Пограничный пациент - о преждевременности генетических интерпретаций

Итак, мы продолжаем тему пограничного пациента, проблем и особенностей терапии пограничных пациентов.

В предыдущей статье на эту тему - «Пограничный пациент - проблемы и особенности терапии» (https://www.psyoffice.ru/article/pogranichniypatient/) – мне был задан вопрос о том, в чем причина того, что генетические интерпретации пограничным пациентом не принимаются. И в сегодняшней статье я решила немного обсудить проблему интерпретаций именно относительно пограничных пациентов. Действительно, это очень важный вопрос. Поэтому я решила посвятить рассмотрению этого вопроса отдельную статью.

Оговорюсь, что речь шла о генетических интерпретациях. Генетическая интерпретация – это исследование и объяснение текущих проблем пациента, развития психических феноменов, основываясь на онтогенетическом развитии. Т.е. разворачивающуюся картину симптомов и проявлений мы исследуем и анализируем с точки зрения прошлого пациента. Мы видим, как прошлое претворяется в настоящем, исследуя биологические, конституциональные факторы и испытанные переживания.

Почему же в работе с пограничным пациентом генетические интерпретации могут быть неэффективными?

Проблема здесь в том, что интерпретация что-то объясняет, она сразу дает готовую модель, в которую мы помещаем ситуацию или эмоциональные реакции пациента. Это может приводить к тому, что пациент либо пойдет по пути рационализаций, что не есть хорошо, либо же может почувствовать, что его не понимают, не слышат, ему запрещают выражать себя.

Ведь для пациента важно пережить эти чувства, а не получить правильное объяснение.

Генетические интерпретации в качестве отсыла к истории пациента, родительским влияниям могут быть неактуальны. В терапии с пограничным пациентом все происходит здесь и сейчас. Поэтому преждевременные интерпретации, особенно на начальных этапах работы, могут препятствовать терапевтическому процессу, не приводить к прогрессу.

Часто пациент, получая разумное объяснение и находя причину своих страданий в прошлом, во взаимоотношениях с матерью или отцом, либо с обоими родителями, начинает постоянно повторять это объяснение как мантру, возвращаясь к нему снова и снова как к заученному тексту, демонстрируя свою осведомленность. Но при этом подобная «разумность» никуда его не двигает, ничего не меняет в нем, в его жизни, не способствует истинному осознанию себя, раскрытию его подлинности, мира его чувств и переживаний. Он как страдал, так и продолжает страдать, только лишь объясняя себе и другим почему это так, а не иначе.

Даже самая тонкая интерпретация, самая правильная интерпретация в данном случае может приводить, как я уже сказала, к рационализации, а истинного переживания своих чувств, ведущего к подлинному, а не мнимому пониманию, не происходит при этом.

Такой пациент нуждается в создании эмоциональной свяи с психотерапевтом. Он нуждается в связи, в которой он сможет проявить все свои чувства, аффекты, переживания – и агрессию, и боль, и ужас, и восторг, идеализацию, м.б. даже влюбленность. В общем, весь спектр чувств, которые заперты в нем, которые бродят в нем, и которые так сложно выразить пограничному пациенту, входить с ними в контакт, формулировать их, говорить об этом с психотерапевтом.

А интерпретация просто позволяет все эти сложные ощущения и переживания уложить в ящик, в некую теоретическую коробочку, на которой будет что-то написано (в духе нашей интерпретации). Пациент же нуждается в эмоциональном отклике, в подлинном контакте, в нашей эмоциональной реакции. Ему важно прожить эти чувства. И только лишь пережив это, он сможет говорить о себе, о своих сложных и запутанных чувствах на языке интерпретаций, будет готов принять такую интерпретацию. Но к этому нужно прийти, на это требуется время.

В данном случае имеет смысл говорить о преждевременных интерпретациях. Ранняя, поспешная интерпретация может убить, подавить чувства, даже обесценить их в глазах пациента. В результате у пациента останется чувство непонятности, неразделенности чувств, одиночества, ощущение, что его не принимают, и что его чувства не имеют права на существование.

К примеру, у пациента была мать, отличающаяся строгостью и жесткостью. Этот детский опыт он несет в себе, мы это понимаем. Поэтому пограничный пациент будет видеть в терапевте такую мать – жесткую и подавляющую его. Терапевт, на самом деле, может быть очень теплым, принимающим и терпимым, но тем не менее. И в ситуациях, связанных, например, с проблематикой границ, оплаты, сеттинга, оговаривания необходимости следования правилам психотерапии, такое видение психотерапевта этим пациентом будет усиливаться.

Подобные ситуации, естественно, для данного пациента будут восприниматься как угрожающие, неприятные, с которыми невозможно справиться безболезненно. И в такой момент он может обвинять терапевта в жесткости, в излишней строгости, даже в жестокости, может даже нападать, атаковать терапевта. И в данной ситуации говорить о материнском переносе может быть неуместным, в лучшем случае бесполезным. А что нужно – это принять чувства пациента, дать им место, пространство, приняв эти «одежды жесткости», примерив их на себя. Тогда мы сможем найти с ним общий язык, понять его, а пациент почувствует, что его, наконец, услышали и разделили с ним его чувства.

Ему важно почувствовать, что он может испытывать и выражать любые свои чувства. Словами, разумеется. И получив такой опыт в достаточной мере, у этого пациента сформируется более устойчивое понимание и представление об эмоциональной связи с психотерапевтом. Когда это произойдет, и он начнет доверять нам, т.е. сможет выражать свои любые чувства и мнения, не идеализируя или обесценивая нас тотально, только тогда может идти речь о генетических интерпретациях.