|
|
Волшебство портрета (заметки рисующего психолога)Автор статьи: Нагорнова Наталья Анатольевна
"Главная доминанта души – это доминанта на лицо другого человека" А.А. Ухтомский В изобразительном искусстве портрет — это жанр, целью которого является отображение визуальных характеристик модели с помощью пластических форм, линий и красок живого лица. В психологических методиках портрет – не просто средство запечатления человеческого лица. Портретный метод заключается в реконструкции диалога посредством воссоздания зеркального двойника пациента. Включает в себя такие техники как скульптурное портретирование, автопортрет, бодиарттерапия, пластическая ритмика и др. Он работает с функцией нарушения зеркального образа, процессов самоидентификации, внутреннего диалога. Эффективность работы «определяется возможностью реконструировать посредством портретного метода утраченный образ "Я" и восстановить диалог» [6]. Ж. Лакан, рассуждая о стадии зеркала, как образующей функции Я, говорит, что «зеркальный образ является, кажется, порогом видимого мира» [4]. Если все прочие составляющие качества личности, возможно, представить себе лишь умозрительно, то тело, лицо, можно увидеть глазами, прикоснуться, потрогать. Так же внешность можно нарисовать, вылепить, раскрасить – воздействовать через нее на внутреннее состояние. Чем для меня метод портретной терапии на бумаге привлекателен? Легко предлагается клиенту, иногда под видом простого рисования портрета. Все необходимое всегда с собой – можно порисовать даже там, где не собирался, и не клиента, а просто попутчика, соседа по лавочке. Чаще всего, на позирование охотно соглашаются – из любопытства, из-за оказанного персонального внимания. Однажды я столкнулась с тем, что иногда рисовать клиента – единственное, что можно для него сделать в данный момент. Бабушка с тяжелой деменцией была отрешена, отрезана от общения. Когда я ей показывала ее фотографии, она говорила, что это не она и называла других людей. И только когда я стала ее рисовать, она осознала, что на бумаге сейчас я изображу именно ее. И после предъявления ей рисунка на ее лице отразилось волшебство – она узнала себя. Потому что она присутствовала при его создании, она созерцала этот процесс. В процессе этого созерцания у ней пришло осознание, что это изображают её. И дальнейшие рисунки вернули ей образ себя (см. рис. 1).
Рис. 1. Постепенно я стала иногда вводить рисунки в свою практику. В особых случаях, когда лучше меньше слов, когда клиент не в состоянии говорить. «Довольно типичная картина: новый пациент – и перед врачом возникает стена, нередко кажущаяся непреодолимой, стена молчания или резонерства, сверхценных или бредовых переживаний больного, его мнительности, негативизма. Однако после того как наступит момент отождествления с портретом (рано или поздно это происходит), от сеанса к сеансу повышается результативность психотерапии. Возникает и развивается ситуация соучастия, творческого сотрудничества» [5]. Интересно стало наблюдать влияние на человека процесса рисования его портрета. Как он воспринимает идею нарисовать его, принимает предложение, застывает в позе, задумывается, ждет результата. В процессе ожидания – некое переосмысление, потом – принятие или непринятие своего изображения. В поезде попутчики: семейная пара с мужем-алкоголиком. Двое суток его жене за него неудобно, стыдно. Вот, в одно из его «просветлений» рисую его. Он присмирел, стал неузнаваемым. После предъявления ему портрета он крайне удивлен. Оказывается, что морщины у него глубже, чем он думал («Пора за ум браться!»), а вот глаза у него голубее и добрее, чем он ожидал («Может, и не все потеряно…») (см. рис. 2). Рис. 2. Два наброска с сорокалетней женщины. На одном она получилась старше, чем есть, с морщинами, мало на себя похожая (см. рис. 3). На втором – лучше, симпатичнее, но намного моложе, чем на самом деле (см. рис. 4). - А, я поняла! Ты рисуешь сначала то мое состояние, какое ты увидела во мне, разглядела, а потом – то, к чему я должна стремиться! Так ведь? Я улыбаюсь и не противоречу. На самом деле, я просто непрофессионально рисую, и получается у меня, как получится. Но «модели» иногда сами придумывают логику, ход терапии, который их устраивает. Я не против. Мое дело – подтолкнуть, сдвинуть с мертвой точки, развернуть их взгляд на себя… Третий набросок ей очень понравился, совпал по изображенному возрасту. Она его приняла, сказала, что это – точно она, и все ее душевное состояние здесь отражено (см. рис. 5). Рис. 3. Рис. 4. Рис. 5. Когда человеку не нравится свое изображение – он неосознанно при следующем сеансе начинает улыбаться. С улыбкой человек всегда красивее. А физическое присутствие улыбки обязательно за тоненькую ниточку запускает механизм душевного смягчения, раскрытия. «Улыбка, даже едва приметная, освобождает лицо от бесстрастной отчужденности; она как бы приоткрывает внутренний мир человека, делая его более определенным и доступным для постороннего взора. Малейшее движение губ мгновенно меняет всю мимику, выражение глаз, придает всему лицу живое единство. Как и глаза, губы всегда что-то „говорят“» [2]. В городской больнице в социальном отделении лежит Валентина Васильевна. Ей 82 года. На мой вопрос о том, чего бы ей хотелось, отвечает: - Умереть в своей постели. А то вот оформляют меня в Дом Престарелых, а я так боюсь туда ехать, вдруг там будет хуже, чем здесь. Я прошу разрешения ее порисовать. Она соглашается, и мы беседуем. Рассуждаем о том, что самое ли это важное – умереть дома в своей постели. Рассказываю ей о бабушке, ее ровеснице, которая, живя в холе и любви в своей семье, наложила на себя руки, и близкие никак не смогли этому противостоять. Она призадумалась. Видимо, поняла, что есть доля, еще белее тяжкая, чем у нее… Я разворачиваю к ней получившийся портрет. Она удивлена. Признает, что похоже, что это – именно она. И сожалеет, что волосы у нее не прибраны. Вспоминает, что где-то тут была расческа… Я между другими фразами опять спрашиваю невзначай, как будто в первый раз, чего бы ей хотелось. - Чтобы я могла ходить или хотя бы сидеть, - уже лучше. Но, к сожалению, она не сможет ни того, ни другого – у нее ампутированы ноги. Полностью, до туловища. Позволяет сфотографировать ее только в обмен на портрет. А до этого – ни в какую. Значит, нужен он ей…(см. рис. 6). - А, может, и правда, там, на новом месте, будет не плохо, - предполагает она. Рис. 6. Почти ни разу не было, чтобы в рисунке не признали себя. В отличие от фотографий. Бабушке Татьяне из того же отделения тоже портрет очень пришелся по душе. У нее есть неблагополучная пьющая дочь, с которой она не может уже «нормально общаться». -. Вот сегодня, в мой день рождения, она придет сюда ко мне, а я ей портрет покажу рисунок. Никогда нас раньше никого не рисовали. Может, она удивится, отвлечется как-то от своего занятия. Или хоть поговорим с ней как-то по-другому, по-людски… Когда пришла в это социальное отделение, чтобы собрать для волонтеров заявки от бабушек на теплую одежду, они поначалу не желали ничего. «Нам не надо, мы все равно на улицу не выходим, незачем». Но после позирования, получения портретов и последующего их совместного обсуждения охотно начали перечислять, что им нужно – теплые куртки, осеннюю обувь, расчески, щипчики для ногтей. Волонтеры, которые посещают этих бабушек, отметили потом: «Подопечные с нашей последней встречи постарели, но выглядят веселее, чем раньше» (см. рис. 7, 8). Рис. 7. Рис. 8. В трех палатах социального отделения царило оживление. Обсуждались рисунки, степень их похожести на оригинал, техника исполнения… В открытые двери заглядывали любопытные больные из обычных палат напротив. Они, может, тоже бы позировали, посмотрели, но – к ним пришли их родственники. Разговоры о том, какие таблетки им прописали и на кого какая квартира оформлена им явно поднадоели… А этих, социальных, вон, рисуют! За что это им такая честь, и развлечение – быть нарисованными?... Малярша Валя в рисунке себя не признала, сказала, что это совсем не она. Но ее озадачило то, что получилась точная копия ее отца, который умер 20 лет назад: - Странно, а я считала, что совсем на него не похожа…(см. рис. 9). Рис. 9.
Набережная. Располагаюсь на свободной лавочке. Подходит пожилой мужчина: - Можно присесть? - Да, конечно! Мужчина присаживается, к разговору явно не расположен. Минуты через две я спрашиваю, можно ли его нарисовать. - Зачем? - Для тренировки, не могли бы вы мне попозировать? - Но вам же надо будет платить деньги… - Нет, ни копейки. Я «набиваю» руку, – это ему понравилось. - Но вы же заберете рисунок с собой и не отдадите мне его? - Вот вы уже и торгуетесь! Значит, можно! Рисунок я вам отдам, только вот не ожидайте чего-то существенного, я же не художник. - А долго сидеть? - Нет, минут пять не меняйте позу головы. - Ну, давайте, рисуйте. Я приступила к наброску. Выражение лица у него менялось на глазах. Он из задумавшегося о чем-то далеком, нездешнем, стал преображаться в активного участника того, что происходило здесь, на этой набережной, на этой лавочке… Постепенно завязался легкий разговор – о его образовании, о его бывшем социальном статусе, о современном воспитании, о том, что он написал письмо администрации города, чтобы поставили побольше лавочек вот тут, на набережной… Мы обсудили новые словечки современной молодежи, он спросил, что значит эта модная сейчас фраза «как бы», заметил, что я тоже ею грешу (а ведь я не замечала этого за собой!). Сообщил, что ему 75 лет. - Ну, и какой же я пожилой!? - Нет, конечно, вы не пожилой. Пожилые – гораздо старше. Он не смотрелся старым. Говорят, старость в человеке выдают две черты: голос и походка. Голос у него был не старческий. И походка – лет на 60, не больше. Но вот на 75 лет тянуло его состояние отрешенности, с которым он подходил к скамейке, какой-то растерянной задумчивости (см. рис. 10). Наброском он остался доволен. Я сфотографировала рисунок на телефон и отдала, как договаривались. Распрощались тепло, сказал, что ему было «очень интересно». Рис. 10. На оживленном шоссе дачники торгуют яблоками. Я прошу разрешения у суровой неразговорчивой бабы Веры по прозвищу «Директор рынка» нарисовать с нее набросок. Она соглашается. Честно говоря, я не ожидала такого быстрого согласия – уж больно у нее крутой нрав. Нарисовала. Показываю ей. - Ой, как быстро и похоже!- встрепенулась она, но при более близком и внимательном рассмотрении она подрастерялась, - это что же: я такая сердитая?... Я опять, как всегда, стала сваливать на свое неумение рисовать: - Я же не профессионал, не художник. Просто нравится мне вот так наброски делать. Но бабу Веру было не переубедить: она же признала сразу издали, что похоже, а потом рассмотрела и увидела, как ее видят другие. Она сильная, и ей хватило смелости признать все целиком – и сходство черт, и изображенное выражение лица (см. рис. 11). Рис. 11. Полчаса она провела в глубокой задумчивости. Затем попросила: - А давайте еще порисуйте! - Давайте, - с удовольствием согласилась я. Второй портрет ей понравился больше. На нем она, действительно, получилась уже не такой грозной, как на первом. Она заметно повеселела, устроила себе из картонок и куртки лежанку, удобно улеглась и начала читать нам вслух наизусть стихи. Три стихотворения о жизни пожилой дамы она рассказала с такой душой, как будто это были ее собственные мысли и слова (кто знает!) (см. рис. 12). Потом она мне разоткровенничалась: - Наташ, стыдно признаться, но я ведь смотрю передачу «Дом два». Знаешь, вот все другое не интересно, а тут я прямо как сама молодая с ними вместе куролешу. - Ну а чего ж тут стыдного, на то они и разные передачи, чтобы каждый выбирал то, что ему нравится, да чтобы присоединялся мысленно к тому, что ему близко и интересно. Рис. 12. Я замечаю благоприятное воздействие на состояние человека такого процесса, как созерцание своего изображения. Это очень трудно измерить, наверное, почти невозможно зафиксировать, как невозможно прикнопить к подоконнику солнечный зайчик. Но оно определенно есть. Как запротоколируешь эти результаты? Алкоголик увидел себя добрее, чем он о себе думал, и увидел в себе взрослого. Сорокалетняя дама определила себе, что она не старая, и что у нее есть ресурс из своей собственной молодости, она как будто обратилась за помощью к себе молодой. Валентина Васильевна согласилась с тем, что лежать одинокой без ног – не самое страшное на старости лет. И она перестала бояться ехать в Дом Престарелых. Татьяна Владимировна с вой день рождения получила свой портрет, похвастается необычным портретом перед своей дочерью, возможно, это подтолкнет их к новым темам для разговора в их нарушенном общении. Одинокие бабушки в социальном отделении больницы согласились принять помощь от волонтеров, взять теплые сезонные вещи и допустили, что они им сгодятся, что им все-таки доведется еще выходить на улицу. Да еще и расправили плечи перед «домашними» стариками – их рисовал художник (по крайней мере, они так считают). Хоть в чем-то у них теперь есть преимущество. Малярша Валя, возможно, наконец-то примирила в своей душе своих маму и папу. Баба Вера из грозной дорожной торговки перевоплотилась в открытую к общению лирическую даму с молодежными интересами, и перестала этого стыдиться. Созерцая свой только что нарисованный портрет, человек отчасти заново знакомится с собой. Любое его представление о себе (по фотографиям, по изображению в зеркале) уже более или менее устарело. Портрет с натуры всегда свежее, он сделан только что, при нем. Он отражает его таким, каков он здесь и сейчас, в этих стенах, среди именно этих людей, вот перед этим рисующим тебя человеком, и именно в сиюминутном настроении и состоянии. Это совсем не то, что отражение в зеркале. Многие знают, а некоторые смутно догадываются, что, заглядывая в зеркало, мы моментально подтягиваем свой поворот головы, осанку, взгляд, раздвигаем брови - неосознанно корректируем себя. И видим себя уже в презентационном виде. Когда же тебя рисуют, ты волей-неволей становишься участником молчаливого диалога взглядов с тем, кто тебя рисует. «Это, — согласно А. А. Ухтомскому, — не эмпирическое общение, а сосредоточенное собеседование с другим лицом, следствием которого является сочувственное понимание, проникающее до глубины души» [9]. И это уже – не зеркало. Ты думаешь о том, как ты выглядишь, как тебя нарисуют, похоже будет или не похоже. Или ты смотришь в сторону, но ты ощущаешь на себе пристальный взгляд. И тогда «подтягиваешься», опираясь на внутреннее свое состояние, регулируешь себя «наощупь», по наитию. Этот процесс и важен, ценен. В эти моменты человек прислушивается к себе изнутри, внимателен к своим ощущениям, осознает свое конкретное местоположение в пространстве. «Лицо отделывается изнутри — душой, снаружи — жизнью. В каждом лице можно различить и то, и другое» [7]. Я задала вопрос доктору психологических наук, профессору Вадиму Петровскому, когда он разместил фотографию своего портрета в одной из социальных сетей: «Что Вы чувствовали, когда Вас рисовали»? Он ответил: «И мне интересно, что я чувствовал в тот момент. Вот спрашиваю себя на портрете: "Эй, что ты там чувствуешь?" Ответ: "Я СЕБЯ чувствую". Воздействие портрета скоротечно, изменчиво, как природное явление, как радуга, или блики на воде. «Портрет в портретной психотерапии рассчитан только на одноразовую презентацию к концу работы. Он не претендует на вечность, на непреходящую значимость» [5]. Но его воздействие – заметно, ощутимо. Меняется отношение человека к себе. Процесс рисования заставляет человека остановиться, почувствовать СЕБЯ, как будто от того, как он себя сейчас ощутит, зависит то, как он получится на портрете. И здесь – опять связь своего внутреннего настроя и внешности. «Шанс узнать и понять невидимое и таинственное состоит в том, что при всей своей невидимости, внутреннее прорывается во вне, его можно скрывать лишь до поры до времени. Оно прорывается даже против воли своего носителя. К тому же, — как заметил Г. Г. Шпет, — нет ни одного атома внутреннего без внешнего. Автономность внешних и внутренних форм весьма относительна. Они не только взаимодействуют одна с другой, но и взаимоопределяют друг друга, связаны отношениями взаимного порождения. Внешнее рождается внутри, а внутреннее рождается вовне» [3]. Список литературы
N.A. Nagornova The magic of the portrait (Notes drawing a psychologist) The impact of man from nature, drawing on his mental state.The influence of his contemplation of the newly created image.Recognition or non-recognition of the similarity of the portrait with him as an act of self-identification. Key words: portrait, sketch, psychotherapy, self recognition, self-identification, advanced age, altered mental status.
Статья была опубликована в "Журнале практического психолога", № 3, 2012 ("Психология зрелости и старения").
Категория: СТАТЬИ » Статьи по психологии Другие новости по теме: --- Код для вставки на сайт или в блог: Код для вставки в форум (BBCode): Прямая ссылка на эту публикацию:
|
|
