§ 2. ПОЗИТИВИСТСКАЯ РЕДУКЦИЯ ИДЕИ НАУКИ ЛИШЬ К НАУКЕ О ФАКТАХ. "КРИЗИС" НАУКИ КАК УТРАТА ЕЮ СВОЕЙ ЖИЗНЕННОЙ ЗНАЧИМОСТИ - Философия как строгая наука. Логические исследования - Эдмунд Гуссерль - Философия как наука

Но, может быть, надо изменить способ рассмотрения, прекратить всеобщие сетования на кризис нашей культуры и на ту роль, которая приписывается в этом кризисе наукам, и тогда возникает стремление подвергнуть серьезной и острой критике научность всех наук, не оце­нивая заранее оправданность методологических процедур и не задава­ясь вопросом о смысле научности.

     С помощью так измененного способа рассмотрения мы надеемся найти пути к самой сути дела. Встав на этот путь, мы можем вскоре за­метить, что дискуссионность, которой больна психология не только в на­ши дни, но уже столетиями, и составляет ее собственный "кризис". Затем мы сможем выявить решающее значение загадочной, непреодолеваемой непостижимости современных наук, даже математических, и в связи с этим перейти к обнаружению различного рода мировых загадок, чуждых предшествующим эпохам. Все они возвращают нас к загадке субъектив­ности и неразрывным образом связаны с загадкой тематики и метода психологии. Таков первый шаг в предварительном объяснении того глу­бокого смысла, который заключен в замысле этого цикла докладов.

      Исходным пунктом является сдвиг, произошедший в последние сто­летия, во всеобщей оценке науки. Он относится не только к научности, но и к тому значению, которое наука имеет и может иметь вообще для* человеческого существования. Исключительное - таков эпитет, характе­ризующий, начиная со второй половины XIX в. .влияние позитивных на­ук на мировоззрение современного человека. Это завораживающее вли­яние растет вместе с "благосостоянием", зависящим от позитивных наук. Вместе с тем констатация этого влияния влечет за собой равнодушное самоотстранение от вопросов, действительно решающих для всего чело­вечества . Наука, понятая лишь как эмпирическая наука, формирует лишь сугубо эмпирически-ориентированных людей. Переворот в обществен­ной оценке науки был неизбежен; особенно после окончания мировой войны. Как известно, молодое поколение прониклось прямо-таки враж­дебным отношением. Наука - и это постоянно можно слышать - ничего не может сказать нам о наших жизненных нуждах. Она в принципе ис­ключает вопросы, наиболее животрепещущие для человека, брошенного на произвол судьбы в наше злосчастное время судьбоносных преобра­зований, а именно вопросы о смысле или бессмысленности всего чело­веческого существования. Не выдвигается ли тем самым общее требова­ние о необходимости всеобщего сознания и ответственности всех людей, которые проистекали бы из разума? Ведь в конце концов все это касается людей, которые, будучи свободны в главном, - в своем отношении к ок­ружающему человеческому и внечеловеческому миру, свободны в своих возможностях разумного преобразования себя и окружающего мира? Но что может сказать наука о разуме или неразумии, о человеке как субъекте свободы? Физическая наука, разумеется, ничего - ведь она аб­страгируется от всякой соотнесенности с субъективным. Что же каса­ется наук о духе, которые в своих специальных и общих дисциплинах рассматривают человека в его духовном бытии, следовательно, в гори­зонте его историчности, то они, как полагают, в соответствии с нормами строгой научности, требуют от исследователя исключения всех ценно­стных установок, всех вопросов о разуме и неразумии тематизируемого человечества и произведений его культуры. Научная, объективная исти­на состоит исключительно в констатации фактичности мира, как физи­ческого, так и духовного. Но может ли мир и человеческое существова­ние обладать истинным смыслом в этом мире фактичности, если науки признают так объективно констатируемое за нечто истинное, если история не научает нас ничему, кроме одного - все произведения духовного мира, все жизненные связи, идеалы и нормы, присущие людям, подобно мимолетным волнам, возникают и исчезают, разум постоянно превра­щается в неразумие, а благодеяние - в муку, всегда так было и всегда так будет? Можно ли смириться с этим? И можно ли жить в мире, где ис­торическое событие - лишь непрерывная цепь иллюзорных порывов и горьких разочарований?

Объяснение генезиса противоречия между физикалистским объективизмом и трансцендентальным субъективизмом, возникшего в новое время.