Метод Боаля: театр и терапия

Основная цель метода, который основал Августо Боаль – терапевтически ориентированное театральное действо. Основатель «Театра Угнетённых» сравнивает свой метод с деревом, ветви которого (политика, образование и терапия) тесно переплетены друг с другом. Однако позже он находит более точный для выражения терапевтической сути метода образ – образ радуги и в своей книге излагает теоретические основы метода.

Пол Дуайер считает, что широкие политические устремления, которые поддерживал А. Боаль, противоречат положениям психодинамической теории личности З. Фрейда, на которую автор метода отчасти опирался в попытках создать теоретическую базу метода. [7]

Теоретические основы того, что Боаль представляет как “метод театральной терапии ” слабо сформулированы, что создаёт потенциальную путаницу при обучении «театральных терапевтов». [7]

Возможно, более продуктивным будет рассмотреть метод Боаля в рамках системной терапии (которая видит человека в контексте с его социальным окружением).

Терапевтический аспект «Театра Угнетённых» Боаля в Европе начался развиваться с 80-х годов. В то время акцент в работе делался на наиболее актуальные и беспокоящие темы: одиночество, проблемы общения, разъединённости людей в обществе и др. Критики по-разному восприняли это направление: были и полярные точки зрения.

Основная гипотеза Боаля состоит в том, что когда человеком усвоена позиция «угнетённого» (послушного чужой воле, без собственных желаний и волеизъявлений), тогда есть некий «внутренний полицейский», который регулирует жизнедеятельность, наказывает, и во «внешнем полицейском» нет нужды.

Такая точка зрения имеет очевидные параллели с тем, как Франц Фанон описывает психологическое насилие в постколониальных обществах, или с учетом мнения Луи Альтюссера о «тонких формах воспитания», которые используются в общеобразовательных школах и других «государственных идеологических учреждениях» [8]

Принимая во внимание основные цели метода, которые высказывал Боаль, Дуайер критикует «метод театральной терапии» за недостаточную проработанность теоретических основ, и слабую педагогическую сторону метода. В статье Дуайер сосредоточился на трёх вопросах:

По мнению автора теория Фрейда, на которую изначально опирается в обосновании своего метода Боаль, противоречит широким политическими взглядами основателя метода, а, следовательно, не может в полной мере обеспечить теоретическую основу методу для того, чтобы можно было обучать ему последователей.

На взгляд автора статьи, метод Боаля лучше рассматривать в рамках системной терапии, которая, рассматривая человека в контексте с его социальным окружением, наиболее близка методу.

Дуайер считает, что назрела необходимость формулирования теоретических основ метода для подготовки «театральных терапевтов». [7]

Боаль, Станиславский и Фрейд.

В попытке изложить теорию метода, Боаль в своей книге цитирует известное выражение З. Фрейда и ставит театр в один ряд со сновидениями, галлюцинациями, словесными ассоциациями, называя его «царской дорогой к бессознательному» [Boal, Augusto (1995). The Rainbow of Desire: The Boal method of theatre and therapy. [12]

По утверждению Боаля, эстетические свойства любого театрального пространства хорошо подходят для терапевтических целей:

театр предоставляет пространство, где воспоминания и воображения, прошлое и будущее становятся пластичными и податливыми,

действия из другого места и времени можно приближать и увеличивать при необходимости [4], театральное пространство дихотомично: всегда есть актёрская игра и видение зрителя, есть сцена в замке Эльсинор, когда актер играет Гамлета, и также сцена, разыгрываемая «здесь и сейчас» [4].

По мнению Боаля, как актер всегда сохраняет определенную дистанцию между собой и ролью, так же «пациенты» в терапевтических целях должны уметь отсоединяться, осознавать то, что происходит «здесь и сейчас», не смешивая это с личностью, которая действовала «там и тогда» [12].

Эта аналогия между процессом игры актёра и терапевтическим процессом стала ключевым моментом в изложении теоретических основ метода, высказанных Боалем в «Радуге желаний». Профессия актёра достаточно опасна по его мнению и может вести к болезни.

На своих мастер-классах, Боаль создаёт как бы «мультяшную» иллюстрацию процесса действия [12], где театр представляется своеобразным огнём, подогревающим скороварку-человека, внутри которой «варится» внутренний мир человека, содержащий неограниченный «чистый потенциал», все пороки и добродетели человеческие. В нашей повседневной жизни крышка этой «человеческой скороварки» прочно удерживается на месте, предохранительные клапаны «страха и морали», являющиеся способом самоуправления человека в обществе, не позволяют «сбежать» содержимому скороварки и выпускают только «отфильтрованные» пары. Однако когда огонь в театральном процессе нагревает «скороварку», все виды больных, развращенных и невротических personnages (французский термин для драматических персонажей) способны выскользнуть из-под крышки.

Если всё действие происходит по плану, актёры в процессе могут восстановить свою обычную здоровую личность. Но порой бывают такие personnages, которых невозможно вернуть в тот “Ящик Пандоры”, из которого они вышли. “Есть актеры, которые становятся больными” [4].

Боаль предполагает, что можно действовать в противоположном направлении.  Вполне возможно, что “театральная терапия” может предоставить средства, благодаря которым «больная личность» будет обогащена с пробуждением здоровых Personnages, и эти части как бы «перемешаются» в человеческой личности. «Если актёр может стать больным человеком, то больной человек, в свою очередь, может стать здоровым актёром» [4].

Эти образы Боаля театра-огня и человека-скороварки не являются новыми. Обнаруживается сходство с образами «плавильной печи эмоций» у Станиславского в книге «Работа актёра над собой» (Станиславский, 1980: 177-78) и с описанием Ид у Фрейда как «хаоса, котла, полного кипящих возбуждений» [10].

В понимании Боаля, человек-скороварка (Ид) тоже не знает ценностных суждений, там нет добра и зла, морали и нравственности, содержимое скороварки тоже ищет разрядки.

В связи с фрейдистской теорией вытеснения, важным аспектом модели Боаля является роль «предохранительных клапанов», которые регулируют давление в «человеке-скороварке». По Боалю, подавление нашей свободы выражения себя происходит двумя способами: внешним (социальное принуждение) и внутренним (этический выбор). Эти «клапаны» – страх и мораль [4].

Система «внешнего принуждения» и «внутреннего выбора» – контрольный механизм, более понятный сознанию и упрощающий процесс изменения собственной личности и поведения. Если актёр может обучиться, чтобы управлять этими драматическими изменениями, то, вероятно, смогут и другие.

Станиславский подчеркивал, что актеры ограничены в той роли, которую играют (Станиславский, 1980: 176-77).

Системный подход – альтернатива психодинамическому?

Терапевтическая позиция Боаля достаточно четкая: надо помочь клиенту преодолеть негативные ограничения способности к самоизменению. Его теория личности, кажется, говорит клиенту: “У вас, внутри вас, безграничный потенциал для изменений, но вы должны хотеть измениться».

Но что делать, если наиболее значимые ограничения мысли человека, его чувств и поведения – не внутреннего свойства, а являются результатом взаимодействия между индивидом и другими членами его социального окружения? Когда человек является ядром своего «социального атома», частью системы, влияющей на него (будь то семейная сеть или расширенный круг, включающий друзей, коллег по работе и так далее)?

Как утверждает Энтони Уильямс, системная теория знает разные варианты взаимодействия между психотерапевтом и клиентом [20].

С точки зрения системной терапии, изменения в какой-либо части общей системы отношений приведут к изменениям каждого члена этой системы. Терапевт, таким образом, – средство для изменений, которые срабатывают, прежде всего, за счет введения новой информации в систему в целом, а не просто путем сосредоточения внимания на проблемах конкретного отдельного члена системы, приходящего на терапию [20], ещё в контексте критики работы Якоба Морено утверждал, что уже в психодраматических методах Морено проявлялся прототип теории систем, а в демонстрациях практических приёмов был потенциал дополнительного инструментария для организации терапевтического процесса.

Рассмотрение метода Боаля с точки зрения системной терапии представляется более подходящим, чем с точки зрения психодинамической теории.

В чем может заключаться такой подход?

Некоторые приёмы и упражнения предлагает Ксавье.

На этапе определения проблемы (когда она сама по себе может быть проблематичной), Ксавье предлагает вопросы:

- «Что мешает вам сделать то, что вы хотели бы сделать?»,

- «Это является проблемой для ваших коллег на работе?»,

- «Кто в основном остаётся в выигрыше (проигрыше), если ничего не менять и оставить проблему?»,

- «Если бы ситуация изменилась к лучшему, каковы бы были эти изменения, которые повлияли на её улучшение?»

Все эти вопросы повышают степень экстериоризации, поощряя тем самым герою распутать состояние дел или последовательность поведения от точки его личностного ­ восприятия. Важно отметить, что вопросы могут задаваться таким образом, чтобы была возможность вербальных и невербальных реакций в представлении себя, используя метод «театра изображения».

Часть терапевтической работы здесь состоит в том, чтобы оспорить любые избегания объяснения проблемы клиента, предложить ему альтернативные объяснения на выбор и действовать в соответствии с ними.

Случай Ксавьера – это история его борьбы с боссом, в процессе которой у Ксавьера не получается самоутвердиться. Для того, чтобы историю можно было как-то изменить, переписать, Ксавьер нужно услышать или вспомнить о том, что есть ещё разные варианты. Возможно, этому поспособствует такой вопрос: «Могли бы вы вспомнить и показать нам ситуацию, в которой вы чувствовали больше контроля над этой проблемой, чем сейчас?»

В любом случае, начальный этап должен пробудить возникновение множественности вариантов описания отношений, событий в ситуации, должна появиться возможность рассмотрения другого варианта сцены данного конфликта, когда Ксавьер и босс ведут себя по-разному с разными людьми.

Преимущества системной точки зрения в том, что она избегает линейных причинно-следственных объяснений поведения. Такие объяснения всем весьма знакомы и, как правило, сразу приходят на ум большинству из нас. Исходя из «линейных» объяснений проблемы, измениться должен был бы либо Ксавьер, либо босс, но на самом деле они взаимосвязаны и с изменением одного, меняется и другой. Здесь больше подходят не «линейные», а «круговые» объяснения поведения, взаимозависимые.

Учитывая иерархическую природу их отношений, можно предположить малую вероятность того, что меняться начнёт босс. Если Ксавьер, как фигура с большей вероятностью подверженная изменениям, продолжает е замечать альтернативы своему нынешнему неуверенному поведению, системный терапевт может прибегнуть к так называемой парадоксальной интервенции, предложив клиенту (Ксавьеру) такие суждения: «Это звучит так, будто ваш работодатель нуждается в вас, чтобы повысить чувство собственного достоинства, силы и власти над рабочими, поэтому, возможно, вам следует продолжать показывать ему вашу покладистость, проявлять податливость и послушность». Это может показаться карикатурным, но на самом деле происходит следующее. Некоторые черты поведения героя, позволяющие поддерживать доминирующую роль антагониста в отношениях, могут быть не видны поначалу. Такой приём помогает герою ясно увидеть, что в его поведении так влияет на антагониста. Как правило, увидев эти стороны своего поведения, герой хочет их изменить. Конечно же, парадоксальная интервенция – не отправная точка в терапии. До этого момента необходимо исследовать другие отношения, рассмотреть клиента в рамках всей системы, достичь достаточного уровня взаимоуважения, доверия клиента и терапевта.

Проблемы пристрастности и нейтралитета в рамках системного подхода.

Ключевые вопросы в системной терапии – это те, которые помогают прояснить ограничения на пути изменений, оценить готовность системы принять новые идеи, которые могли бы привести к новым решениям [19].

Акцент здесь делается на систему, а не на физическое лицо. Прояснение поведения, в свою очередь, может привести к возникновению новых задач, вопросов, которых не решить в рамках данной работы. Однако автор (Дуайер) считает, что необходимо хотя бы обозначить круг этих вопросов и подчеркивает, что не хочет «переписывать» техники Радуги, подгоняя под теорию системности. Для практиков «Театра угнетённых» наверняка будет важно определить философские и политические основы, которые будут затрагиваться при подходе к использованию метода с точки зрения системности.

Одним из основных принципов теории систем является то, что ни одна часть «внутренней интерактивной системы не может иметь одностороннего контроля над остальным или над любой другой частью» [3]

Бейтсон отвергает понятие власти, в смысле одностороннего контроля, как «гносеологического безумия» [3]. Однако это предполагает, что есть такая вещь, как чисто внутренняя интерактивность системы. Но, например, в России семейная система, конечно, сильно зависит от внешних социальных, экономических и политических систем. [13].

Когда терапевт больше внимания уделяет гносеологической части «кругового» объяснения поведения, с которым сталкивается клиент в прямом («линейном») смысле, то это может легко привести к обвинению жертвы [6].

Например, если женщина говорит своему терапевту, что она чувствует себя подавленной, потому что муж бьёт её, то, конечно, более важным вопросом будет не «Что Вы делаете, что побуждает мужа ударить Вас?», а «Что можно сделать, чтобы муж взял ответственность за насилие на себя и прекратил его?».

Ситуации, когда один человек становится угнетённым вследствие злоупотребления властью другим человеком, наиболее часто встречаются в практике «Театра Угнетённых».

Это льет воду на мельницу форум-театра, где работает предположение, что антагонист стремится к своей роли угнетателя и к власти над главным героем, не желающим сдаваться без боя. Это предположение близко к системной теории и рождает вопросы терапевта (или практикующего театрального терапевта). Задача состоит в том, чтобы задать вопросы, не обвиняя жертву, и без того угнетаемую с другой стороны. Упрощать роль в сложной системе нельзя, ибо с упрощением приходит обвинение.

Сила форум-театра (или терапевтического вмешательства), который подходит к решению проблемы с «линейных позиций»  в том, что выступая на стороне угнетенного, он позволяет выравнивать ситуацию. А слабость в том, что угнетённый человек постоянно рассматривается как объект чьих-то властолюбивых посягательств и в нём очень трудно не увидеть несчастную жертву.

Очевидно, здесь имеется целью исследование способов, с помощью которых угнетённый может бороться против угнетателей. Но эта борьба отнюдь не всегда ведёт к системным изменениям. Если рассматривать театральное действие форума, в котором предлагается только выбор одностороннего вмешательства в отношения диады «угнетатель-угнетённый», то отношения между двумя людьми становятся похожи на раскачивание на качелях: вверх-вниз, выше-ниже, быстрее-медленнее, но каждый по-прежнему сидит на своём месте.

При слишком «линейном» анализе и техниках существует опасность «застревания» в терапии. Если не учитывать системность, то можно увязнуть в других вопросах. Например, в случае с Ксавьером, если терапевт чрезмерно идентифицируется с какой-либо частью системы и становится «более заботливым», это может оказаться ловушкой, терапевтическая сессия может быть неэффективной. Примерно об этом пишет Вильямс [20], отмечая, что поначалу система может дать поблажку, но если её не учитывать, то она проявит свою жесткость в любом случае и это будет проверкой для терапевта.

В этом случае терапия будет далека от оказания помощи клиенту (не будет возможности для поиска новых решений, изменения), а скорее окажется новым стабилизирующим агентом «социального атома» клиента и, таким образом, – частью проблемы.

Именно поэтому системная терапия сохраняет нейтралитет. Этому термину в теоретической литературе по системной семейной терапии уделяется особое внимание. Впервые термин появился в работах Миланской школы семейных терапевтов [16].

Системный семейный психотерапевт, например, пытается смотреть одинаково ровно на каждого отдельного члена системы или «силового блока» семьи. И это не потому что терапевт холоден и равнодушен, а потому что вмешиваться нужно системно, насколько это возможно, учитывая и поддерживая разные уровни (метауровни) [16]. Терапевту важно учитывать то, как работает система в целом, а не просто «обвинить/наказать» одних и «присоединиться/поддержать» других членов системы.

Здесь проблемы могут возникнуть, когда терапевт декларативно выражает любопытство и неприсоединение, чтобы не сразу связаться с проблемой. Он уже заранее видит желаемый результат терапии.

Но более широкое «свободное от ценностей» понимание «нейтралитета» в миланской школе предполагает, что «нейтральный терапевт не заинтересован обвинять кого-либо или изменять систему». [17].

Здесь терапевт является скорее экспертом в отношении технических знаний, то есть способным понять и объяснить семье логику их системы, такую, какая она есть. Это само по себе может побудить семью к изменениям.

Ферлонг и Липпе высказывают предположение, что радикалистский подход к сохранению нейтралитета не всегда оправдан. В чём, например, будет смысл нейтралитета, когда в контекст истории клиента включены суды, служащие различных других государственных учреждений и т.п.? [11]

Следующий этап в развитии метода – выработка чётких теоретических основ.

Театр “радикального нейтралитета” – это, конечно, не совсем то определение, с которым бы согласилось большинство практикующих метод в попытке описать своё отношение к возможным результатам театрально-терапевтических воздействий.

Но с другой стороны, именно метод Радуга Желаний является своеобразным воплощением недирективной модели терапии [12].

Если эти методы связывать с открытием театра-мечты (как сновидения – “царской дороги к бессознательному»), то стоит также задуматься о роли режиссёра как со-творца всех «театральных сновидений». Боаль часто обращает внимание на движение героя на сцене, сравнивая этот процесс с письмом, которое потом будут читать [4].

Это «письмо», конечно, пишется по заказу директора мастерской – режиссёра. С самого начала, получая информацию от главного героя, режиссёр уже ищет конкретный способ постановки динамической картины полученной информации. Возникает определенное видение проблем главного героя, гипотезы. В этом процессе какие-то детали опыта героя привлекают больше, чем другие, и работа с главным героем нацелена на создание карты «терапевтической реальности» [15].

Новичкам в терапевтической режиссуре необходимо развивать определённые навыки, чтобы поддерживать догадки о том, какие методы и приёмы лучше использовать, когда, с кем, в каких вариациях, с какой целью.

Необходимо обсуждение многих теоретических вопросов, обмен мнениями и чувствами между участниками на семинарах, в группах, чтобы метод развивался и совершенствовался.

Боаль приглашает к экспериментам, считая, что метод изобретён для того, чтобы принести пользу людям, а не чтобы люди адаптировались под техники метода, говоря проще: метод – для людей, а не люди – для метода [4].

Но многие его коллеги предпочитали строго придерживаться рамок выученных и отработанных техник.

В книге Боаль упоминает Морено и других психотерапевтов, но прямых ссылок не делает. И обсуждения таких вопросов, как, например, асимметричность в отношениях клиент-психотерапевт или возможные виды переноса, на страницах книги не найти.

Адриан Джексон, переводчик Боаля, предполагает, что читатель должен относиться к книге «…как хороший повар: комбинируя рецепты, играя с ингредиентами, чтобы удовлетворить вкусы едоков» [12].

С этим можно согласиться, если Поваренная книга  содержит идеальные рецепты «театральной кухни» для режиссёра-ведущего, где изложены основные терапевтические техники и теоретические основы.