§ 4. Раскрытие финального смысла науки посредством погружения (einleben) в нее как в ноэматический феномен - Эдмунд Гуссерль и его Картезианские размышления - Неизвестен - Философы и их философия

Очевидно первое, что теперь будет нужно сде­лать, — это придать отчетливость ведущей идее, представшей перед нами сначала в неопределенной всеобщности. Конечно, речь идет не об образовании понятия науки путем сравнения и абстрагирования на основе фактически данных наук. Ведь по смыслу всех наших рассуждений науки как факты культуры и науки в истинном и подлинном смысле — не одно и то же, и первые, кроме своей фактичности, заклю­чают в себе еще некое притязание, которое как раз в голой фактичности не удостоверяется как уже испол­ненное. Именно в этом притязании заключена (liegt) наука как идея — идея подлинной науки.

Как можно раскрыть и постичь эту идею? Пусть нам запрещено высказываться относительно значимости фактических наук (на нее претендующих) и, стало быть, судить о подлинности их теорий и, соответ­ственно, о надежности их теоретического метода, — нет все же никаких препятствий для того, чтобы по­грузиться (einleben) в характер стремления и способ действия наук и таким образом добиться ясности и отчетливости в том, на что они, собственно, нацеле­ны. Если мы, постепенно углубляясь, станем вникать в интенцию того стремления, которое характерно для наук, то перед нами — и поначалу в первом различе­нии — раскроются моменты, конститутивные для все­общей финальной идеи подлинной науки.

Сюда относится прежде всего первое прояснение — касательно суждения как действия (des urteilenden Tuns) и самого суждения, с различением непосред­ственных и опосредованных суждений: в опосре­дованных суждениях заключена смысловая соотне­сенность с другими суждениями, состоящая в том, что придающая им силу суждений уверенность (ihr urteilender Glaube) предполагает наличие таковой и в этих других суждениях — так верят чему-нибудь в силу того, что уже было принято на веру. Далее следу­ет прояснение стремления к обоснованным суждени­ям, т. е. обоснования как действия (des begrurdenden Tuns), в котором должна быть указана правильность, истинность суждения или наоборот — его непра­вильность, ложность. Такое указание для опосредо­ванных суждений само является опосредованным, оно основано на указании, содержащемся в непос­редственных суждениях, которые включены в смысл данного суждения, в неразрывной связи с их обосно­ванием. К однажды проведенному обоснованию или к указанной в нем истине можно, когда понадобится, вернуться снова. Благодаря этой возможности ее свободного воспроизведения, истина, осознаваемая при этом как одна и та же, становится непреходящим приобретением и достоянием и в силу этого будет теперь называться «познанием».

Если мы и дальше следуем по этому пути (здесь, ра­зумеется, только намеченному), то при более точном истолковании смысла некоторого обоснования или познания вскоре приходим к идее очевидности. При подлинном обосновании суждения оказываются пра­вильными, согласованными, т. е. такое обоснование есть согласование суждения с самим выраженным в суждении положением дел (с вещами или положени­ем вещей). Точнее говоря, вынесение суждения есть акт полагания и, как правило, лишь предположение, что дела обстоят так-то и так-то; суждение (то, о чем оно вынесено) есть в этом случае всего лишь предпо­лагаемая вещь или положение вещей, иначе — вещь или положение вещей как они полагаются в суждении. Всему этому, однако, противостоит иногда некий осо­бый способ полагания в суждении, осознания в нем того или иного положения вещей. Его называют оче­видностью. В отличие от простого удаленного от ве­щей полагания в очевидности вещь предстает как она сама, положение вещей — как оно само, и потому вы­носящий суждение владеет самой вещью, самим по­ложением вещей. Суждение, которое всего лишь пред­полагает, посредством осуществляемого в сознании перевода (Uberfuhrung) в соответствующую очевид­ность выверяется по самим вещам, по самим поло­жениям вещей. Этот перевод характеризуется как на­полнение (Erfullung) пустого мнения, как некий согласующий синтез; в нем становится очевидной правильность того, что прежде было удалено от са­мих вещей и всего лишь предполагалось.

После этого сразу выделяются основные момен­ты финальной идеи, управляющей всяким научным действием. Ученый хочет, к примеру, не только выносить, но и обосновывать свои суждения. Точнее говоря, он не желает допускать, чтобы им самим или другими признавалось в качестве научного знания какое-либо суждение, которое не обосновано им в совершенстве, и которое он позднее, свободно воз­вращаясь к повторному обоснованию, не может пол­ностью оправдать в любое время. De facto это может ограничиться одним лишь притязанием, но в любом случае в нем заключена идеальная цель.

В заключение следует еще подчеркнуть: суждение (в наиболее широком смысле, как полагание бытия) и очевидность мы должны отличать от допредикативного суждения и допредикативной очевидности. Пре­дикативная очевидность включает в себя допредика-тивную. То, что полагается или усматривается с очевидностью, должно получить свое выражение, на­ука же вообще стремится выносить выразительные суждения и удерживать суждение, истину, в фиксиро­ванной выраженности. Но выражение, как таковое, само может быть с большим или меньшим успехом применимо к тому, что полагается или дано само по себе, и обладает, таким образом, своей собственной, включенной в высказывание очевидностью или нео­чевидностью. Следовательно, очевидность выражения тоже участвует в определении идеи научной истины в виде тех или иных особенностей высказывания, кото­рые наконец получили или еще должны получить свое обоснование.