4) С а м о о б м а н - Маркс против Маркса - И. Г. Львов - Философы и их философия

Уяснив, таким образом, отмеченное фундаментальное различие понятий производства и воспроизводства и неизбежный катастрофический результат в случае ошибочного выбора именно второго из них в качестве основы для определения  трудовой стоимости, мы можем, наконец, приступить к обещанному рассмотрению тех особых аргументов, которые выдвигает в «Капитале» для обоснования своего неожиданного обращения к воспроизводству сам К. Маркс. Хорошо ощущая, как уже говорилось, далеко не безгрешный с точки зрения строгой логики характер названного очень серьезного шага, он буквально сразу же за процитированным выше исходным определением стоимости рабочей силы, в котором впервые вопреки изначальным принципам рядом с понятием стоимости появляется само слово «воспроизводство», начинает искать способ непременного логического обоснования такого коренного поворота во взглядах. И находит его в окончательном виде в следующей очень короткой по форме, но чрезвычайно емкой по заключенному в ней содержанию цепочке особых умозаключений:

«Рабочая сила существует только как способность живого индивидуума. Производство рабочей силы предполагает, следовательно, существование последнего. РАЗ СУЩЕСТВОВАНИЕ индивидуума ДАНО, ПРОИЗВОДСТВО рабочей силы СОСТОИТ В ВОСПРОИЗВОДСТВЕ самого индивидуума, в поддержании его жизни»24!

Позже мы увидим (опять-таки в призванной подвести предварительные итоги всему анализу вопроса о марксовой трактовке стоимости рабочей силы нашей третьей главе), что эта, сказанная почти мимоходом, фраза (у самого Маркса она даже не выделена в отдельный абзац) представляет собой итог длительной и напряженной работы его творческой мысли.  И потому далеко не сразу приобрела данный конкретный вид, имея долгую и  весьма поучительную историю своего поэтапного формирования. В его ходе  и выкристаллизовались составляющие анализируемую фразу три коротких предложения, представляющие собой то самое особое доказательство, которое и должно было выполнить почти неразрешимую задачу примирения праведного с грешным. Вслед за ними идет уже просто детализация самого понятия «поддержание жизни», лишь иллюстрирующая, как говорилось во втором разделе, различные стороны подразумеваемых им действий, но ничего не доказывающая по существу. Поэтому здесь мы сосредоточим внимание только на самом приведенном сейчас главном высказывании, причем именно в данной его окончательной редакции, не касаясь пока, чтобы не распыляться, собственно связанного с ним упомянутого особого исторического аспекта.

Подчеркнем лишь только, что благодаря отмеченным многоэтапным поискам Марксу удалось добиться единственно доступного для него в сложившейся непростой ситуации специфического результата - сделать незаметной (в первую очередь для самого себя) нелогичность бесспорного противопоставления рабочей силы всем остальным товарам по способу определения их трудовой стоимости! И в самом деле - признаемся себе, что приведенное доказательство, аргументирующее такой шаг, с первого взгляда воспринимается как абсолютно логичное и, как правило, не вызывает каких-либо сомнений в истинности содержащихся в нем утверждений. Более того, оно вообще, как уже было сказано, подается как бы мимоходом, а потому и воспринимается совершенно аналогичным образом, почти не привлекая к себе внимания в силу кажущейся своей простоты и, как следствие, тривиальной самоочевидности. А уж желание подвергнуть эту аргументацию специальному изучению может возникнуть, видимо, разве что чисто случайно - по крайней мере ни в одном из известных нам многочисленных учебников марксистской политической экономии она не то что не анализируется, но даже не упоминается (при рассмотрении вопроса о стоимости рабочей силы основная ставка в них делается просто на описанную ранее наивность неискушенных читателей, вообще не замечающих разницы между производством и воспроизводством)! Так что в этом плане перед нами нетронутая целина - чистое поле для соответствующего теоретического осмысления. Но именно поэтому мы и должны теперь подвергнуть процитированное высказывание тщательному и непредубежденному всестороннему логическому анализу, т. е. не жалея ни времени, ни места высветить далее все его основные моменты с максимально доступной нам здесь исследовательской полнотой.

Итак, вдумаемся в высказанные Марксом утверждения хотя бы немного внимательнее! Что сразу бросается в глаза? Во-первых, как не трудно заметить, он вроде бы берет назад вызвавшие у нас столько вопросов и явно смутившие его самого непонятно откуда взявшиеся слова из исходного определения стоимости рабочей силы о том, что эта категория может якобы быть связана и с затратами на воспроизводство тоже. По крайней мере, речь теперь уже вновь идет в полном соответствии с базовыми принципами рассматриваемой теории только о процессе непосредственного производства данного специфического товара, обеспечивая тем самым вроде бы последовательное проведение в жизнь единожды принятых за основу взглядов. Но при этом, и здесь заключена главная идея анализируемого логического обоснования, наш автор выдвигает совершенно особый новый тезис о том, что в данном конкретном и, видимо, по его мнению абсолютно уникальном случае само производство рассматриваемого товара (т. е. собственно рабочей силы) состоит как раз не в чем ином, как именно в воспроизводстве - воспроизводстве его непосредственного материального носителя, так называемого «живого индивидуума». Благодаря такому повороту дела злополучная категория воспроизводства оказывается увязанной как бы с одним только последним, нисколько не затрагивая уже самой по себе рабочей силы, а значит, не дававшая Марксу спокойно спать проблема противопоставления данного важнейшего товара по способу определения его стоимости всем остальным представителям единого товарного мира внешне благополучно разрешается.

Так, наверное, думают многие, но отнюдь не сам наш автор. Кто-кто, а уж он то прекрасно понимает, что торжествовать победу пока рановато. Ведь достигнуто это кажущееся благополучие весьма дорогой ценой - теперь на месте старой появляется не менее очевидная новая проблема, касающаяся особых «личных» взаимоотношений противопоставленных по сути друг другу рабочей силы как таковой и воплощающего ее в себе упомянутого живого индивидуума. Ведь первая, будучи по определению лишь одним из свойств второго, принципиально не может рассматриваться в отрыве от своего материального носителя. Как выразился тот же Ф. Энгельс, в конечном счете вообще «существуют не качества, а только вещи, обладающие качествами, и при том бесконечно многими качествами»25.

Другими словами, бессмысленно даже ставить вопрос о производстве одного из свойств объекта вне задачи производства самого объекта. Вспомните в этой связи, например, слова самого Маркса, приведенные нами еще в основополагающем первом разделе, о том, что «полезность вещи (т. е. по сути, просто одно из ее свойств) делает ее потребительной стоимостью, НО ЭТА ПОЛЕЗНОСТЬ НЕ ВИСИТ В ВОЗДУХЕ. Обусловленная СВОЙСТВАМИ товарного тела, она не существует вне этого последнего. Поэтому товарное тело само есть потребительная стоимость или благо»! А производство полезности, соответственно, как и любого из свойств, есть производство самого обладающего ими тела! Т. е. производство рабочей силы всегда есть производство обладающего этой способностью индивидуума, и ничего кроме этого.

Связывать же ее производство, напротив, с воспроизводством последнего совершенно бессмысленно, ибо два эти процесса, как мы видели, представляют собой при всей созвучности их названий все же абсолютно разные понятия. Любое свойство, повторим, неотделимо от обладающей им вещи (за исключением разве что знаменитой «улыбки чеширского кота»), и поэтому производство ли, воспроизводство или какое-либо другое произвольно выбранное действие по отношению к первому есть одновременно абсолютно то же самое действие и по отношению ко второму. Не понимать этого невозможно! Таким образом, получается, что одно искусственное противопоставление - рабочей силы всем остальным товарам - просто оказалось замененным в возникшей ситуации другим - рабочей силы ее же материальному носителю. А следовательно, само исходное противоречие, связанное с неожиданным обращением к воспроизводству, вовсе не исчезло - оно лишь облачилось в несколько другую форму.

Но нашего автора все это не пугает - он, повторим, не так прост, чтобы не замечать очевидного, и, начав весь этот разговор, весьма тщательно к нему подготовился (на что потребовалось, как уже отмечалось, не мало времени и связанных с ним длительных раздумий). И теперь у него находится еще один аргумент, призванный вдохнуть новую жизнь в данную вроде бы совершенно рассыпавшуюся логику. Этот аргумент - утверждение о так называемой «данности» индивидуума. Логический вывод из подобного утверждения, по мнению нашего автора, должен быть, видимо, таким: раз существование индивидуума дано, значит, никакого производства по отношению к нему в принципе быть не может! Что же тогда остается? А именно воспроизводство, т. е. как раз «обновление», «возобновление», «воссоздание» и т. д. данной существующей изначально данности. А отсюда якобы уже неотвратимо следует и все то же искомое резюме, находящее свое реальное выражение в собственно заключительном третьем предложении анализируемого высказывания: «Раз существования индивидуума дано, производство рабочей силы состоит в воспроизводстве самого индивидуума, в поддержании его жизни».

И вновь кажется, что возразить больше нечего. Но это опять только кажется. На самом деле ответа теперь требует следующий не менее трудный вопрос, к которому оказываются сведенными в данном случае все предыдущие: а откуда, наконец, следует, чем обосновывается и что, в конечном счете, вообще означает сам тезис о данности? Более того: справедлива ли сама заключенная в последних словах логика, оправдывающая данностью собственно все то же противопоставление одного из свойств рассматриваемого объекта ему самому и, как следствие, вводящая именно воспроизводство в определение стоимости одного из важнейших товаров? Вот и давайте попробуем окончательно разобраться в многочисленных тонкостях данной последней марксовой мысли, подвергнув подробному анализу сам скрытый от посторонних глаз подтекст заключенных в ней особых логических доводов. (Мы уже подчеркивали предварительно, а теперь подробнее показали, какое глубокое содержание заключено на самом деле в трех простеньких на первый взгляд коротких предложениях исследуемого в настоящем разделе специального авторского обоснования замены производства воспроизводством в определении стоимости рабочей силы. Но именно поэтому,   т. е. в силу отмеченного противоречия между богатством содержания и предельной лаконичностью формы, многое в нем нам приходится читать буквально между строк, додумывая за автора подразумеваемые им аргументы и излагая их зачастую лишь в виде напрашивающихся предположений.)

Итак, что может означать сама по себе данность того или иного объекта? В каком конкретном понимании она может считаться вполне оправданной его характеристикой, не вступающей в противоречие со здравым смыслом? В рамках рассматриваемой здесь проблематики, по нашему мнению, названному условию отвечают только два заслуживающих внимания возможных толкования этого слова. Оба они достаточно хорошо могут быть поняты на основании материала из раздела о полной величине производственной стоимости, помещенного в приложении к настоящей главе, и будут подробно рассмотрены далее. (В целом существуют, конечно, и другие варианты особой смысловой трактовки указанного весьма многогранного понятия. В том числе и послужившие в значительной степени исторической предпосылкой для введения Марксом ссылки на данность собственно в анализируемую сейчас логику, о чем речь пойдет, повторим, уже в нашей третьей главе. Но к рассматриваемой окончательной ее форме из первого тома «Капитала» они прямого отношения, за исключением упомянутого чисто исторического аспекта, уже не имеют, и поэтому без всякого ущерба могут пока остаться за скобками.)

Во-первых, как показано в упомянутом приложении, существуют совершенно особые блага, от природы полностью приспособленные к использованию в тех или иных целях без всякого предварительного производства. В их отношении действительно можно утверждать в свете общего рассуждения о самом производстве, что они ДАНЫ (природой) без участия такового. Другими словами, что процесс производства по отношению к ним является вырожденным или попросту отсутствует. В таком понимании сама данность воспринимается вполне логичным свойством и никаких вопросов не вызывает.

Но зато она ничего и не прибавляет в подобных обстоятельствах к разрешению собственно исходных марксовых проблем противопоставления друг другу самого блага и его особых свойств, с одной стороны, и рабочей силы всем остальным товарам - с другой. Ведь у отмеченных специфических благ их свойства по-прежнему ни в коей мере не отделимы от них самих и поэтому тоже являются в рассматриваемом здесь смысле данными, т. е. по определению присутствуют в готовом виде без какого-либо производства, благодаря чему единственно и считается данным сам воплощающий их в себе объект. А значит утверждать, что производство свойств состоит в данном случае, скажем, в воспроизводстве их носителей, или вообще в чем-либо еще, просто бессмысленно. Чего нет (а нет как раз производства), того нет, а на нет, как говорится, и суда нет.

Абсолютно то же самое можно сказать, впрочем, и о собственно трудовой стоимости, которая в подобных обстоятельствах, естественно, просто отсутствует. (В первом параграфе первой главы первого тома «Капитала», как показано в том же приложении, наш автор прямо провозглашает эту самоочевидную мысль следующим образом: «Вещь может быть потребительной стоимостью и не быть стоимостью. Так бывает, когда ее полезность для человека не опосредствована трудом. Таковы: воздух, девственные земли, естественные луга, дикорастущий лес и т. д.».) Точнее, трудовая стоимость в данном особом случае просто элементарно равна нулю, причем опять-таки как у самого блага, так и у его конкретных свойств. И связывать стоимость с воспроизводством в таком положении совершенно нелепо! Ведь последнее-то как раз, в отличие от изначального производства, применительно к названным товарам вовсе не отрицается, а значит и связанные с ним трудовые затраты могут иметь при этом совершенно другое - отличное от нуля - конечное значение. Как же тогда быть с самим исходным утверждением об отсутствии у них стоимости как таковой?

         Возможно, однако, что кое-кто сочтет сам факт продемонстрированного  сейчас  противоречия  как  раз  доказательством необходимости перехода в трактовке стоимости именно к  воспроизводству - с отказом вопреки Марксу от отмеченного нулевого значения стоимости перечисленных им объектов. Разъясним таким сомневающимся истинную суть развертывающихся при этом процессов немного подробнее.

Да, девственные земли, естественные луга и т. д., если их интенсивно эксплуатировать, могут потребовать для своего поддержания на прежнем или хотя бы просто удовлетворительном уровне особых затрат (в том числе и собственно трудовых), получающих по отношению к этим естественным объектам в их первоначальном виде статус именно затрат на воспроизводство. Но как только такие затраты станут реальностью, все эти леса и луга в тот же миг перестанут быть девственными, дикорастущими и т. д., а сами вызвавшие всю эту перемену затраты окажутся по своей сути просто затратами на производство возникших теперь новых, уже самых обыкновенных товаров, имеющих невырожденное конечное значение собственной стоимости. Т. е. сама последняя категория окажется связанной опять-таки с процессом производства, и ее отличие от нуля будет проявляться именно в той мере, в какой указанное производство действительно имело место в силу описанной сейчас объективной необходимости. Другими словами, никаких принципиальных изменений в самом подходе к определению стоимости вовсе не произойдет!

Ведь от эффективности названных специальных затрат будет зависеть потребительная стоимость только указанных новых, теперь уже в той или другой степени, но окультуренных лесов, а никак не старых, к данной богом полезности которых упомянутые затраты не имеют ровным счетом никакого отношения. И это хорошо понятно - причиной, как подчеркивалось в первом разделе, может быть лишь то, что опережает следствие, происходит раньше его во времени, а никак не наоборот! Так что воспроизводство, действительно имеющее здесь место (как, впрочем, и в огромном количестве других случаев, отличных от данного специального, что лишний раз подчеркивает сугубо объективный характер названного особого процесса - практически любое производство является одновременно воспроизводством чего-либо ранее существовавшего), принципиально не может быть, однако (в силу отмеченных сейчас и ранее причин) какой-либо основой для определения собственно интересующей нас трудовой стоимости. И сама данность рассматриваемых сейчас особых объектов поколебать этот вывод никак не может.

Впрочем, мы пока рассмотрели, напомним, только одну сторону возможной трактовки самого тезиса о данности, касающуюся весьма ограниченного круга специфических товаров с вырожденной (нулевой) трудовой стоимостью. Но подавляющее число товаров к этому кругу, как известно, не принадлежит. В том числе и интересующая нас в первую очередь сама рабочая сила (как и воплощающий ее в себе взрослый живой индивидуум). И поэтому в отношении всех товаров в целом тезис о данности может восприниматься как более или менее объективный только в том достаточно ограниченном смысле, суть которого сводится к уже всесторонне проиллюстрированному опять же в особом шестом разделе приложения фундаментальному выводу об изначальном наличии всегда некоторой исходной материальной основы, в целесообразном преобразовании которой и состоит, в конечном счете, само производство. («Все явления вселенной, созданы ли они рукой человека или же всеобщими законами природы, не дают нам идеи о действительном сотворении материи, а дают лишь идею о ее видоизменении»!)

Именно в этом смысле, видимо, и следует понимать исходные слова Маркса из второго предложения анализируемого сейчас обоснования (с предварительной ссылкой в первом как раз на то, что «рабочая сила существует только как способность живого индивидуума», т. е. с использованием самого факта неразрывности материального тела и его свойств для доказательства через собственно тезис о данности - вот парадокс - как раз допустимости такого разрыва), что «производство рабочей силы предполагает, следовательно, существование последнего».

Но упомянутая материальная основа, в безусловной «данности» которой сомневаться действительно не приходится, все-таки всегда остается только собственно основой. И чтобы превратить ее в тот или другой готовый товар, необходимо именно само производство последнего. А значит, подчеркнуто выраженная данность названной основы вовсе не может служить каким-либо доказательством якобы оправданности собственно отказа от признания ведущей роли указанного базового процесса и вывода его за рамки анализа вопроса о стоимости. Наличие такой основы, конечно же, является совершенно необходимым условием появления, в конце концов, на свет любой интересующей нас вещи, но, само собой понятно, отнюдь не достаточным. И вторым обязательным фактором реализации названной фундаментальной задачи как раз и становится собственно «изменение форм» существующей от века материи, т. е. все то же неизменное производство. (За исключением, естественно, рассмотренных немного ранее особых товаров, полностью готовых к потреблению непосредственно от природы. Но в этом специальном случае речь должна идти, как было показано, о данности уже не основы, а именно самого товара. Вытекающие же из такой интерпретации исследуемого тезиса выводы уже сполна проанализированы выше.)

Все вышесказанное полностью применимо, разумеется, и к собственно рабочей силе, а также воплощающему ее в себе живому индивидууму. Ведь изначальная данность той материи, из которой и состоит, в конечном счете, последний (по данному поводу К. Маркс прямо замечает в «Капитале»: «Само собой разумеется, что, как говорит Лукреций, ...из ничего нельзя ничего создать... Рабочая сила есть прежде всего вещество природы, преобразованное в человеческий организм»26), вовсе не исключает вопроса о собственно его производстве. Исходная основа, повторим, потому и является только основой, что сама по себе как раз и не обладает требуемыми полезными качествами, в том числе и собственно интересующей нас сейчас способностью к труду. Именно в создании указанных качеств путем упомянутого «преобразования» исходно существующего «вещества природы» и заключен смысл любого процесса производства, который в конечном счете всегда сводится как раз к производству самого товара, этими качествами обладающего. И потому производство рабочей силы может означать только производство же (и ничего кроме) самого обладающего ею (т. е. способностью к полноценному труду) взрослого живого индивидуума, осуществляемое именно путем соответствующего преобразования заключенной в нем материи. А конкретно - путем выращивания, например, из ребенка полностью самостоятельного взрослого человека, физического и духовного его воспитания, образования, соответствующей профессиональной подготовки и т. д. и т. п. Чтобы не увидеть этого, скажем прямо, надо хорошо постараться.

Итак, тезис о данности, как теперь окончательно ясно, в любом варианте своего реалистичного понимания никак не может быть использован для обоснования замены производства воспроизводством при формулировании определения категории трудовой стоимости. Если в производстве вообще нет необходимости, то нет и стоимости, а если такая необходимость существует, то именно связанные с нею затраты и определяют указанную важнейшую категорию. Другими словами, производство и трудовая стоимость всегда неразрывно связаны друг с другом, как в общем случае наличия того и другого, так и в крайнем частном случае их обоюдного отсутствия, когда стоимость просто тождественно равна нулю. И изменить здесь уже ничего нельзя.

Но тогда получается, что и вся основанная на упомянутом тезисе о данности логическая конструкция нашего автора, призванная обосновать справедливость введения в определение трудовой стоимости все-таки совершенно чужеродного здесь воспроизводства, является полностью надуманной. А следовательно, можно теперь уже окончательно констатировать, что все его усилия отсечь все же так или иначе фундаментальный процесс производства от изначально определяемой именно им категории трудовой стоимости при рассмотрении частного в целом вопроса о трудовой стоимости одного из конкретных товаров (и тем самым обосновать свое труднообъяснимое обращение здесь к непонятно откуда взявшемуся воспроизводству) полностью провалились. Единственное, чего он действительно достиг, как уже отмечалось, так это совершенно запутал сам себя (о читателях мы уже и не говорим - даже сейчас нам потребовалось несколько насыщенных страниц, чтобы более или менее полно разобраться в истинной сути трех его коротких предложений), создав очень правдоподобную иллюзию благополучного разрешения описанных выше противоречий. Поверив неосторожно в эту иллюзию, Маркс и свернул в итоге на кривую колею воспроизводственной псевдологики, приведшую его затем уже практически прямиком в тот неизбежный теоретический тупик, о котором подробно шла речь в предыдущем разделе! Ибо стоимость рабочей силы так и осталась у него определенной в главной своей части именно затратами на воспроизводство.

Так, например, он включил в состав этой категории затраты на выращивание не самого рабочего, а, напротив, находящихся на его содержании детей (подробнее данный вопрос, как уже говорилось, будет рассмотрен в третьей главе). Т. е. те самые затраты на его будущее замещение посредством «повторения в копии», которые не оказывают ровным счетом никакого влияния на его собственную способность к производительному труду. И потому никак не связаны, естественно, с заключенной в ней конкретной потребительной стоимостью! А значит, названная важнейшая характеристика - трудовая стоимость рабочей силы - вообще оказалась лишена какого-либо объективного содержания, т. е. просто-напросто перестала адекватно отражать сами опосредствуемые ею базовые экономические закономерности, потеряв, в том числе, и необходимую способность определять в совокупности с другими параметрами соответствующие производные экономические величины. (На всякий случай еще раз напомним, что речь в настоящей главе, как и во всей первой части, и это принципиально, идет именно о трудовой стоимости - такая сложная производная синтетическая категория, как меновая стоимость, о чем подробно говорится в приложении, пока вообще не входит в сферу наших научных интересов, т. к. требует гораздо более высокого уровня анализа.)

И одной из главных, коренных причин отмеченного сейчас весьма прискорбного, достойного глубокого сожаления результата, можно подвести теперь уже окончательный итог всему ранее сказанному, как раз и стала подчеркнутая с самого начала очевидная непоследовательность нашего автора в соблюдении собственных же исходных аксиом теории трудовой стоимости. Требование их последовательного применения во всех случаях без исключения предполагает, в том числе, и обязательное распространение единожды провозглашенных главных принципов в равной степени на все товары. Как писал сам К. Маркс в работе «Заработная плата, цена и прибыль», «было бы абсурдно с одной стороны рассматривать труд как товар (имеется в виду именно товар рабочая сила - И.Л.), а с другой стороны считать его вне тех законов, которыми регулируются цены товаров»27! Поэтому допущенное им фактическое отступление от данного важнейшего правила неминуемо разрушило единство фундаментального базиса всего учения и, как следствие, предопределило множество дальнейших теоретических трудностей, ведущих по сути дела к неизбежным производным ошибкам, логически вытекающим из названной главной. Именно к их выявлению и решительному исправлению мы и приступим в последующих главах.

5)   П о с л е д с т в и я    н е п о с л е д о в а т е л ь н о с т и

(п о л е з н о е    д о п о л н е н и е   к    о б щ е м у    п р е д и с л о в и ю)

Теперь, после проведенного в предыдущих четырех разделах краткого исследования, мы вполне можем весьма существенно уточнить многое из того, о чем лишь намеком говорилось в предисловии к настоящей книге. И прежде всего хотелось бы поконкретнее развить ту основополагающую мысль из упомянутого предисловия, что именно в изучаемой нами сейчас внешне второстепенной проблеме, связанной со странным способом трактовки категории трудовой стоимости рабочей силы в экономической теории К. Маркса, и скрыт на самом деле главный ключ к пониманию абсолютного большинства концептуальных ошибок марксизма в целом.

Покажем, например, прямую связь ее с такой определяющей чертой названного учения, как хорошо известная всем безоговорочная его революционная направленность, последствия которой мы все сполна испытали на собственном историческом опыте. (А многие страны продолжают испытывать, добавим, и в настоящее время, так же как, впрочем, никто не застрахован и от повторения подобных ситуаций в будущем.) В основе указанной наиболее существенной черты рассматриваемого учения, как легко догадаться, лежит, в конечном счете, именно сама главная его научная вершина - теория прибавочной стоимости, благодаря «эксплуататорской» сущности которой марксизм и приобретает отмеченный характер глубоко революционной идеологии. (Эта же «вершина», подчеркнем к тому же особо, выступает, что еще более важно, и основным фактором торможения, сдерживающим развитие собственно любой социалистической экономики, о чем мы впоследствии поговорим весьма подробно.) А непосредственной базой для упомянутой краеугольной теории как раз и является, что сейчас и будет с максимально доступной нам здесь наглядностью продемонстрировано, именно та самая абсолютно надуманная концепция стоимости рабочей силы нашего автора, вскрытию внутренних логических противоречий которой и посвящена собственно первая часть настоящего исследования.

Для лучшего осмысления всех данных аспектов наиболее полезно, видимо, просто коротко осветить далее собственно саму историю возникновения марксизма, специально использовав для этого, чтобы избежать возможных упреков в необъективности, соответствующий отрывок из другого известного предисловия - к непосредственно первому тому «Капитала» в базовом для нас втором присоветском издании сочинений К. Маркса и Ф. Энгельса. (В редакции, естественно, подготовившего его Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС.)

Вот как красноречиво описывается там как раз «тот фундамент, на котором только и возможно было создание РЕВОЛЮЦИОННОЙ В СВОЕМ СУЩЕСТВЕ И ПО СВОИМ ПОЛИТИЧЕСКИМ АКЦЕНТАМ И ПОСЛЕДСТВИЯМ теории прибавочной стоимости.

По классическому определению Ленина,- звучит хорошо знакомый нам рефрен,- теория прибавочной стоимости составляет краеугольный камень экономического учения Маркса... Существовали ли теории прибавочной стоимости до Маркса? Да, и не мало, но ни одна из них не была вполне научной и последовательной, ни один из экономистов - предшественников Маркса - не раскрыл тайны... О приоритете Маркса в этой области никто лучше не сказал, чем Энгельс. Чтобы показать, почему теория прибавочной стоимости Маркса произвела впечатление ГРОМА С ЯСНОГО НЕБА, Энгельс напомнил из истории химии две теории о сущности горения. Авторы одной из них утверждали, что при горении происходит выделение из тела особого вещества - флогистона. Авторы другой - отбросили флогистонный вариант и с научной непреложностью раскрыли суть процесса, доказали, что с горящим телом соединяется новый элемент, и этим элементом является кислород.

Эти две теории горения соотносятся между собой примерно так же, как домарксовские и Марксова теория прибавочной стоимости. Прежние экономисты утверждали, что прибавочная стоимость, или, в их представлениях, синонимичная категория «прибыль», образуется не в сфере производства, а ...есть результат надувательства, надбавка к продажной цене, не имеющая под собой субстанционной основы, и т. д.  Те же, кто все-таки допускал образование прибыли в процессе производства, не смогли раскрыть ее экономических источников.  Маркс положил конец подобным заблуждениям и полурешениям. Ему удалось до деталей изобразить в первом томе «Капитала» действительный процесс образования прибавочной стоимости..., прежде всего благодаря введению в понятийный аппарат экономической науки товара «рабочая сила». (Вот и первое яркое подтверждение той огромной роли, которая отведена названному товару в марксистской теории в целом и в его концепции прибавочной стоимости в частности - И.Л.)

Признавая стоимость товара тем «устойчивым центром», вокруг которого колеблются текущие цены, и признавая далее основой стоимости издержки ПРОИЗВОДСТВА товара - затраты человеческого труда на его ПРОИЗВОДСТВО - экономическая наука до Маркса не могла ответить, откуда берется прибыль, если «труд», КАК И ВСЯКИЙ ДРУГОЙ ТОВАР, в конечном счете продается по издержкам труда. Получался ЗАКОЛДОВАННЫЙ КРУГ. Политэкономия зашла в ТУПИК. Выход из этого тупика указал лишь Маркс. Этот выход был найден благодаря внешне простому, но по сути своей ГЕНИАЛЬНОМУ открытию: рабочий продает не свой труд, а рабочую силу, которая оплачивается, КАК И ВСЯКИЙ ДРУГОЙ ТОВАР, по своей стоимости, измеряемой общественно необходимыми затратами на ее ВОСПРОИЗВОДСТВО, ...но всегда ниже совокупной стоимости производимых рабочим продуктов. В неоплаченном избытке продуктов материализуется прибавочная стоимость- источник прибыли и других форм нетрудового дохода.

...Благодаря теории прибавочной стоимости, указывал Энгельс, «у имущих классов было выбито последнее основание для лицемерных фраз, будто в современном общественном строе господствует право и справедливость, равенство прав и обязанностей и всеобщая гармония интересов, и современное буржуазное общество было разоблачено ...как грандиозное учреждение для эксплуатации громадного большинства народа...»28.

Так вот - истина, к сожалению, состоит в том, что «выход из тупика» в виде замены продаваемого труда рабочей силой, якобы счастливо найденный Марксом, на самом деле, как будет в конечном счете показано, таковым отнюдь не является. При ближайшем рассмотрении он опять-таки оказывается всего лишь иллюзией, этаким подобием миража, часто возникающего перед возбужденным взором угодившего в западню горемыки, страстно желающего так или иначе выбраться из создавшейся тупиковой ситуации. Но стоит ему приблизиться к предполагаемому спасительному выходу, как видение последнего тут же исчезает, просто растворяется в пустоте, возвращая возрадовавшегося было бедолагу к горьким реалиям окружающей его суровой действительности.

Так и упомянутый сейчас конкретный выход, позволяющий вроде бы раскрыть, наконец, собственно саму «тайну прибыли». Стоит только подойти к предложенному Марксом решению чуть внимательнее и определить стоимость той же рабочей силы, введение которой «в понятийный аппарат экономической науки» якобы и является ключом ко всем проблемам, действительно точно так же, как это принято в рамках рассматриваемой теоретической концепции для всех товаров в целом - все через те же тривиальные «издержки производства», как мгновенно превращается в прах вся сила данного казалось бы совершенно чудодейственного лекарства от поразившей политическую экономию на анализируемом этапе ее развития болезни «заколдованного круга». Другими словами, изначально мучившая ее проблема происхождения прибыли (не решенная до конца, между прочим, и до настоящего времени), тут же вновь возвращается во всем своем величии на исходный пьедестал, принимая в рассматриваемом частном случае именно форму вопроса «откуда берется прибыль, если... всякий... товар в конечном счете продается по издержкам труда?».

Что действительно оказалось связано в марксовой теории с рабочей силой, так это как раз названная выше иллюзия благополучного разрешения указанной важнейшей задачи. Ведь «решить» ее ему удалось на самом деле при помощи совсем другого «внешне простого, но по сути своей гениального открытия» - незамеченной подмены, как мы теперь уже хорошо знаем, производства воспроизводством в определении трудовой стоимости этого ключевого в сложившихся обстоятельствах товара. (Столь же незаметно, обратите внимание, прокладывает себе путь данная подмена и в процитированном предисловии!) Именно благодаря такому совершенно неординарному шагу, вследствие которого появилась прямая возможность во многом произвольно декларировать величину названной важнейшей категории (ведь она теперь получилась почти полностью оторванной от соответствующей потребительной стоимости), нашему автору и удалось «материализовать» в своей теории сам «неоплаченный избыток продуктов», являющийся якобы «источником прибыли и других форм нетрудового дохода».  Причем сами размеры последних оказались при этом, естественно, ничуть не  менее произвольными!

Именно доказательству указанного фундаментального обстоятельства и посвящены, как уже говорилось, первые две части настоящего исследования, причем главную роль в осуществлении названной глобальной задачи как раз и должен сыграть, понятно, сам предварительный анализ марксовой теории стоимости рабочей силы, введением в который и является заканчивающаяся теперь уже данная исходная глава.

В заключение, однако, обратим внимание читателей на еще одно, само по себе не столь значительное, но представляющееся нам все же достаточно важным для правильной оценки ряда содержащихся в основных разделах выводов, частное обстоятельство. Учитывая, что настоящее издание ориентировано в первую очередь на читателей из регионов бывшего СССР, где теория К. Маркса еще совсем недавно представляла собой официальную научную базу для господствовавшей повсеместно общегосударственной идеологии, за основу при его подготовке был принят, естественно, русскоязычный текст работ последнего. Соответственно, именно в этом варианте производится здесь при необходимости семантический анализ отдельных марксовых терминов, точное значение которых везде приводится согласно общепринятым нормам русской лексики (исходя из соответствующих справочных изданий).

Но сам наш автор, как известно, изложил первично все основные свои работы на родном для него немецком языке. И поэтому кое-кому вполне может показаться, что некоторые наши лингвистические выводы, в том числе и относительно, например, созвучности отдельных ключевых слов марксовых высказываний, обусловлены, прежде всего, спецификой их русского перевода, нисколько не касаясь, однако, собственно исходного оригинала. Возможно, что в ряде случаев в принципе так оно и есть, что, впрочем, нисколько не лишает смысла сам упомянутый лингвистический анализ русскоязычных вариантов марксовых работ, ибо именно в таком виде, повторим, обычно и знакомились (знакомятся) с ними читатели из страны наибольшего распространения марксизма. Но что касается двух самых главных слов из первой части нашего исследования, то они, подчеркнем особо, будучи однокоренными в обоих названных языках, в равной мере похожи друг на друга как в переводе, так и в подлиннике. Поэтому отнюдь не мудрено, что не только многие неискушенные отечественные читатели вовсе не замечают совершенной Марксом подмены в формуле для трудовой стоимости рабочей силы, где основополагающий термин «производство» невзначай был заменен им на чрезвычайно похожее по своему написанию и фонетическому звучанию слово «воспроизводство», но и сам наш автор иногда вполне мог не обращать особого внимания на различия использовавшихся им аналогичных немецких терминов «Produktion» и «Reproduktion». По своей внешней форме, как видим, тоже весьма и весьма близких друг другу. И хотя последнее обстоятельство, конечно, не является само по себе главной причиной указанной подмены, оно, несомненно, сыграло важную роль в длительной маскировке этой логической ошибки и от самого Маркса, и от многих последующих поколений исследователей «Капитала».