Время перемен: про возрастные и экзистенциальные кризисы развития личности

Современная психологическая наука часто оперирует понятием возрастного кризиса – тем инициатическим опытом, когда относительно стабильное течение жизни вдруг перестает удовлетворять нас.  В это время клиенты обращаются с запросом: вроде бы все хорошо, есть семья, дети, налаженный быт, построена карьера, но появляется внутреннее ощущение, что что-то идет не так. Для меня эти слова – первый маркер назревающего возрастного кризиса.

Где мои семнадцать лет?

Ирвин Ялом, один из лучших психотерапевтов ХХ века, работающий и поныне, блестящий популяризатор психологии и автор по-настоящему трогающих за душу книг, в одной из своих работ «Экзистенциальная психотерапия» вывел четыре кризиса человеческой жизни: изоляции, бессмысленности, свободы и смерти. Существует интересная точка зрения о зависимости между возрастными и экзистенциальными кризисами.

Кризис изоляции, или одиночества характерен для первого возрастного кризиса взрослой жизни, 17 лет. В это время основная задача – отсепарироваться от родительской семьи и выбрать себе пару или остаться в одиночестве. Основной конфликт – интимность vs изоляция, сепарация vs зависимость. Главные вопрос – кто я?  с кем я? Лучшая образ кризиса – веник, состоящий из отдельных прутиков, и яблоня, с которой падают созревшие плоды.

В это время обычно происходит подмена понятий: вместо того чтобы решать возрастные проблемы, молодые люди должны выбрать себе направление деятельности на всю оставшуюся жизнь. Или за них его выбирают родители. Именно поэтому, мне кажется, многие клиенты в кризис 30 лет получают дополнительное образование и кардинально меняют профессию.

Кризис 17 лет характеризуется повышенной тревожностью и страхами: страхом не реализовать свой потенциал, боязнью сдачи экзаменов, выбором не той профессии, страхами перед сложностями мира.  В книге Джерома Сэлинджера «Над пропастью во ржи» главный герой Холден Колфилд, выгнанный из частной школы, на несколько дней сбегает из дома и возвращается из-за младшей сестренки Фиби, которую очень любит. С художественной точки зрения сюжет очень трогателен, но если интерпретировать психологически, то Холден не проходит инициацию кризисом, а вместо этого уходит в тяжелую болезнь (свои записки он ведет в туберкулезном санатории). Конечно же, это не значит, что юношам и девушкам стоит сбегать из дома, более того, есть другой полис этого явления – синдром бродяжничества, одна из тяжелых форм расстройства поведения.

Поэтому хорошим выходом из кризиса, на мой взгляд, можно считать отъезд на учебу в другой город или попытки начать самостоятельно зарабатывать деньги. Осознание ответственности за собственную жизнь и одиночества как результата сепарации от папы и мамы становятся основным вызовом судьбы перед молодыми людьми в этом возрасте.  

Кризис тридцати лет: абсолютная бессмысленность бытия

Следующий возрастной кризис приходится на возраст 30 лет. Если продолжить рассматривать соотношение возрастных и экзистенциальных кризисов, то он приходится на кризис бессмысленности. Это один из самых тяжелых периодов в жизни, его прохождение сопровождается сильнейшими переживаниями. Депрессия как один из этапов кризиса – хорошо узнаваемый эпизод многих клиентских историй. Все, что раньше приносило радость и имело смысл, автоматически обесценивается и становится источником раздражения: семья, работа, отношения.

Еще это кризис называют кризисом родительского сценария. В это время интроекты пап и мама (правила, принятые априори) перестают властвовать над нами. Появляется последний шанс отсепарироваться от родительской семьи, если человек этого еще не сделал, и изменить судьбу, если она его почему-то не устраивает.

Основная задача кризиса – понять, подходит ли нам тот путь, который мы выбрали в юности. Основной конфликт кризиса – смысл vs бессмысленность, порядок разума vs хаос бессознательного. Магистральная идея кризиса – неважно, какой дорогой мы идем к смерти: богач и бедняк, человек, всю свою жизнь посвятивший работе, и бездельник, здоровый и больной – все равны перед вечностью.  Так не все ли равно, чем мы занимаемся в течение жизни? Лучший образ кризиса – сизифов камень. Древнегреческий герой Сизиф, наказанный богами, вынужден на протяжении веков закатывать на гору камень. И как только он достигает высшей точки, камень тут же скатывается вниз. Но выход там же, где и вход. Через какое-то время приходит осознание: единственный смысл жизни – в получении опыта. И самое главное, в проживании собственной жизни, а не той, которую прочат нам близкие, пусть даже из большой любви к нам.

Земную жизнь пройдя до половины

Данте Алигьери начал писать свою «Божественную комедию» в возрасте 33 лет, сакрального возраста как в культурологии, так и в религии. Автобиографический герой ощущает себя очутившимся в сумрачном лесу в середине жизни, то есть в кризисе среднего возраста. Из-за увеличившейся продолжительности жизни этот кризис приходится примерно на сорокалетний рубеж в отличие от героя «Божественной комедии».

Как иногда шутят на супервизиях (рабочих встречах) у психологов, «тяжелее кризиса тридцати лет может быть только кризис сорока». В каждой шутке есть доля шутки, и действительно, кризис середины жизни мощнейший по своей продолжительности и силе. Его энергия разрушительна для того, кто хочет его избежать, и трансформационна для того, кто готов встретить его с открытым забралом.

Если рассматривать его с точки зрения экзистенциального кризиса, то это кризис осознания свободы. Основная задача – подведение промежуточных итогов жизни и возвращение к себе подлинному. Время задуматься о себе и своей духовной жизни. Не очень люблю слово духовность, потому что для меня оно сопряжено с религиозностью, но тем, кто верит, пережить его легче. Основной конфликт кризиса – свобода vs адаптация. Магистральная идея кризиса – безграничная свобода духа. Лучший образ – Дурак, или Шут, изображенный на одном из старших арканов карт Таро, который занес ногу над бездной. У этой карты нет номера, это нулевая карта, с нее иногда начинаются старшие арканы, а иногда заканчиваются. В руке у Шута роза, означающая чистоту помыслов, за спиной болтается узелок с нехитрыми пожитками – тот минимум, который стоит взять с собой из предыдущей жизни. Позади предзакатное солнце как символ середины жизни, внизу море. Это карта чистого листа, символизирующая возможность начать все с нуля. Именно так завершается кризис сорока лет: только потеряв все, можно по-настоящему оценить жизнь.

Время собирать камни

Кризис 60 – 70 лет подводит черту под прожитой жизнью и неминуемо приводит к осознанию: человек смертен. Если всю предыдущую жизнь можно было прятаться от самой мысли о конечности жизни, то в постпенсионное время смерть, что называется, смотрит в глаза.

Основная задача этого периода в соотношении с экзистенциальным кризисом – принятие смерти. Основной конфликт – смерть тела vs бессмертие души. Верующим людям легче: им после смерти уготовано Царствие небесное и вечная жизнь. Тяжелее всего – материалистам. Есть прекрасная иллюстрация – диалог Воланда с головой писателя Берлиоза на бале Сатаны в «Мастере и Маргарите»: со смертью тела в небытие уходит душа. Этот кризис, пожалуй, один из самых сложных для осознания. Если в любой другой ситуации мы можем попросить о помощи другого человека, то здесь она бессмысленна, ведь никто из живых еще там не побывал.

Магистральная идея кризиса проста: мы все умрем. Страх смерти традиционно не осознается и прорывается в повседневную жизнь фобиями, ночными кошмарами и чувством тревоги. Смерть либо отрицается, либо манит, но одним лишь Танатосом (инстинктом стремления к смерти, открытым в свое время Фрейдом) ее не объяснить. Культурологически всё, что связано со смертью, также вызывает страх: ритуалы, принадлежности, само тело усопшего. Это не случайно, ведь то, что непонятно, всегда пугает.

Мне ближе идея смерти как нового рождения. Ставшие доступными в последнее время книги про клиническую смерть говорят о ярком свете, ощущении гармонии, нежелании возвращаться в физическое тело, если дела на земле еще не завершены. Есть «Тибетская книга мертвых», которая рассказывает о смерти как об очередной инициации, которая завершает жизненный цикл до следующей реинкарнации.

Что делать?

В заключение хочется сказать, что возрастные и экзистенциальные кризисы у разных людей начинаются в разное время, строгой привязки к дате рождения нет. Клиенты часто спрашивают, а можно ли избежать возрастного или экзистенциального кризиса? К счастью, нет, потому что для меня наличие возрастного или экзистенциального кризиса и есть показатель развития души человека, та самая точка отсчета, которая говорит, что пришло время перейти на другую ступеньку развития.