Когда-то в детстве я лежала в больнице в хирургии. И там умер мальчик после операции: бабушка ему принесла булочки и из жалости, тк он очень просил, дала ему съесть, вопреки запретами врачей. Перитонит.
Вот такая вот жалость.
У жалости могут быть разные свойства, одно из них – поддерживать зависимые отношения. Причем, самое неприятное, что эта зависимость может поддерживаться внутри структуры самого себя.
При этом делается привычный выбор, направленный на поддержание отношений с миром, ведущий к саморазрушению.
Например, я могу пожалеть себя и сделать все то, от чего мне становится хуже, но, вроде как, привычнее: объесться, покурить, не сделать то, что важно, руководствуясь всем, чем угодно в варианте «подожди еще»; ну и еще один очень сложный вариант: испортить отношения, сделать работу плохо. В эмоциональном плане при этом достигается также привычное состояние: уменьшается возбуждение, нарастает депрессивнее состояние. А в моральном в отношении к самому себе появляется обесценивание, раздражение, увеличивается тревога.
По возрасту такое состояние приближается для меня к детскому и зависимому. Когда я рядом с кем-то, кто создает примитивный, на первый взгляд, соблазн: не двигаться, не развиваться, поддерживать болезнь – как будто так меня можно любить. Я консервируюсь в детской беспомощности и мне себя жаль. И есть злость на взрослого, который взял на себя ответственность, а в итоге мне все-равно плохо.
Такой опыт есть у многих, я уверена, не только у меня. Это – один из механизмов поддержания зависимой структуры отношений и развала собственного возбуждения, развития.
Это – опыт отказа от выбора в пользу самого себя, своего развития, здоровья, поиска интереса в жизни. Опыт отказа от ответственности, где есть ответственный другой, который «лучше знает», как «правильно».
Если разобрать эту ситуацию с точки зрения работы структуры self, то можно сказать, что при таком подходе к жизни self не появляется.
Происходит опора на привычную id-реакцию, которая проявляется в возбуждении при появлении импульса к реализации потребности, ощущении напряжения, и которая в силу научения переживается как непереносимая. Как будто в этот момент ты сам себе становишься потенциально неуправляемым ребенком, и это индуцирует тревогу, из которой срочно надо что-то с собой сделать, лишь бы не было, например, крика, дискомфорта. И вот это выученное напряжение, состоящее из возбуждения, тревоги по этому поводу и потребности сделать себя управляемым, чтоб не столкнуться с чем-то, что могло бы быть когда-то в прошлом, называется жалостью.
Далее подключается опыт (структура personelity). Мы знаем, как отвлечь возбужденного ребенка: это делали с каждым из нас (за очень редким исключением): дать игрушку, накормить, отправить спать, пообещать, что когда он станет взрослым (пройдет какое-то время – потерпи) и это будет. И вот это отвлекающее поведение становится лидирующим.
А ego в это время спит. Функция выбора не запускается, тк нет реального контакта с собой и потребностью. Нет того, кто мог бы чувствовать и переживать на самом деле. Описанная комбинация id и presonelity направлена на поддержание бесчувственности к себе и ведет, в итоге, к разрушению. Но называется это жалостью.
Здесь подходят фразы беспомощности, самоуничижения, сопряженного с завистью («я не справлюсь», «у меня нет такого положения как у…»), фразы, откладывающие действие (пресловутое «завтра я начну заниматься спортом»). И поскольку выбор привычно не происходит, такой принцип делания себя удобным-неосознанным, становится способом жизни.
Такая структура отношений с собой обслуживает, в итоге, зависимые отношения. Другой часто назначается ответственным за не-выбор: едящие ночами родственники, курящих соседи, пьющий муж, попуститель-начальник и тд. В отношениях поддерживается привычно безответственный характер.
В общем-то, этот же механизм применяется от части и в политических компаниях: сперва указывается на зону напряжения и недовольства – фрустрации потребности, а потом подсовывается успокаивающее игрушка/отвлекающий объект: хлеб, зрелища, кандидат. Ничего нового с собой мы при этом не делаем. Просто желаем себя дурной такой вот жалостью, отказываясь от выбора удовлетворения потребности.
Так надо ли себя жалеть? Имхо: полезная штука, если к ней подключается выбор: я жалею себя, когда забочусь о себе. Я выбираю, например, утреннюю зарядку, если мне от этого радостно, я выбираю, писать этот текст, тк мне хочется осмыслить и выразить свое возбуждение, а не убеждать себя, что надо еще 10 минут поспать, а вместо этого бредить разными мыслями и встать с больной головой.
Можно выбрать выдерживать напряжение в отношениях и сохранить их, если они дороги. Или отказаться, если выдерживать больше нет желания, нет возможности поддерживать ценность/что-то другое становится более значимым и можно в этом себе честно признаться.
Можно пойти на встречу другому или себе, понять, разобраться, увидеть другую точку зрения, принять или отказаться и, в итоге, вырасти. Можно очень много для себя сделать, если жалея, выбирать себя, а не руководствоваться привычным самоуспокоением («лишь бы дитя не плакало, да не вешалось»).
