Настойчивость без присутствия. Депрессия: портрет, который не написать

«…всякая потеря влечет потерю моего существа – и самого Бытия».

 «…печаль может быть наиболее архаичным выражением нарциссической травмы, несимволизируемой, неименуемой – столь ранней, что ее нельзя соотнести ни с каким внешним агентом (субъектом или объектом). У депрессивного человека, склонного к нарциссизму, печаль на самом деле является его единственным объектом – точнее, эрзацем объекта, к которому он привязывается, которого он приручает и лелеет за недостатком другого».

Ю. Кристева «Черное солнце. Депрессия и меланхолия»

О внутреннем ощущении себя.

При депрессивных эпизодах Я субъекта отказывается потерять объект, но при этом бесконечно страдает от отсутствия этого желанного объекта. Эта потеря кажется не очевидной, но она опустошает Я. Утрачивается желание откликаться на те действия и слова, которые идут со стороны Другого. Депрессивный аффект – как защита от раздроблений самого Я субъекта.

О Материнском объекте.

Потеряв ту часть себя, которая была интроецирована как материнский объект, дальше жить становится невозможно. Чтоб иметь любовь матери, нужно исключить себя. Чтобы не потерять материнский объект, его нужно поместить внутрь себя. Я субъекта находит выход в сдержанности, выход из бесконечного амбивалентного нарциссического коридора ненависти и любви, в котором Я субъекта множество раз отразилось в его матери.

О чувствах.

Переполняющая печаль вызвана отсутствием знания о том, что именно утратил субъект (или не обрел?). Его желанием становится исключение себя из порядка живых (хороших, правильных) людей, его дефицит либидо, направленного к самому себе, не находящему объекта приводит к нарциссической идентификации Я с неизвестной утратой объекта. Подавленность и заторможенность Я становятся основными характеристиками субъекта, а необъяснимая тоска (по Другому ли? по себе ли?) является ведущим аффектом, даже несмотря на эпизоды эйфории и активности.

Об образе и представлении.

Смирение и неверие в то, что что-то может измениться, делают субъекта по большому счету безразличным к окружающей его действительности, а в случае, когда эта действительность слишком настойчиво вмешивается в его жизнь, у депрессивного субъекта есть выход из нее – право не вступать во взаимодействие с реальностью.

«Депрессивное настроение задается как нарциссическая поддержка, которая, оставаясь несомненно негативной, тем не менее предлагает Я некую целостность, пусть она и не является вербальной».

«…депрессия показывает, что я не умею терять: быть может, я не смогла найти для потери достойной замены?»

Ю. Кристева «Черное солнце. Депрессия и меланхолия»