Смысл и безопасность, рождающиеся в проективной идентификации

Отсутствие сформированного чувства безопасности (о котором я говорил в прошлом посте) создаёт у клиента переживание постоянной угрозы со стороны окружающего мира, ощущение падения и пустоты под ногами. 

Терапевтическая работа с такими людьми ориентирована на восстановление "ощущения, что держит в объятиях" (Winnicott, 1960). Она направлена на создание "контейнера", не сформированного в раннем возрасте. 

Однако в таком случае встаёт вопрос: что составит содержание этого "контейнера". 
Вероятно, именно "контенируемое" придаёт смысл окружающему, являяесь,вместе с тем, причиной ощущения непрерывности бытия. 
Подобные идеи развил Уилфред Бион в книге "Обучение на опыте" (1962). 

Для Мелани Кляйн функция проективной идентификации заключается в переработке инфантильных фантазий. Бион сделал дополнение к её концепции, выяснив, что проективная идентификация - это еще и реальная попытка индивида к осуществлению этих фантазий. Кроме того, для Биона стало очевидным, что проективная идентификация является примитивным методом общения между матерью и ребёнком, выступая также почвой развитию мышления последнего. Но для этого мать должна быть достаточно восприимчива и устойчива, чтобы принять проекцию ребёнка, контейнировать её и отреагировать на его поведение. То есть вернуть своему малышу его проекцию в "доступном", "менее опасном" виде. 

Сходные взгляды, но в несколько ином ракурсе выражал и Ж.Лакан, говоря о стадии зеркала. 

Не контенируемый аффект не позволяет сформировать психике устойчивые границы "я". В последствии в зрелом возрасте это может переживаться как угрожающие мысли, от которых нужно избавиться. Однако в случае их леквидации из сознания угроза будет исхоидть "извне". Получается, своего рода, узел. 
Роналд Бриттон в статье "Удержать в голове" приводит пример случая своей клиентки, которая пережила эмоциональную травму во время войны. Она находилаь в бомбоубежище вместе со своей матерью, "тревога которой угнетающе действовала на неё". Пациентка чувствовала, что должна срочно покинуть помещение. На выходе она увидела, что вокруг на улице был пожар, падали бомбы. У выхода из бомбоубежища стоял охранник, который преградил ей путь. Конфликт был столь мощным, что она потеряла чувствительность в ногах, а потом и во всём теле, находясь при этом в сознании. Она свалилась прямо в дверном проёме и не могла даже разговаривать. Это воспоминание стало иллюстрацией её состояния на всю жизнь. В дальнейшие годы ситуация проигрывалось в разных вариациях и лицах. 

По всей видимости, пациентка Бриттона имела психотическую предрасположенность или же нарушения, приобретённые в первые годы жизни. Её мать не могла контенировать импульсы своего ребёнка, а сама при этом впадала в состояние аффекта. 

Далее Бриттон рассуждает об отце пациентки, который должен был выполнять функцию поддержки матери, но также по каким-то причинам не делал этого. Из истории известно, что он был агрессивным человеком. Вероятно, данное воспоминание также символически показывает психическое состояние ребёнка: "внутри" неё постоянно возрастающая тревога, которая требует компульсивного выхода - это мать, а снаружи - деспотичный отец, совершающий нападания на мир матери и ребёнка. Опасность в этом случае исходит как изнутри, так и снаружи. 

Таким образом, содержание создаёт границы "я", в то время как сами границы определяют содержание. Это два взаимосвязанных процесса в развитии психики ребёнка.