Глава III СЛОВО— ПОЛКОВОДЕЦ ЧЕЛОВЕЧЬЕЙ СИЛЫ - Внушение и мы - М.Л. Липецкий

Слово, имея материальные корни, может производить и материальные изменения в организме человека.

К. И. ПЛАТОНОВ

Названием этой главы стала поэтическая строка В. Маяковского. Поэты и писатели раньше ученых осознали силу слова, его могучее воздействие на человека.

Слово — это нить от человека к человеку, это орудие мышления и воздействия на психику и мировосприятие огромных масс. Разве не прав был В. Г. Короленко, когда писал, что “слово дано человеку не для самоудовлетворения, а для воплощения и передачи той мысли, того чувства, той доли истины или вдохновения, которым он обладает, — другим людям... Слово — это не игрушечный шар, летящий по ветру. Это орудие работы: оно должно подымать за собой известную тяжесть. И только по тому, сколько оно захватывает и подымает за собой чужого настроения, — мы оценивали его значение и силу”.

Весомость и емкость слова, необъятная значимость его в жизни человека запечатлены народной мудростью в многочисленных пословицах, поговорках, притчах. Напомню притчу о мудром Эзопе, древнегреческом баснописце.

Однажды на пир к богатому и знатному купцу пришли гости. Кто-то из них сказал хозяину:

— Всему городу известно, что у тебя остроумный и находчивый раб. Пошли его на базар, пусть принесет нам самое прекрасное, что есть на свете.

Хозяин велел позвать Эзопа.

— Ты слышишь, Эзоп? Вот тебе деньги, сходи на базар и купи самое прекрасное, что есть на свете.

Раб уходит и возвращается с подносом, покрытым салфеткой. Ее поднимают, а там лежит язык.

— Эзоп, ты же принес язык!

— А разве это не самое прекрасное, что есть на свете? Языком мы произносим слова нежности, верности, любви, языком мы провозглашаем мир, языком мы произносим слово “свобода”.

Через некоторое время кто-то подсказал хозяину:

— Пусть твой раб пойдет и принесет самое ужасное, что есть на свете.

Вновь Эзоп возвращается с тем же подносом. Под салфеткой лежит язык.

Удивлению гостей нет предела.

— Эзоп, ты же опять принес язык!

— А разве это не самое ужасное? Языком мы произносим слова ненависти, языком мы объявляем войну, языком мы произносим слово “раб”.

С этой умной притчей перекликается высказывание И. Эренбурга: “...Я знаю силу слова, я говорю это с гордостью и горечью. Слово может помочь человеку стать героем, призвать его к благородным поступкам, разжечь в его сердце любовь, и слово может принизить человека, одурманить его, заглушить совесть, толкнуть на низкие дела”.

Можно привести множество других высказываний на эту тему. “Человек через слово всемогущ” (Г. Державин). “Нет на свете орудия сильнее слова” (К. С. Станиславский), “Нет магии сильнее, чем магия слов!” (А, Франс).

Но почему так происходит? Каков механизм воздействия слова на человека?

Ответить на этот вопрос в значительной степени помогли труды И. П. Павлова в последний период его жизни. Они явились результатом длительных и кропотливых исследований в почти неизведанной до того области •— физиологии высшего отдела центральной нервной системы — коры больших полушарий головного мозга.

Вспомним один из главных его экспериментов.

Сначала собака подготавливалась к опытам. С помощью несложной операции, разработанной И. П. Павловым, у нее выводился на поверхность щеки проток слюнной железы. Теперь слюна из железы поступала не в полость рта, а наружу. Ее можно было собрать в пробирку, измерить количество и определить химический состав. Это не осложняло нормального смачивания пищи в полости рта, так как в нее впадают протоки еще других пяти крупных слюнных желез и множества мелких.

Через несколько дней послеоперационная рана заживала. Совершенно здоровая собака оказывалась пригодной для исследований. К выведенному протоку приклеивалась ворочка, через которую слюна стекала в подвешенную пробирку.

Для изоляции от случайных раздражений животное помещалось в звуконепроницаемую камеру. Даже экспериментатор находился вне ее. С помощью пульта управления исследователь подает тот или иной раздражитель (звуковой, световой, тактильный или другой) и наполняет кормушку едой.

Сам опыт заключался в следующем. Сначала включался индиферентный раздражитель, допустим, звонок, а затем подавалась пища (хлеб, мясо и пр.).Сам по себе звонок никакой пищевой реакции не вызывает, слюна не выделяется. В ответ же на пищу наступает обильное слюноотделение. Однако через несколько сочетаний звонка с пищей уже сам по себе звонок начинает вызывать отделение слюны. Так образуется рефлекс, получивший название условного. В этом феномене сочетались два фундаментальных открытия. С одной стороны, условный рефлекс оказался важным механизмом психической деятельности, а с другой — методом ее объективного изучения.

Условные рефлексы бывают не только пищевые. Различают рефлексы защитные, сексуальные и другие. Над любым безусловным врожденным рефлексом надстраивается бесчисленное множество рефлексов условных. Важно только, чтобы какие-то обстоятельства совпадали во времени с едой, болевым воздействием или иным безусловным раздражением. Тогда эти обстоятельства приобретают сигнальное значение, оповещая о еде, опасности и т. п. Вспомним, и у нас с вами, например, гудок автомобиля вызывает защитную реакцию.

Итак, отметим основные различия между двумя классами рефлексов.

Во-первых, безусловные рефлексы являются врожденными, унаследованными, видовыми, в то время как условные — приобретенные, индивидуальные. И в самом деле, еда у всех животных и людей вызывает отделение слюны и других пищеварительных соков. Пищевая же реакция на звонок наступает лишь в том случае, если он сочетался с едой. Такая реакция может появиться и на другие раздражители (свет, касание, время и т. д.), если они в прошлом совпадали с приемом пищи. У ребенка гудок автомобиля не вызывает защитного поведения, оно приобретается жизненным опытом. Стало быть, в условных рефлексах отражается приобретенный опыт.

Во-вторых, условные рефлексы расширяют связи организма с внешним миром до бесконечности. Они выступают как механизм приобретения знаний. Условные раздражители имеют сигнальное значение. Ведь формируются условные связи лишь в случае, если какие-либо обстоятельства предшествуют безусловному раздражению. Эти обстоятельства сигнализируют, оповещают, предупреждают о возможном воздействии безусловного фактора. Расширяются, таким образом, возможности приспособления к окружающей обстановке. Условные сигналы облегчают поиск пищи, объекта противоположного пола, позволяют избежать соприкосновения с обстоятельствами, разрушающими организм. Одно дело защищаться при встрече с хищником, а другое— избежать столкновения с ним, реагируя на отдаленные признаки его приближения. Во втором случае шансы выжить значительно большие. Нередко реакция на условные знаки становится единственной возможностью сохранить себя. Очень опасно было бы переходить дорогу, если бы человек был безразличен к предупреждающим сигналам.

Итак, условные рефлексы — это инструмент приспособления организма к окружающей среде, “это то, что и мы имеем в себе как впечатления от окружающей внешней среды...” (И. П. Павлов).

А сейчас представим себе такую ситуацию.

У собаки выработан условный пищевой рефлекс на звонок. Что произойдет, если мы перестанем подкреплять его пищей? Звонок звонит, слюна выделяется, животное облизывается, а пища не поступает. Собака остается обманутой. И что же? Раз обманешь, два обманешь, однако со временем пищевая реакция начнет убывать, все меньше будет выделяться слюна, и в конце концов звонок полностью утратит свое сигнальное значение. Таким образом, условный рефлекс подвержен торможению.

Это тоже акт приспособления, и он в высшей степени целесообразен. Трудно представить, какой хаос был бы в поведении животного или человека, если бы они продолжали отвечать на обстоятельства, потерявшие сигнальное значение.

Вслед за И. П. Павловым мы подошли сейчас к третьему пункту различий между условными и безусловными рефлексами. Условные рефлексы, в отличие от безусловных, необычайно изменчивы. Они то появляются, то исчезают, в зависимости от наличия или утраты сигнального значения раздражителя. В условных рефлексах функциональная связь между раздражителем и реакцией оказывается временной. В рефлексах безусловных она является прочной, устойчивой.

В последние годы жизни И. П. Павлова особенно занимал вопрос об отличии высшей нервной деятельности человека от высшей нервной деятельности животных. И разумеется, он придавал особое значение речевой функции.

Человек реагирует не только на предметы или явления, составляющие непосредственную действительность окружающей среды, но и на ее словесные обозначения. Сошлюсь на исследования А. Г. Иванова-Смоленского, ученика И. П. Павлова. В его опыте при применении нескольких сочетаний звонка с последующим раздражением кожи слабым электрическим током у ребенка вырабатывался условный защитный рефлекс. Через некоторое время звонок сам по себе вызывал такое же отдергивание руки, как и воздействие электрическим током. Это и есть условно-рефлекторная реакция на сигнальный раздражитель.

Однако оказалось, что ребенок отдергивал руку не только в ответ на звонок, но и на произносимое экспериментатором слово “звонок”, то есть словесное обозначение непосредственного условного раздражителя. Другие слова защитного рефлекса не вызывали.

Человеку присуща более высокая форма отражения действительности по сравнению с животными. У человека отражение происходит и при посредстве особого рода сигналов — слов, обозначающих конкретные предметы, явления, действия. Слово — это способ кодирования реальной действительности и обмена информацией. Речевые сигналы “представляют собой отвлечение от действительности и допускают обобщение, что составляет наше лишнее, специально человеческое мышление, и, наконец, науку — орудие высшей ориентировки человека в окружающей среде и в себе самом”, — говорил И. П. Павлов. “Слово для человека, — утверждал он, — есть такой же реальный условный раздражитель, как и все остальные, общие у него с животными, но вместе с тем и такой много объемлющий, как никакие другие, не идущий в этом отношении ни в какое количественное и качественное сравнение с условными раздражителями животных. Слово, благодаря всей предшествующей жизни взрослого человека, связано со всеми внешними и внутренними раздражителями, приходящими в большие полушария, все их сигнализирует, все их заменяет и поэтому может вызвать все те действия, реакции организма, которые обусловливают те раздражения”.

Не знаю, известны ли были итальянскому писателю Джанни Родари идеи И. П. Павлова, когда он писал: “Слово, случайно запавшее в голову, расширяет волны вширь и вглубь, вызывает бесконечный ряд цепных реакций, извлекая при своем “западении” звуки и образы, ассоциации и воспоминания, представления и мечты. Процесс этот тесно сопряжен с опытом и памятью, с воображением и сферой подсознательного и осложняется тем, что разум не остается пассивным, он все время вмешивается, контролирует, принимает или отвергает, созидает или разрушает”. Слово — орудие общения и высшего абстрактного мышления. Сила слова — в информации, которую оно несет. Немалое значение имеет также готовность индивидуума ее воспринять. На сообщение о том, что в музее выставлена редкая картина Пикассо, по-разному отреагируют ценители живописи и равнодушные к ней люди.

Скажем теперь: человек связан с окружающей средой как непосредственно, так и через речевые сигналы. Слово не только символ реальной действительности, оно еще инструмент высшего обобщающего мышления.

Мозговая деятельность, имеющая отношение к непосредственной действительности, к конкретному образному мышлению, названа И. П. Павловым первой сигнальной системой. Она соотнесена с окружающим миром сигнализаторами — органами чувств: зрением, слухом, обонянием и др.

Второй сигнальной системой названы механизмы высшего абстрактного мышления, связь которых с окружающим миром опосредована словом. Такая форма отражения в большей или меньшей степени удалена от конкретных образов или явлений.

В отражении материального мира обе сигнальные системы содействуют друг другу. Не может быть мышления, не опирающегося на ощущения и восприятия. А последние диктуются установками, в которых отражается общественный опыт.

Вторая сигнальная система позволяет человеку в его деятельности использовать не только личный опыт, но и опыт других людей, в том числе и ушедших поколений.

Сигнальные системы — свидетельство того, что мозговые механизмы человека чрезвычайно сложны. Ими определяется и наиболее существенное различие между человеком и остальным животным миром.

“Нет тех функций в организме, которые при известных условиях нельзя было бы возбудить, затормозить или извратить прямым или косвенным внушением. Слово, имея материальные корни, может производить и материальные изменения в организме” (К. И. Платонов).

Внушение осуществляется с помощью речи. Даже тогда, когда во внушении участвуют физические, химические или другие факторы, их действие опосредовано словом. Самовнушение также достигается при посредстве слов, так называемой внутренней речью.

Мы уже знаем, что во внушении создаются условия, при которых сила словесного влияния возрастает.