1 - СОЦИО-ЛОГОС - Неизвестен - Философия как наука

Русскому, выросшему в СССР, но сумевшему сохранить заста­релые привычки «таинственной славянской души», постоянно ка­жется, что некие злоумышленники (скорее всего, большевики) намеренно лишают его основополагающей Истины. Поэтому его усилия направлены главным образом на отыскание Книги, на поиск Единственно Верного Учения. Сдернутая с глаз повязка — такова у него метафора освобождающего знания, и эту метафору он склонен овеществлять, представлять освобождение от тьмы и зла как единовременный акт. Русский — это аргонавт, искатель философского камня. Этим поискам можно посвятить всю жизнь; золотое руно, однако, существует в единственном экземпляре, так же как и философский камень делает всю прочую таблицу элементов чем-то вроде груды булыжника для мощения провин­циальных улиц.

У меня нет оснований выдавать себя за носителя какого-то света с Востока, и не истину я возглашаю, а делаю заметки на по­лях чужих книг. В таком контексте истина — это монтаж цитат. Однако эти заметки (и цитаты) концентрированы на одной теме: в русской литературе начала века, в период так называемого рус­ского культурного ренессанса эта тема называлась «религиозные аспекты общественности».

Здесь именно американский материал дает богатую пищу для размышлений.

Споры о религии, так обострившиеся недавно в Америке, затро­нули, конечно, много интересных вопросов, но самой религии кос­нулись, кажется, в очень малой мере. Как-то очень быстро разго­вор сбился с религии на аборты и на то, чему предпочтительнее учить детей в школе: молитвам или правильному употреблению противозачаточных средств. С другой стороны, не только содер­жание дискуссий, но и тон их оставляли желать лучшего. Созда­валось впечатление, что все участники спора — или религиозные консерваторы-фундаменталисты, или атеисты. Не слышалось голоса людей (по крайней мере, в массовой печати), которые бы внесли в дискуссию ноту раздумья; говорили только несомневающиеся и говорили безапелляционно. Русскому трудно было чему-либо научиться, слушая эти споры; трудно было поверить, что спорят люди, выросшие в культурном регионе, обладающем колоссальной религиозной традицией. Не было увязки религиозных вопросов с базовыми основами здешней общественно-культурной жизни. А между тем такая связь просматривается под любым углом зре­ния: коснемся ли мы культуры, истории, даже географии Амери­ки — везде мы столкнемся с религиозной проблемой в первую очередь. Сама география Америки наталкивает на мысль о рели­гиозном диссидентстве. Америка — это выселки инаковерующих, колония еретиков.

Вот, к примеру, тема, заслуживающая самого пристального внимания: верно или неверно утверждение о безрелигиозности демократии, об отсутствии среди ее духовных основ темы о вере? Николай Бердяев говорил, что демократия — это скептическая об­щественная гносеология. Для него эта черта демократии была несомненным минусом (если не просто злом) — манифестацией безверия, отказом от истины. Демократия ему виделась задаю­щей сама себе пилатовский вопрос перед лицом Истины. При такой оценке трудно, конечно, говорить о вере, — атеизм кажется не только явлением, стилистически сродным демократии, но ее един­ственным духовным фундаментом.

Между тем именно русский может многому научиться, раз­мышляя о теме «демократия и религия». Под этим углом зрения он сможет по-новому увидеть русский опыт — и из этого опыта из­влечь кое-какой небесполезный комментарий к событиям и тенден­циям здешней жизни.