Психотерапия психосоматического пациента

Причина психосоматических заболеваний в том, что в младенчестве будущий психосоматический пациент не был любим своей матертью, он не был инвестирован ее любовью. Если пограничный пациент страдает от перевозбуждения, которому он подвергался со стороны матери (избыток телесного контакта с матерью), то психосоматический пациент напротив испытывает дефицит возбуждения (его мать была холодна к нему, что проявлялось буквально в том, что ему не хватало ее физического присутствия, тепла, тактильности). В его душе вместо образа любящей матери образуется дыра, пустота, которая согласно концепции Андрэ Грина, заполняется негативом (ярость, ненависть). Иначе говоря, вместо психических представлений о любящей матери (в норме) соматический пациент имеет соматические симптомы, болезнь. Мать для психосоматического пациента - это и есть болезнь. Поэтому, задача психоаналитической психотерапии таких пациентов становится постепенное связывание симптомов его болезни ( негатива) с его матерью. Психоаналитик старается дать матери психическое представительство в душе пациента.

Интерпретации в этом случае не годятся, поскольку интерпретировать психосоматического пациента или даже просто часто соматизирующего пациента опасно – это разрушает его защиты, причем невротические защиты, которые у психосоматического пациента и без того крайне мало выражены. Их недостаточно, чтобы выдержать интерпретации, справиться с ними. Ведь аналитик работает, обращаясь к здоровой,невротической части пациента, а если он ее будет разрушать интерпретациями, то и работать будет не с чем. Поэтому, вначале нужна работа по связыванию, а интерпретациии станут возможны лишь спустя долгое время, когда невротическая часть пациента станет более крепкой. Например, если аналитик говорит пациенту: «С вами сегодня происходит тоже, что с вашей мамой 20 лет назад», то он интерпретирует. Связывание – это более мягкая форма вмешательства: «Вы мне сегодня рассказали, что происходит сегодня с вами, а до того вы рассказывали мне, что с вашей мамой происходило 20 лет назад…». В этом случае, аналитик только сближает события, происходящие с пациентом сегодня, с событиями, происходившими в жизни его матери 20 лет назад. Пациент может сам, если он готов к этому, увидеть анологии, но это не будет его так травмировать, как конфронтирующая интерпретация аналитика.

Поскольку у этих пациентов подавлена индивидуальность, у них нет своего Я, то они стараются в анализе ускользнуть. Они с большим удовольствием согласятся на то, чтобы аналитик их положил на кушетку или развернул, но этого нельзя делать, поскольку есть риск еще большей психосоматической дезорганизации пациента из которой он уже не выйдет. Это происходит, из-за того, что аналитик реально становится убивающей пациента матерью (пациенту важно видеть, что перед ним не мать). Ускользание из контакта может проявляться и в том, что пациент не дает аналитику что- либо говорить (сам все время говорит), то есть исключает аналитика из контакта. Другой вариант ускользания: «Есть какие-то темы, о которых я сейчас с вами говорить не могу..». И перечень таких тем может быть очень длинный.

Поскольку пациенты пустые и груди их матерей тоже для них были пусты, то и аналитик для них в переносе тоже будет пуст. И они обязательно захотят наполнить аналитика своим негативом. Поэтому аналитик будет в контрпереносе чувствовать соматически неприятные ощущения, то есть - он будет реагировать соматически на пациента. И в этом опасность для здоровья самого аналитика, особенно если он недостаточно проработан сам и работает без регулярной супервизии. Аналитик в переносе для таких пациентов не «как мать», а он и есть мать! Пациенты будут в « пустую грудь» аналитика вкладывать негатив, который аналитик переживает на телесном уровне (тревогу, страх, соматические ощущения и т.п.). Психосоматические пациенты очень послушные и рады, что их взяли в работу. Но, лишь аналитик начинает работать с ними, то сразу же начинает чувствовать агрессию. Они могут в изощренной, завуалированной форме вкладывать в аналитика свой негатив. Например, раковый пациент говорит аналитику: «Вы сегодня очень плохо выглядите. Хотите, я вам дам телефон своего онколога? Аналитик почувствует ужас в этот момент, а пациент ничего не чувствует, поскольку он свой аффект подавляет и не чувствует своего внутреннего ужаса перед собственной болезнью. И такие аффекты аналитик начнет испытывать уже на первичном интервью. Аналитик чувствует вместо пациента, и он чувствует то, что отсутствует в психике пациента. Эти пациенты ходят на сессии старательно, пунктуально и только позже, через 2-3 года работы или больше аналитик, если он добрался до этого, сможет услышать: «Я ненавижу вас и ваш анализ!». И это прогресс: очень важно, чтобы в анализе у пациента появилось это Я, которое уже может ненавидеть, а значит и любить!

Часть пограничных пациентов и большинство психосоматических пациентов строят такие отношения с окружающими, в которых они воспринимают окружающих, как своих собственных дублей. Мол, все больны вокруг, а те, что не больны просто недообследованы. Если у пациента чего то нет, то они не могут представить себе, что то, чего у него нет может быть у другого. И наоборот – то что в их внутреннем мире есть – все это должно быть и у аналитика, и у других людей. За этим стоит желание сделать аналитика своим. В контрпереносе, поскольку аналитик для них – это и есть мать, они будут вызывать у него очень сильную материнскую озабоченность. Аналитику хочется их усыновить, забрать домой, дать им денег. Важно аналитику внутри себя проделывать работу по разделению: я – не мать ему, я – «как мать». Важен третий между аналитиком и пациентом. Нередко пациент и сам берет себе этого третьего в отношения с аналитиком. Например, спустя время аналитик узнает, что пациент ходит еще и к астрологу, к массажисту, к другому психологу и т.д. Для психосоматического пациента – это хороший знак. Если пациент берет третьего, то он сам дистанцируется, отделяется от аналитика (происходит то, чего не произошло у него с собственной матерью).

Однако, работа с такими пациентами – это серьезное испытание и риск для здоровья аналитика. Французские психоаналитики психосоматической школы не рекомендуют брать в работу больше двух психосоматических пациентов.