондрические переживания мешают ей подумать о своей семье, она отвергает тех, кто зависим от нее, потому что она сама также зависима от других людей.

Приближался срок выписки пациентки. Было необходимо подготовить ее к возвращению домой, к семье. Заключительная сессия была посвящена проработке переживаний, связанных с возвращением домой и возможности продолжения терапии.

Таким образом, несмотря на краткосрочность терапии, в работе с пациенткой были выполнены поставленные цели. Негативный перенос пациентки сменился позитивным, что способствовало принятию пациенткой самой себя. В данном процессе терапии удалось «контейнировать» травматичные переживания, связанные с воспоминаниями раннего детства.

Еще статьи автора на тему нарциссизма