Откуда берутся слабенькие, болезненные дети

Поговорим о том, откуда вообще берутся «слабенькие», болезненные дети, склонные что-то себе ломать, повсюду «цеплять» инфекцию и потом долго-предолго болеть. И разумеется, мы не будем ориентироваться на «педиатрические» штампы типа «плохая экология», «возраст такой, перерастет» и проч. Нет. Нас интересует конкретный вопрос: почему у одних детей жизненной энергии – много, вдоволь, они крепкие, здоровые, у них легко заживает каждая царапинка и им нисколько не страшны ни сквозняки, ни промокшие ноги, ни чихающий дяденька на заднем сиденье автобуса – а у других как будто вечно не хватает сил, не хватает даже на то, чтобы быть здоровым, и почему эти, другие дети так легко впадают в болезнь – как в долгое, вялотекущее состояние наподобие спячки. (Сразу скажем: версии типа «судьба такая», «просто кому-то везет, а кому-то нет», а тем более «плохая наследственность» – к рассмотрению не принимаются.) А также, естественно, мы хотим выяснить – как же, как ребенка перевести из второй категории в первую?

Отталкиваться мы будем от того, что слабый болезненный ребенок – это хилая веточка на своем родовом древе. В данном случае хилой веточка может стать только в одном случае (снова: вариант «такой уж уродился» не пройдет): если ее надломить, нарушить ток соков от корней, ствола и других ветвей. То есть – если ребенок оказывается отрезанным от своего рода.

Это происходит, когда у ребенка разрушается образ отца (это касается мальчиков) или матери (это о девочках). Разрушение образа родителя противоположного пола имеет свои, также малоприятные последствия, но он этом мы пишем в других главах.

Что означает разрушение образа родителя?

Отвечая на этот вопрос, начнем с того, что для каждого ребенка мама и папа – самые любимые, самые удивительные, красивые, сильные, умные, могущественные существа на земле. Это – первичный, глубинный, неразрушенный образ родителя. Однако в процессе взросления ребенок может столкнуться с тем, что другой родитель, или бабушка, или дедушка, или кто-то еще из авторитетных взрослых систематически заявляет (мы уже писали – подобного рода «заявления» действуют вне зависимости от того, явно они высказаны или же только подразумеваются), что: папа плохой / мама плохая. (Далее следует более-менее подробный перечень якобы-причин такого определения). В нашей российской действительности особенно часто страдает образ отца. Точнее, именно на отца частенько накладывают образы типа: алкоголик, слабак, неудачник, сволочь – и т.д. и т.п. И тот самый первообраз, образ-опора таким образом «затемняется» и разрушается. А дальше что?

А дальше вот что. В нашей психике есть определенные механизмы, которые действуют всегда: так, человек простраивает иерархии и стремится занять свое соответствующее место, а также – постоянно ассоциирует себя с кем-то на уровне метафоры (об этом мы тоже подробно говорили). И первые авторитеты, люди, на которых мы начинаем ориентироваться – это наши родители. Мальчик ассоциирует себя с отцом, девочка – с мамой.

– Я как кто? – спрашивает себя шестилетний мальчуган. И отвечает сам себе: – Я как папа.

А тут – опа! – и как-то сразу «вспоминается», что папа – («алкоголик», «слабак», «неудачник»).

– Я как кто? – спрашивает себя маленькая девочка. – Я как мама, – отвечает она на собственный вопрос.

И тут же «вступают в силу» слова, например, бабушки о том, что мама – вертихвостка, алкоголичка, неряха и совершенно никчемный человек.

На выходе: я – алкоголик, слабак, неудачник. Я – вертихвостка, алкоголичка, неряха, никчемный человек.

Ребенок автоматически ассоциируется с теми негативными образами, которые были уже наложены на отца или мать. И если кто-то думает, что он через это действие получает прилив жизненных сил, то это, конечно, заблуждение. Подобные процессы – а они происходят неосознанно и автоматически – очень сильно подкашивают ребенка, подрезают его жизненные силы и само желание жить.

Невеселая картина, не правда ли?

Мы с самого раннего возраста привыкаем ориентироваться на папу и маму. Их невербальные и вербальные реакции мы учимся считывать еще до того, как овладеваем речью. Например, маленький ребенок тянется к незнакомому предмету – и смотрит на маму или папу: а как они на это отреагируют? Можно взять? Не опасно ли? Если речь идет, например, о розетке, то ребенок видит испуг и отрицание на лице родителя – и руку убирает. Это естественный механизм. (Мы не берем сейчас в расчет игры типа «а вот я сейчас…»).

Также естественно ребенок, если видит нейтральную реакцию или одобрение, продолжит начатое. И этот механизм остается в психике навсегда. Человеку нужен ориентир, нужна опора. И потом, даже в сорок или пятьдесят лет, даже после смерти родителей, человек точно также может «посмотреть» на их реакцию внутри себя – и сориентироваться по ней. А если он «выяснил», что отец или мать ненадежны? Р-раз – и опора исчезла. Мир воспринимается как чуждое недоброжелательное место, сориентироваться – не на кого, сил на движение – нет. Удручающая перспектива – и ее надо сознать, чтобы оттолкнуться и начать движение в противоположном направлении.

Теперь давайте рассмотрим, как это бывает в здоровой семье.

Рождается ребенок. И у этого ребенка есть свободный доступ к родовой энергии – под родовой энергией мы подразумеваем совокупность установок и убеждений, касающихся своего рода и себя, которые дают человеку ощущение силы и могущества. Это закономерно обусловленное явление. В роду еще до этого ребенка были десятки, сотни, тысячи поколений.

Десятки, сотни, тысячи поколений будут после него. И он родился не просто так, а для чего-то. А его отец – замечательный, сильный, успешный человек с редчайшим чувством юмора и деловой хваткой. А его дед – очень талантливый, умный, волевой мужчина. А прадед – воевал в Великую Отечественную, прошел ее всю, выжил, орден получил, вернулся домой и создал замечательную семью. А прапрадед…

Или, скажем, рождается девочка. Она растет, твердо зная, что мама – красивая, одаренная, успешная женщина, у которой все получилось: и замуж она вышла за хорошего человека, и детей родила, и дома у нее все ладно. А бабушка вместе с дедом полмира объездила. А прабабушка бежала из плена, а после войны родила десятерых детей.

И даже если они и допускали какие-то ошибки, то незначительные, а по большому счету все у них получилось, и получилось хорошо. Значит, получится и у меня.

Это такое же закономерное следствие. Мой отец – замечательный, умный, сильный человек. И я такой же. Моя мать – красивая, душевная, чудесная женщина. И я такая же.

И понятно, что такая установка дает ребенку силы (в том числе – и физические), могущество, ресурс для достижения своих целей и преодоления препятствий. Это глубинная бессознательная опоры на множество людей, которые жили прежде – и уже справились с теми препятствиями, которые ребенку, возможно, еще предстоят. Они справились – а я такой же – значит, и я справлюсь.

Такая опора либо есть – либо нет. Если ребенок растет в таких условиях, когда ему мешают опираться на образ могущественного отца или успешной матери, – ее нет. Особо подчеркнем: конкретные обстоятельства в семье не важны, важны оценки и установки, которые в ней бытуют.

Образ отца или матери может быть разрушен как у ребенка из «социально неблагополучной семьи» (прибегнем для простоты изъяснения к этому штампу), так и у ребенка из семьи «социально благополучной». Если это происходит и вдруг осознается, необходимо сразу же обратить процесс вспять. Конечно, это довольно трудно, и это вопрос не одного дня, и даже не одного месяца. Но в Китае есть хорошая пословица: каждое путешествие начинается с одного шага.

Данный текст является частью коммерческого издания и охраняется законом об авторском праве. Любое использование статьи или ее фрагмента возможно только с письменного разрешения правообладателя с обязательным указанием первоисточника и Ф.И.О. авторов