После сведения феноменологической проблематики к общей
проблеме единой статической и генетической конституции предметностей
возможного сознания кажется, что феноменология может быть по праву
охарактеризована и как трансцендентальная теория познания. Сопоставим в этом
отношении трансцендентальную теорию познания с традиционной.
В последней основной проблемой является проблема
трансцендентности. Традиционная теория познания, даже если она, как в
эмпиризме, опирается на обычную психологию, не желает быть всего лишь
психологией познания, но стремится прояснить его принципиальную возможность. Ее
проблема возникает перед ней в естественной установке и в этой же установке
рассматривается в дальнейшем. Я нахожу себя как человека в мире, иЪритом как
познающего этот мир, включающий и меня самого, в опыте и в науке. Теперь я
говорю себе: все, что есть для меня, есть, как таковое, благодаря моему
познающему сознанию, есть для меня познанное в моем опыте, по-мысленное в моем
мышлении, теоретически развитое в моей теории, усмотренное в моем усмотрении.
Признавая интенциональность вслед за Брентано, можно сказать: интенциональность
как фундаментальное свойство моей психической жизни есть реальное,
принадлежащее мне как человеку, равно как и любому другому человеку в отношении
его чисто психической внутренней жизни, свойство, которое уже сам Брентано поместил
в центр эмпирической психологии человека. Речь от первого лица, которая ведется
в начале, остается естественной речью от первого лица; она удерживает себя и
все дальнейшее рассмотрение проблемы на почве данности мира. И теперь
становится совершенно ясно: все, что существует и имеет значимость для меня,
для человека, существует и имеет значимость в собственной жизни сознания,
пребывающего у себя самого во всяком осознании мира и во всяком научном
познании. Все различия, которые я устанавливаю между подлинным и ошибочным
опытом, а в самом опыте — между бытием и видимостью, имеют место в пределах
сферы моего сознания, как и в том случае, когда я на более высоком уровне
провожу различия между основанным и не основанным на усмотрениях мышлением, а
также между априорной необходимостью и противоречивостью, между эмпирически
истинным и эмпирически ложным. Действительный с очевидностью, мыслимый с
необходимостью, противоречивый, мыслимый в возможности, вероятный и т. д. —
все это характеристики того или иного интен-ционального предмета, возникающие в
собственной сфере моего сознания. Любое обоснование, любое удостоверение истины
и бытия осуществляется целиком и полностью во мне, и его результатом становится
та или иная характеристика, принадлежащая cogitatum моего cogito.
В этом видится теперь важная проблема. Понятно, что в сфере
своего сознания благодаря взаимосвязанной мотивации, определяющей мою жизнь, я
нахожу те или иные достоверности и даже очевидности, которые невозможно
обойти. Но каким образом вся эта игра, происходящая в имманентной жизни
сознания, может получить объективное значение? Как может очевидность (clara et
distincta perceptio) претендовать на нечто большее, нежели быть одной из
принадлежащих моему сознанию характеристик? Если оставить в стороне, быть
может, вовсе не столь уж безразличное воздержание от признания бытийной
значимости мира, то перед нами встает декартова проблема, решить которую
должна была божественная veracitas.