О работе психолога. Опыт ведения групповых занятий «Школа приемных родителей».

Когда начинается работа с новым клиентом, новой группой — это всегда еще и опыт встречи со своими чувствами, переживаниями, это могут быть новые темы, с которыми ты еще не сталкивалась или хорошо забытые старые, но это всегда затрагивает какие-то струны твое души. Так было и на этот раз.

У нас в Центре «Школа приемных родителей» (Шпр) идет уже не один год, поэтому благодаря своим коллегам я размышляла на темы приемного родительства, думала о тех сложностях, которые могут стоять на пути людей, решившихся взять в свою семью ребенка из Детского дома. Но тут коллега предложила мне вести группу Шпр вместе с ней. И я встретилась с целым потоком эмоций и переживаний, ходила, думала, примеряла эту возможность к себе и наконец решилась.

После первого занятия я поняла, что Шпр этот как отдельная маленькая жизнь в течении 3 часов, которая наполнена мыслями, чувствами, страстями, болью и радостью, и без которой похоже в ближайшее время я не смогу.

Но труднее всего оказалось со своей позицией как ведущего по отношению к группе. Кто я? - учитель, человек, который просто информирует об особенностях детей и проблемных моментах в замещающем родительстве, или тот, кто меняет установки участников группы, или тот, кто старается быстренько вылечить их от возможных психологических травм, или тот, кто хочет научить их быть ответственным родителем. Вот именно с этой точки и начались мои мытарства...

Желание поменять жизненные установки участников оказалось настолько велико, что оно определяло мое поведение и действия, способ размышлять и отвечать на вопросы участников, но на том момент я это еще не успела осознать.

И все бы ничего если бы это мое желание не противоречило тем задачам, с которыми пришли на «Школу приемных родителей» ее участники. А задачи эти достаточно понятны: во-первых, и это самое главное получить сертификат о прохождении обучения, так как это необходимый документ для любых форм приемного родительства, во-вторых, получить какие-то отдельные знания, навыки, и может быть получить ответы на конкретные вопросы. Задачи менять свои жизненные взгляды и установки ни у одного из участников не стоит, они в целом, как почти каждый из нас, удовлетворены своей жизнью, и вроде бы в ней не надо что-либо менять, а только сделать так, чтобы появился приемный ребенок.

Что же получается когда ожидания и установки психолога противоречат ожиданиям и установкам участников?

Первое занятие идет спокойно, мы узнаем друг друга, участники понимают что же здесь на самом деле будет происходить, немного успокаиваются, участвуют в упражнениях, играх, дискуссиях. Но уже на втором занятии напражение становится сильнее, участники конфронтируют с ведущими, поверхностно выполняют упражнения, сами же отрицают тот опыт, который только что прочувствовали в игре, вообщем ведут себя как вредные школьники, но которые переодически вспоминают, что они взрослые люди и тогда они начинают улыбатся. А психологи чувствуют себя как нерадивые учителя, у которых не получается объяснить задачку, а еще надо понять борются ли с тобою за власть эти самые ученики, и почему они до сир пор ничего не поняли, ведь я так красиво и понятно все рассказываю. И от занятия к занятию это чувство нарастает, появляется раздражение на учеников, что как вы понимаете не помогает улучшить контакт и управлять групповым процессом.

Слава Богу, что есть возможность обращения за помощью — получение супервизии у более опытных коллег, разговоры за чаем, можно иногда просто в перерывах между консультациями пристать к коллегам с больши опытом ведения Шпр и задать все свои тревожащие вопросы.

Иногда тебя начинают учить как первокурстника о том, как «правильно» себя вести, что происходит с группой, и вдруг ты ловишь себя на поднимающейся из нутри сильной волне злости на этих самых коллег, ты понимаешь, что ты уже не очень их слышишь, тебе обидно, и тут садишься на стул. Вдруг невыразимым образом понимаешь, что именно так себя чувствуют наши многострадальные ученики, которые на самом деле взрослые состоявшиеся люди, их установки и взгляды на жизнь выстраданы на опыте, они и не думали их менять, с чего бы этого?

А еще ночью снится странный сон, про ребенка, который делает тебе больно и первой твоей реакцией является сделать больно в ответ. Но вдруг и во сне появляется твой коллега, который берет ребенка, обнимает, не дает ему делать другим больно, и смотря на это вдруг вспоминаешь про свою терапевтическую позицию, приходишь в себя, берешь ребенка из рук коллеги на руки и помогаешь девчушке рассказать о ее боли, и понимаешь, что это твой приемный ребенок...

Незаметно приходит время следующего занятия в Шпр. Тема занятия не простая, даже сложная — правила в семье, наказания и санкции. Вместе работаем, ты помнишь все, о чем беседовала с коллегами, что происходило на супервизии, ощущения своего сна, и вроде все идет гладко. Конец, собираем обратную связь от занятия. Один из участников говорит о своем опыте, о том, что когда он был маленьким, то физические наказания со стороны его отца были очень эффективными и ему помогло прекратить «ненужное» поведение. Сталкиваешься со своей эмоциональной реакцией — раздражение, ощущение беспомощности, что все занятие прошло мимо, опять нерадивый учитель не смог объяснить ученикам как решать задачку.

Но все пазлы сошлись — вспоминаешь свои опыт обхождения с темой физических наказаний. В моем детском опыте это было, и как ни странной в моей картине мира тоже осталось представление, что это можно. Вспоминаешь время хождения к собственному психотерапевту, боль от переживания физического наказания, от осознания всех последствий этого в моей жизни. Осознаешь сколько времени понадобилось тебе, чтобы поменять свои взгляды по поводу физического наказания, и это совсем не три часа занятия. Выдыхаешь. Раздражение ушло, осталось понимание всей сложности внутреннего мира этого в два раза старше меня человека, отсутствие у меня права что-либо менять в его жизненных взглядах, да и возможно ли это, без его согласия.

Следующее занятие, я вижу перед собой взрослых людей, со своей болью и радостью. Мы вместе пытаемся разобраться в тех чувствах, которые у нас возникают, когда мы думаем о детях-сиротах, о том опыте, который пришлось им пережить, о возможности появления эти детей в наших семьях, о своих возможностях им помочь и вырастить. Почему-то нет сопротивления от участников к тому, что говорю я и моя коллега, есть открытые и искренние чувства, иногда слезы и горечь, и большая надежда на то, что все сложится удачно.

Ваша Наталья Фрид