Анализ книги «Горе господина Гро» (М. Фрай) как метафорической иллюстрации процесса проживания горя

 Книжный цикл был написан Светланой Мартынчик в соавторстве с Игорем Стёпиным и опубликован под псевдонимом «Макс Фрай». В нём от первого лица рассказывается о приключениях обычного, на первый взгляд, молодого человека в других мирах.

Сюжет цикла построен на приключениях Сэра Макса преимущественно в городе Ехо (Сердце мира), где он служит в Тайном Сыске — организации, занимающейся контролем за использованием магии в соответствии с Кодексом Хрембера и совершаемыми с её помощью преступлениями.

Все книги автора необыкновенно насыщены описаниями разных эмоций, жизненных ситуаций, а так же душевных терзаний, что позволяет рассматривать книги не только как художественную но и как психологическую литературу.

Итак, история:

В Мире, который совершенно не похож на наш, живущий по совершенно другим законам (магия, другие моральные ценности и проч.) существует «Малое сыскное агентство», которое занимается разными необычными происшествиями, связанными с магией.

Один из служащих сыскного агентства – Кофа Йох - однажды замечает детей, которые ведут себя необычайно странно. Сидят на тротуаре с отсутствующим видом (много часов подряд), а для нормальных же детей обычно характерно другое поведение.

Он узнает, один из детей – это внучка его старого друга – знахаря Габы Гро. Кофа решает разузнать, в чем дело.

В городе начинают умирать люди. Кофа Йох вместе со своим начальником Джуффином Халли находит закономерность: умирает всегда кто-то, у кого был близкий человек. Очень близкий. Настолько близкий, что кроме него больше никого нет. И каждый раз после убийства, родственников навещает знахарь Габа Гро, помогая справиться с горем.

Оказывается, что Габа нашел способ извлекать из себя Горе, превращая его в подобие ребенка (только внешнее сходство). Человеку становится хорошо. Только вот Горю нужна компания, и оно убивает людей, чтобы у него появились товарищи, извлеченные из родственников.

Если Горе просто сжечь или попытаться убить – она физически исчезает, но все равно возвращается в тело хозяина. Единственный способ избавиться от него навсегда – утопить. Это долгий процесс: тело должно пропитаться водой, а затем медленно раствориться.

На мой взгляд, это прекрасная метафорическая иллюстрация процесса проживания горя.

***

- Если я правильно понимаю, все началось с приезда твоей внучки?

— Можно сказать и так. Но… Нет, не с приезда. Она, конечно же, никогда ниоткуда не приезжала. Я… Как бы вам объяснить? Я ее из себя выпустил.

— Выпустил? Из себя?!

— Выходит, девочка, которую все считали вашей внучкой, — это ваша боль?

— Это мое горе, — кивнул Габа Гро.

— Гениально! — выдохнул он. — Впервые слышу, что такое возможно. Человек отдельно, а его горе — отдельно, материальное, очеловеченное, очаровательно телесное. Немыслимо! Был рецепт «Как исцелиться от горя». Я его неоднократно опробовал на себе, после того как овдовел. И по ходу дела усовершенствовал. Первоначально это был способ получить временное облегчение, на сутки, не больше. Но сутки — это не выход. Поэтому я искал способ продлить действие лекарства.

Цитата отлично иллюстрирует феномен отделения горя от себя, как формы сопротивления, в случа,е когда переживания непереносимо сильны; и подчеркивает общеизвестный психологический факт: никакой «рецепт» не может дать полного облегчения (особенно если не проживать горе внутри, а выставить его наружу, за пределы осознавания и переживаний).

***

Когда многолетнее горе вдруг покидает тебя, вернее, оказывается не внутри, а снаружи и выглядит при этом как красивая маленькая девочка, дурного как-то не ждешь. Напротив, кажется, что в таком виде оно тебе даже нравится.

(Иногда люди так привыкают к гореванию – застревают на одном из этапов проживания – что горе кажется им чем-то «родным» и важным,  и,  определенно,  выполняет функцию ухода от реальности).

— Ну-ну, — вздохнул Джуффин. — Не ждали, значит, дурного. Выпустили наружу свое горе и думали, оно будет жить рядом с вами, как нормальный ребенок? Расти, учиться грамоте, играть с другими детьми? Вы действительно на это рассчитывали? (Убежденность в том, что и с горем и печалью можно жить).

— Ну да, — Габа Гро окончательно смутился. — Именно так я поначалу себе это представлял. А я к ней привязался. У меня никогда не было ни детей, ни внуков, ни далее племянников каких-нибудь троюродных, и тут вдруг появляется эта девочка, которая в каком-то смысле часть меня самого. Такая маленькая, красивая, спокойная… Я носился с ней как с куклой, покупал наряды и игрушки, хотя они, конечно, были нужны не ей, а мне самому — иллюзия, что в моем доме живет ребенок, о котором я забочусь. Она, конечно, очень страдала от одиночества. В конце концов, мое горе никогда не просило меня сделать его человеком.

Девочка давно хотела иметь друзей — таких, как она сама. Я решил, что нарочно ничего предпринимать не буду, но если когда-нибудь встречу человека, который, подобно мне, хочет любой ценой избавиться от страданий, объясню ему, что тут можно сделать, и если согласится, попробую ему помочь.

(Горюющий человек чаще всего стремиться получить поддержку от «себе подобных», исходя из идеи, что они вероятнее смогут понять всю тяжесть переживаний – что является поддержкой уникальности ситуации).

***

Людей, для которых вместе с любимыми умирает весь мир, очень мало — к счастью. Человек рождается одиноким; строго говоря, рождение — это и есть первый шаг навстречу одиночеству, таковы правила игры, в которую нас всех втянули, не спросив; жалобы не принимаются.

Когда появляется близкий человек — это прекрасное событие, драгоценный подарок судьбы, желанная передышка в пути, но одиночество было, есть и остается естественным состоянием всякого живого существа. Неспособность принять личное одиночество как норму — душевная болезнь, лечить ее, безусловно, надо, но уж точно не таким способом, который изобрел господин Гро…

(Это скорее размышления экзистенциального характера. Вечный вопрос : одиночество или социальная зависимость?).

***

Они научились отличать людей, еще не страдающих, но потенциально способных испытывать по-настоящему сокрушительное, всепоглощающее горе. (ведь люди действительно отличаются по «потенциалу» глубины и интенсивности переживаний).

***

- Горе нельзя просто так взять и уничтожить — ни собственное, ни чужое.

 Связь между нами, безусловно, существует. Но не такая, как вы думаете. Вот если, скажем, убить меня, мое горе умрет вместе со мной.

(Горе «живет» вместе с человеком, невозможно от него просто избавиться. Только прожить).

***

— Плохо дело? — спросил я.

И не хотел ведь лезть к Габе с расспросами, но не сдержался. Уж больно у него был жалкий, измученный вид.

Он, молча, кивнул и закрыл лицо руками.

— Скажите: вам плохо из-за того, что я уничтожил это… вашу внучку? Или все вернулось?

— И то и другое, — незнакомым, каркающим голосом ответил Габа. —Да, все вернулось. Горе, как я и говорил, неуязвимо. Утратив тело, а вместе с ним возможность находиться снаружи, оно никуда не делось, просто вернулось на свое прежнее место.

(Сопротивление/психологические защиты могут вытеснить многие мысли и переживания, но все равно, они будут проявляться).

***

— Людям, конечно, не позавидуешь. Но разве это не обычное дело — самостоятельно справляться со своим горем? Все так живут.

— Ваша, правда, — согласился Джуффин. — А все-таки тут особый случай. Пятьдесят три человека, от природы, наделенные незавидной способностью испытывать из ряда вон выходящие душевные муки, все пережили потерю любимых, подавляющее большинство — совсем недавно. Более того, двадцать три лишились своих близких исключительно по этой причине — их выбрали за особый талант к страданию. Вернуть им их горе? Да хоть сейчас, но, положа руку на сердце, убить их было бы куда милосердней.

Уж кто-кто, а вы должны разбираться в людях. И, пожалуй, получше, чем я. В некоторых случаях страдания действительно бывают, полезны, поскольку закаляют человека. Но далеко не всякого. И у каждого «не всякого» тоже есть свой предел, после которого речь вдет уже не о пользе, а о бессмысленном мучительстве. (Это описания «риторического» вопроса – всем ли нужна психотерапия? Или кто-то может справляться с тяжелейшими переживаниями самостоятельно? Как определить «потенциал» глубины переживаний? И нужно ли это делать?).

— Сами недавно говорили, что одиночество — естественное состояние человека, — наконец сказал я. — Дескать, каждый должен уметь с ним справляться.

— Теоретически — да, каждый. Я бы предпочел жить в мире, где стойкость и самодостаточность — обычное дело для всех без исключения. Но это, увы, не значит, что я в нем уже живу.

***

— Вы можете снова достать из себя Горе?

— Придется дождаться, пока скрутит, иначе ничего не получится. Но для этого нужны лекарства, — неуверенно сказал Габа. 

(Проживание горя невозможно «пройти» отстраненно, для этого нужно возвращаться в тяжелейшие переживания).

***

— Что это вообще такое? Откуда они взялись? Зачем все это? — сердито спросил он.

— Удивительные существа, правда? — с энтузиазмом подхватил Джуффин. — Так, можете вообразить, выглядит горе — если изгнать его из страдающего сердца и отправить резвиться на воле.

— Выражайтесь яснее, — потребовал Хумха. — Горе, вы сказали? То есть каждый отвратительный ребенок — чье-то горе, насильственно извлеченное из несчастного?

Джуффин кивнул.

— Тогда вы ошибаетесь, полагая, что такого мир еще не видывал. Мой дед, Шутта Йох, собственноручно изгнал из себя горе и утопил его в Хуроне. После смерти молодой жены оно стался с двумя сыновьями на руках и так страдал, что не мог заниматься воспитанием мальчиков. Наконец он решил, что так не годится, взял себя в руки и успешно избавился от горя.

(Вода, как символ жизни и очищения. В данном случае – способа справиться с мешающим горем, в реальной жизни – аналог проживанию).

— Утопил в Хуроне, говорите? — изумленно переспросил Джуффин. — Вы уверены?

— Дед не раз водил меня гулять на берег Хурона, показывал — вот на этом месте триста лет назад я утопил свое горе. Иногда выражался крепче. «Алчная тварь» — вот как он его называл. Теперь понятно почему.

— Значит, утопил. И после этого его душевные муки не возобновились? — Джуффин даже с места привстал, так ему было интересно. — Потому что я только что испепелил одно чужое горе. И его обладатель тут же снова начал страдать. (испепеление – как минутный эмоциональный взрыв – красиво, но не эффективно).

— Испепелил! — презрительно фыркнул Хумха. —Молодежь, что с вас взять… Мой дед был предусмотрителен: прежде чем изгонять из себя горе, изыскал способ избавиться от него окончательно. Вода мгновенно пропитывает его насквозь и не дает всплыть на поверхность, что уже неплохо. (Окончание фазы острого горя). А со временем горе просто растворяется в воде. (Фаза реадаптации). Если вы поместите его в бассейн для омовения, вы получите концентрированный раствор горя, которым можно, к примеру, подпаивать тайных врагов — умереть не умрут, но радость утратят надолго, так что, вполне возможно, вскорости самостоятельно наложат на себя руки, если хороший знахарь вовремя не подвернется.

***

— О! — сказал Джуффин, указывая на Габу. — А вот и мастер явился. Собрали свои пилюли? Готовы?

— Да, конечно. Я бы начал прямо сейчас, если вы не возражаете. Мне уже снова тяжко, и дальше будет только хуже.

— Приступайте. Надеюсь, присутствие еще одного зрителя вас не смутит?

— В этой процедуре действительно нет ничего секретного, кроме одного довольно интимного момента, но… Будем считать, что мне все равно.

Габа тем временем спокойно доставал из сумки и раскладывал на полу склянки. (Воспоминания, события, мысли).

— Собственно, на том, что сейчас мне придется приготовить лекарство у вас на глазах, поскольку сделать это заранее я не мог. Это довольно скучный процесс, уж извините.

— Вот разве что сейчас будет более-менее интересный момент, — тихо сказал Габа Гро. — В зелье надо добавить, во-первых, каплю крови того, кто будет его принимать.(Тяжелый и болезненный процесс).

Сосредоточенно помешивал свою ароматную смесь, что-то тихо бормотал, склонившись над колбой. Я сперва думал — заклинания, а оказалось, он просто жалуется, рассказывает, как ему плохо, не выбирая слов, то и дело запинаясь: «Я не могу без тебя, хочу к тебе, совсем не могу больше, да что же это такое, почему тебя нет, все есть, а тебя нет, да не могу же я так…» (Вербализация – перевод мыслей в слова – единственный эффективный способ помогать горю работать).

Я так понял, никакой специальной формулы не существовало, нужно было просто выговориться над колбой с зельем, и все. Очевидно, тот самый «интимный момент», о котором упомянул Габа, — все же в присутствии посторонних непросто позволить себе так раскиснуть.

Наконец знахарь умолк, снял колбу с жаровни, выждал пару минут, давая зелью, немного, остыть, залпом его выпил, рухнул на пол, скрючился, обхватил себя руками и тихонько завыл; нечленораздельные стоны перемежались с прежними жалобными причитаниями: «не могу», «почему тебя нет», «хочу к тебе». То еще представление. Знал бы заранее, вышел бы из комнаты, не настолько я любопытен. (Фаза острого горя).

В первый момент мне показалось, что изо рта у Габы просто течет слюна — неудивительно, если учесть, в каком он состоянии. Но приглядевшись, я увидел, что это больше похоже на сгустки серебристо-розового сияния — если, конечно, допустить, что сияние бывает густым.

Габа Гро тем временем сотрясался от беззвучных рыданий, которые все больше походили на агонию.

— Он… истекает горем? — шепотом спросил я. Джуффин молча, кивнул.

Лужица серебристо-розового света стремительно росла. В какой-то момент она перестала растекаться по полу и собралась в комок, размеры которого увеличивались с почти пугающей скоростью. В какой-то момент мне начало казаться — еще немного, и горе Габы Гро заполнит всю комнату.

Примерно полчаса спустя он внезапно успокоился, поднялся, поспешно снял лоохи и накрыл сияющий ком.

— Все, — наконец сказал Габа Гро. Он был на удивление бодр и почти весел. — Дело, можно сказать, сделано. (После долгих месяцев страдания наступает момент, когда все начинает  становиться на свои места. Процесс «истекания» горем длится около года).

***

— Да вы не на меня, вы на улицу смотрите, — нетерпеливо сказал Джуффин. — Видите, они встают с тротуара и понемногу собираются вокруг сэра Хумхи… Слушайте, Кофа, кажется, он им что-то рассказывает. Интересно что?

- Можете попробовать послушать. Как будто это просто чужая безмолвная речь. Думаю, у вас получится. И у меня тоже.

Вместо более-менее осмысленной речи на меня обрушился нестройный хор такого сокрушительного тоскливого воя, что я на ногах едва устоял. Все бы ничего, но на какое-то мгновение мне показалось, что он не просто звучит в моей голове, а является частью меня, то есть я сам испытываю муку, рвущую сердце на части, и кричу тоже я сам, и… Ох нет. (По одиночке они не разговаривали, но когда собрались вместе и нашли «свободные уши» - стало возможным жаловаться. Это наглядный пример преимущества групповой работы перед индивидуальной в подобных случаях).

— А, так вы же ничего не поняли! — оживился Джуффин. - Сэр Хумха ничего им не рассказывает. Он их слушает. Очень внимательно и сочувственно слушает. Небось, еще и поддакивает в нужных местах. В том-то и дело! (Роль внимательного и профессионального группового терапевта).

А они жалуются, хором, наперебой. Встретили, наконец подходящего слушателя и отводят душу. Вернее, исполняют свое предназначение. Собственно, а что еще может делать горе, кроме как жаловаться?

История закончилась хорошо, как и большинство случаев, когда на пути у несчастного горюющего человека попадается талантливый и профессиональный психотерапевт, способный не только понять суть проблем. Способный и помочь не выгонять горе из себя, не делать вид что оно – нормальная часть жизни, а научить с горем разговаривать, общаться, а затем и прощаться.