§ 14. Поток cogitationes. Cogito и cogitatum - Эдмунд Гуссерль и его Картезианские размышления - Неизвестен - Философы и их философия

Всю важность трансцендентальной очевидности ego cogito (понимаемого в самом широком картези­анском смысле) мы переносим теперь (оставляя в стороне вопросы области действия ее аподиктичности) с тождественного себе ego на многообразные cogitationes, а следовательно, на поток жизни созна­ния, в котором живет мое тождественное себе Я, Я размышляющего, чем бы далее ни определялось это последнее выражение. На эту жизнь, к примеру, на свою чувственно воспринимающую и представляющую или на свою производящую высказывания, оце­нивающую, водящую жизнь оно может в любое время направить свой рефлектирующий взгляд, рассмотреть ее, а затем истолковать и описать ее содержания.

Нам могут возразить, что вести исследование в та­ком направлении — все равно что осуществлять пси­хологическую дескрипцию на основе чисто внутрен­него опыта, опыта жизни своего собственного сознания, причем для чистоты такого описания, есте­ственно, требуется оставить без внимания всю сферу психофизического. Между тем, чисто дескриптивная психология сознания, хотя ее подлинный методичес­кий смысл раскрылся только в новой феноменологии, не есть сама трансцендентальная феноменология в том смысле, в каком мы определили ее как таковую посредством трансцендентально-феноменологи­ческой редукции. Хотя чистая психология сознания представляет собой точную параллель трансценден­тальной феноменологии сознания, их нужно, тем не менее, строго отличать друг от друга; напротив, их смешение характерно для трансцендентального пси­хологизма, лишающего нас возможности прийти к подлинной философии. Речь здесь идет об одном из тех будто бы незначительных нюансов, которые ре­шающим образом определяют, правилен или ошибо­чен наш путь в философии. Следует постоянно иметь в виду, что все трансцендентально-феноменологи­ческое исследование связано с неукоснительным соблюдением трансцендентальной редукции, кото­рую нельзя путать с абстрактным ограничением ан­тропологического исследования одной лишь душев­ной жизнью. Поэтому смысл психологического исследования сознания отделен глубокой пропастью от смысла исследования трансцендентально-фено­менологического, хотя описываемые с той и с дру­гой стороны содержания могут согласоваться друг с другом. В одном случае мы имеем данные о мире, существование которого предполагается, и понима­ем их при этом как составляющие душевной жизни человека, в другом, при параллельных, содержатель­но идентичных данных, об этом речь не идет, так как при феноменологической установке мир вообще не имеет значимости как действительность, но лишь как феномен действительности.

Если удается избежать психологизма, ведущего к такому смешению, то решающую важность приобре­тает еще и другой момент, который, впрочем, сохра­няет ее для подлинной психологии сознания и на естественной почве опыта, при соответствующем изменении установки. Нельзя упускать из виду, что елохп в отношении всего, что существует в мире, ни­чего не меняет в том, что многообразные cogitationes, соотносящиеся с тем, что в нем существует, в самих себе содержат это отношение; что, к примеру, вос­приятие этого стола теперь, как и прежде, остается именно его восприятием. Так, вообще, каждое про­текающее в сознании переживание есть в себе самом сознание о том-то и том-то, как бы ни обстояло дело с правомерностью наделения такого предмета дей­ствительной значимостью, и как бы ни воздерживал­ся я, пребывая в трансцендентальной установке, от этой, как и от всякой другой из имеющих для меня силу естественных значимостей. Трансценденталь­ное ego cogito должно, следовательно, быть дополне­но еще одним звеном: каждое cogito, или иначе, каж­дое протекающее в сознании переживание полагает некий предмет и, таким образом, несет в себе самом, как положенное, то или иное свое cogitatum, причем каждое cogito делает это по-своему. В восприятии дома полагается дом, точнее, этот индивидуальный дом, и полагается в модусе восприятия, в воспоми­нании дома он полагается в модусе воспоминания, в воображении дома — в модусе воображения; преди­кативное суждение о доме, который воспринимается, к примеру, как стоящий здесь, полагает его, соот­ветственно, в модусе суждения, примешивающаяся сюда оценка — опять-таки в новом модусе и т. д. Осознаваемые переживания называются также интенциональными, причем слово «интенциональность» означает здесь не что иное как это всеобщее основное свойство сознания — быть сознанием о чем-то, в качестве cogito нести в себе свое cogitatum.