§ 51. Удвоение как ассоциативно конституирующий компонент опыта «другого» - Эдмунд Гуссерль и его Картезианские размышления - Неизвестен - Философы и их философия

Если мы попытаемся теперь охарактеризовать сво­еобразие того аналогизирующего восприятия, по­средством которого некое тело воспринимается в пределах моей первопорядковой сферы как живое, подобное моему собственному живому телу, то стол­кнемся, во-первых, с тем, что источник первичного учредительного акта всегда сохраняет здесь свое живое присутствие, а сам этот акт продолжается и оказывает живое воздействие; а, во-вторых, с той уже известной нам в своей необходимости особеннос­тью, что предмет аппрезентации, полученной по­средством такого аналогизирования, никогда не сможет достичь действительного присутствия и, сле­довательно, стать предметом восприятия как тако­вого. С первой из упомянутых особенностей тесно связано то обстоятельство, что ego и alter ego всегда и с необходимостью даны в изначальном удвоении.

Удвоение, т. е. конфигурирование в виде пары и, в дальнейшем, в виде группы, множества, есть универ­сальный феномен трансцендентальной сферы (а так­же, параллельно, сферы интенциональной психоло­гии); и, можно сразу добавить, насколько актуально такое удвоение, настолько простирается тот досто­примечательный вид изначального учредительного акта аналогизирующего восприятия, сохраняющего свою живую постоянную актуальность, который мы выделили как первую, но не исключительную осо­бенность опыта «другого».

Разъясним, прежде всего, существенные моменты удвоения (и, соответственно, множественности) во­обще. Удвоение есть изначальная форма того пассив­ного синтеза, который мы, в противоположность пассивному синтезу идентификации, называем ас­социацией. Характерная особенность удваивающей ассоциации в наиболее простом случае состоит в том, что два предмета даются интенционально как выделенные в единстве некого сознания, и на этом основании, по существу уже чисто пассивно, т. е. не­зависимо от того, обращено на них наше внимание или нет, они как отличающиеся друг от друга в явле­нии образуют в феноменологическом отношении некое единство подобия и, таким образом, всегда оказываются конституированы именно как пара. Если предметов больше, чем два, то конституирует­ся фундированная в отдельных парных образовани­ях и образующая единый феномен группа или мно­жество. При более точном анализе мы находим сущностно необходимую здесь интенциональную избыточность, генетически (и притом с сущностной необходимостью) возникающую сразу, как только образующие пару предметы осознаются вместе и в своей выделенности; а также в более подробном рас­смотрении находим взаимное пробуждение к жиз­ни, взаимное покрытие накладывающимися друг на друга предметными смыслами. Это покрытие может быть полным или частичным, оно каждый раз имеет свою градацию, предельным случаем которой явля­ется полное сходство. Как результат покрытия, в об­разовавшейся паре осуществляется взаимное пере­несение смысла, т. е. апперцепция одного предмета сообразно смыслу другого, в той мере, в какой смыс­ловые аспекты, актуализованные в том, что познает­ся в опыте, не упраздняют это перенесение в созна­нии инаковости.

В особо интересующем нас случае ассоциации и апперцепции alter ego посредством ego удвоение име­ет место только тогда, когда «другой» вступает в поле моего восприятия. Как первопорядковое, психофи­зическое Я, я постоянно выделен в первопорядковом поле моего восприятия, независимо от того, обра­щаю я на себя свое внимание, подвергаю себя како­му-либо воздействию или нет. В частности, мое тело (как живое тело) присутствует постоянно и выделе­но в чувственном восприятии, но при этом оно так­же в первопорядковой изначальности наделено спе­цифическим смыслом живой телесности. Если теперь в моей первопорядковой сфере появляется некое выделенное тело, подобное моему, т. е. устроенное так, что оно должно в явлении образовать пару с моим телом, то кажется без дальнейших разъяснений ясным, что при смысловом перенесении оно долж­но сразу же перенять смысл «живого тела» от моего. Но действительно ли эта апперцепция столь про­зрачна и представляет собой простую апперцепцию, осуществленную путем перенесения подобную лю­бой другой? Благодаря чему живое тело становится телом «другого», а не вторым моим собственным? Очевидно здесь, как на вторую из основных харак­терных черт рассматриваемой апперцепции, следу­ет обратить внимание на то, что ничто из перенято­го смысла специфической живой телесности не может быть изначально осуществлено в моей первопорядковой сфере.