Глава 3. ЧТО ПРОИСХОДИТ ЧЕРЕЗ НЕСКОЛЬКО ЧАСОВ ПОСЛЕ РОЖДЕНИЯ...И СПУСТЯ ШЕСТЬ ЛЕТ. НЕГАТИВНЫЙ ИМПРИНТИНГ. ТРАВМА ВТОРОГО РОДА. КРИК О ПОМОЩИ - Как стать родителем самому себе. СЧАСТЛИВЫЙ НЕВРОТИК, или Как пользоваться своим биокомпьютером - Дж. Грэхэм

Травматические переживания, связанные так или иначе с процессом рождения, далеко не редкость. Подумайте только, девять месяцев мы пребываем в ситуации любимых и желан­ных существ, которым к тому же доставляется все необходимое для их существования, и все это происходит как будто само собой. Затем природа словно обрушивает на нас удар и мы сталкиваемся с нашей первой трудностью — нам приходится вступать в борьбу, борьбу за то, чтобы появиться на свет.

Говоря о травмах, связанных с родами, и их возможном воздействии, давайте спросим себя: почему, однако, не все из нас оказываются носителями этих травматических пережива­ний. Если наши родители вновь дарят нам то чувство любви, с которым мы жили до этого, и дают нам ощущение защищенно­сти в этом большом мире, подобное тому, которое было у нас в материнском лоне, в таком случае последствия пережитого нами — минимальны. К сожалению, многие родители не спо­собны сделать это.

Давайте посмотрим на некоторые моменты, в которых про­является это родительское "предательство" по отношению к нам, на его последствия и на нашу последующую реакцию. Начнем с того, что было обычной практикой еще совсем недав­но: если роды были тяжелыми, ребенка забирали у матери в больничную палату для младенцев, чтобы дать матери отдох­нуть и нормально выспаться. Младенец исходит плачем, и это неудивительно после трудных родов. К тому же, будучи кро­шечным созданием сравнительно с матерью, он гораздо более уязвим, более чувствителен, и все происходящее является для него полной неожиданностью и, вероятно, недоступно его по­ниманию. Беззащитному маленькому существу теперь остает­ся полагаться на собственные силы, у него нет выбора, и он может избавиться от страха и боли только с помощью крика и плача. Поступая таким образом, малыш закрепляет депрес­сивное состояние, приобретенное во время родов, усиливается также возникшее тоща же чувство катастрофы и ощущение, что "мне не место здесь", что в конце концов приводит к постоянному чувству вины, связанному с пребыванием его "здесь". Ребенок утратил чувство,, что он стремился попасть сюда, когда боролся за победу в марафонском забеге. Теперь он винит свою мать за то, что произошло. Начинается игра в поиск виновного и, таким образом, усваивается определенный способ вести себя. Впоследствии, когда обстоятельства могут оказать­ся достаточно суровыми, он снова начнет эту игру с тем же рефреном: "мое место не здесь". На самом деле это означает: "пусть кто-то или что-то меняется, только не я". И поскольку маловероятно, что это что-то изменится, реальность не дает личности никакого выбора и оставляет его с возросшим чувст­вом вины и неудовлетворенности. Такое поведение побуждает нередко отвергать собственные потребности, например потреб­ность быть любимым, поэтому происходит отторжение от ма­тери или же, наоборот, возникает состояние полной зависимо­сти от нее. Таким образом, ребенок не может повзрослеть, поскольку не в состоянии отказаться от этой зависимости (за­висимости от матери или кого-то, кто замешает ее в той или иной ситуации).

Мы видим следы этого поведения в дисгармоничных браках, в поведении вечно поучающих жен. Нечто подобное происхо­дит в ситуации, когда мягкий, слабохарактерный мужчина небольшого роста испытывает страх перед сильной властной женщиной. Муж моей пациентки Венди был типичный "плейбой", который каждый вечер уходил куда-нибудь развлекать­ся. Его жена перестала сопровождать его в этих прогулках, поскольку в тех редких случаях, когда он приглашал ее, он все равно заигрывал с другими женщинами в присутствии Венди. Это до такой степени задевало ее, что она предпочитала оста­ваться одна дома и не выступать в роли свидетельницы похож­дений ее Питера Пэна. Стремясь как-то удержать его, она испытывала приступы панического страха и периодически по­падала в больницу с симптомами, напоминавшими стенокар­дию. Однако в результате многочисленных тестов выяснялось, что никаких органических нарушений у нее нет. Ей выписывали транквилизаторы, которые практически никак ей не по­могали, и в конце концов она попала на прием ко мне. Вскоре после одной нашей встречи с ней и ее мужем, я отвел мужа в сторону и сказал ему, что, на мой взгляд, причиной болезни его жены является ее постоянное стремление контролировать его эгоцентрическое поведение. Я задал ему вопрос, в состоянии ли он изменить эту манеру вести себя, и сказал, что, если он не может этого сделать, единственный способ, которым я могу помочь его жене, — это сбросить его с пьедестала, на который он сам себя поставил. Он ответил: "Да, скиньте меня оттуда. Я не хочу быть виновником ее болезни". Я переспросил его, правильно ли он меня понял, и объяснил возможные последст­вия в случае, если это будет сделано, но он сказал: "Действуй­те!" Я "сбросил" его оттуда довольно успешно, и Венди не смогла более выносить его и ушла от него. В конце концов она получила развод и потом вышла замуж за более подходящего мужчину. Первый муж ее впоследствии стал алкоголиком... Нередко бывает так, что, если только один партнер или супруг проходит терапию, отношения расстраиваются и партнеры расстаются. Однако мне, как правило, удается сохранить семью, если я оказываю помощь обоим партнерам. В тех слу­чаях, когда у супругов есть дети, я думаю, следует употребить максимум усилий, чтобы улучшить состояние каждого партне­ра и гармонизировать отношения между ними.

Когда малыш плачет в своей кроватке или колыбельке или находясь в каком-нибудь другом месте, он сигнализирует нам о том, что ему чего-то недостает. Он страдает и просит о помо­щи. Возможно, он просто сообщает нам о том, что он одинок, но каким бы ни было это желание, если оно не удовлетворено, малыш чувствует себя забытым. Возможно также, что он пла­чет просто потому, что хочет спать. Это также обычная защита взрослого человека, который в момент стресса нередко засыпа­ет или испытывает сильное желание заснуть. Часто, однако, такая защита оказывается не слишком эффективной (и для младенца, и для взрослого), и малыш испытывает некоторые другие средства, чтобы привлечь к себе внимание. Один из лучших способов — это заболеть. У ребенка может заболеть животик, его может тошнить, он может намочить или запач­кать свои пеленки. Это также привлекает внимание и становится "приобретенным" поведением. Итак, чтобы привлечь внимание, следует заболеть. Стоит появиться на вашем теле какой-нибудь сыпи, и ваша мать непременно обратит на вас внимание. Дети постарше дергают себя за волосы, их матери бывают встревожены и опять-таки обращают на «их внимание. Одна дама пришла ко мне с жалобой на страх перед раковым заболеванием (случай канцерофобии). Назовем ее Пэт. У нее была подруга, с которой они были неразлучны до тех пор, пока у матери подруги не обнаружили раковое заболевание. После этого они перестали встречаться, и даже, когда мать подруги умерла, их встречи не возобновились. Что касается Пэт, она испытывала постоянный дефицит любви, будучи ребенком, поэтому, выйдя замуж, она надеялась получить ту любовь, которой ей не довелось испытать, когда она была ребенком. Мать ее мужа была не слишком внимательна к ней и никогда не бывала в их доме. Ее мужу не всегда удавалось проявить свои чувства в достаточной степени, чтобы оправдать ее надеж­ды и компенсировать тот недостаток в любви, который чувст­вовала его жена в детстве. Поэтому сознание Пэт искало тот или иной путь привлечь внимание к ее проблемам. Возможно, здесь мог подойти тот способ, который она открыла, когда была совсем юной, и о котором она совершенно забыла. Итак, Пэт сама "диагностировала" у себя рак и стала рассказывать об этом всем вокруг, и все воздавали ей должное, за исключением врача, который вместе с другими специалистами никак не на­ходил у нее никаких признаков болезни. Они утверждали, что не находят ничего тревожного в ее состоянии, поэтому она производила на свет все новые и новые симптомы. Пэт получи­ла подробный перечень таких симптомов ее "особенной" рако­вой болезни от своей знакомой, муж которой был специали­стом-онкологом. Тем не менее врачи, наблюдавшие Пэт, упор­но не находили никаких признаков рака и сообщили ей об этом. Пэт почувствовала себя немного лучше, но когда осознала, что проделала все это с единственной целью обратить на себя вни­мание, она испытала острое чувство вины. На одной из тера­певтических сессий она признала, что совершила дурной по­ступок, затеяв все это. Постепенно выяснилось, что, поскольку она воображала, что рак уже был у нее год назад, она полагала, что он у нее действительно был. Представляя дело таким образом, она, однако, хотела неосознанно избавиться от мучившего ее чувства вины. Специалисты-онкологи и психиатры объяс­нили ей, что и тогда у нее не было никаких реальных признаков болезни, она же считала, что от нее скрывают правду, посколь­ку, по их мнению, она не способна принять ее. Теперь она должна была поверить, что все так и было, но она испытывала двойное чувство вины, поскольку проделала весь этот трюк дважды. "Как бы там ни было, стоило увидеть лица моей свек­рови и невестки, когда им сообщили, что у меня — рак." Эту последнюю фразу она произнесла, находясь в трансе. И эта фраза опять привела ее к осознанию того, что она в действи­тельности опять симулировала свою болезнь. Мы продолжили работу с ее чувством вины и выяснили, как ее сознание искало способ дать ей ту любовь, которой она не испытала в детстве, как оно в самом деле пыталось помочь ей, используя тот един­ственный путь, который был известен ее сознанию в то время. Я помог сознанию Пэт увидеть, что это был довольно неэффек­тивный путь и он никогда не дал бы ей того,чего она так жела­ла. Ее сознание согласилось с этим, и мы предложили ей луч­ший выбор. Дальнейшее лечение зависит от того, в какой сте­пени ей удастся справиться со своим чувством вины, одновре­менно признав его. В настоящее время ей это еще не вполне удается, так как она все еще не научилась ладить со своим чувством вины, но я думаю, мы продолжим работу с этой проблемой.

Неудовлетворенные потребности маленьких детей прояв­ляются впоследствии либо в неспособности выразить свои чув­ства и состояния, либо в высокой потребности в сочувствии со стороны других, как в приведенном случае. Пациент не обла­дает свободой выбора, пока он не стал зрелой личностью.

Детям следует разрешать и, более того, поощрять их при­родную склонность проявлять и выражать чувства, как пози­тивные, так и негативные. В противном случае их эмоциональ­ная жизнь в дальнейшем притупляется или перерастает в клас­сическую истерию (по Фрейду) t когда вся эмоциональность направлена исключительно на то, чтобы сфокусировать на ней внимание других. У меня была пациентка, пребывающая в состоянии глубокой депрессии, которая была неспособна к про­явлению каких бы то ни было чувств и ни к кому не относилась с доверием. Ее мать рассказала мне, что, когда ее дочь была маленькой, у нее случались вспышки неконтролируемой яро­сти. Она отвела девочку к детскому психиатру, который посо­ветовал матери запирать девочку в спальне и держать там до тех пор, пока ее агрессия не пройдет. Довольно скоро эти вспышки прекратились. К несчастью, однако, девочка вообще утратила способность выражать свои эмоции на последующие двадцать девять лет, пока нам не удалось изменить всю систе­му ее защиты.

Если ребенок вынужден регулярно заботиться о своей за­щите из-за того, что он испытывает постоянный дефицит люб­ви и тепла в период, когда его личность начинает формировать­ся, он привыкает защищаться также и от своих собственных потребностей и от себя самого. У меня был пациент Билл, который страдал алкоголизмом и у которого было двое детей. Его жена была нежной и заботливой женщиной, любящей му­жа и ожидающей от него в ответ таких же нежных чувств. Он хотел быть хорошим семьянином, желал покоя и благополучия в кругу своей семьи. Однако он чувствовал некоторый диском­форт в связи с той ответственностью, которая теперь лежала на нем. Проблема была в том, что Билл хотел взять на себя эту ответственность и одновременно не мог принять ее. Ему при­шлось заботиться о себе самому в первые двадцать лет своей жизни, и теперь ответственность была несколько чрезмерна. Когда он шел домой, то напряжение его было так велико, что он напивался до бесчувствия, чтобы снять его. Он был очень агрессивен по отношению к жене и постоянно говорил, что собирается оставить ее. Он был агрессивен также и по отноше­нию к своему сыну, в котором неосознанно видел себя самого и свое несчастливое детство. Со стороны все выглядело так, буд­то он обдуманно и по плану пытался разрушить то единствен­ное, чего он вовсе не хотел разрушать.

Казалось, что принять подлинную любовь, которая ему предлагалась, было для него слишком болезненно из-за того, что он был лишен этого чувства в своем собственном детстве. (Признание подлинной потребности в любви "здесь и теперь" было невозможным из-за подавленности, которую вызывала в нем любовь жены и сына, и у него как будто не было другого выбора, кроме как отвергнуть их любовь). Что-то мешало ему признать его реальную сиюминутную потребность в любви; любовь жены и сына каким-то образом вызывала в нем чувство подавленности и угнетенности, и, казалось, у него не было другого выбора, кроме как отвергнуть их чувства и отказаться от них. Это вызывало в нем сильное чувство вины, и чтобы как-то пережить все это, он запил еще сильнее. Они с женой обратились в центр по лечению алкоголизма, где ему дали совет покинуть дом и семью и жить одному. Теперь Билл стал пить, чтобы "утопить в вине" свое одиночество, и я посовето­вал ему вернуться домой, и в настоящее время я пытаюсь помочь ему справиться с этой ситуацией, избежать чувства дискомфорта, перестраивая всю его поведенческую систему таким образом, чтобы он стал ближе к своим собственным чувствам. Я пытаюсь сфокусировать его внимание на его соб­ственных подлинных потребностях и прошу его бессознатель­ное измениться и попытаться помочь ему признать реальными те желания, которые всегда были с ним. Поскольку теперь он стал старше и его ранимость несколько уменьшилась, то пози­тивные изменения вполне реальны. Собственно, это его созна­ние, которое пыталось помочь ему, стало основной проблемой, поэтому необходимо, чтобы оно изменилось.

На ранних стадиях нашего физического развития кожа и поверхностные ткани оказываются той областью, где измене­ния идут наиболее интенсивно, поэтому любой опыт, приобре­тенный в этот период, по-видимому, оказывает психосомати­ческое воздействие на кожу и ткани, лежащие близко к повер­хности тела. В дальнейшем этот приобретенный опыт (назовем его приобретенным опытом второго рода) привлекается в каче­стве некоторой защиты от стрессов или в качестве способа привлечь к себе внимание, и тогда кожа и близлежащие ткани вновь испытывают психосоматическое воздействие. У подрост­ков появляются прыщи, какие-то участки кожи воспаляются, случается экзема. Взрослые приобретают псориаз или у них начинают выпадать волосы. Одна из моих пациенток, у кото­рой началось облысение, признала, что происходящее с ней представляет собой работу защитного механизма. Стоило ей принять этот факт, как она начала чувствовать себя лучше и, так сказать, вернула своим волосам их прежний вид. Другая пациентка, у которой была привычка вырывать у себя волосы целыми пучками, бросила это занятие, когда осознала, что это было проявлением ее регрессивного поведения. Переструкту­рирование защитного поведения в направлении более зрелого типа активности — вот, собственно, все, что требовалось в обоих случаях, кроме того, я использовал технику "экранного расщепления личности", предложенную Шпигелем (см. упр. 13).

Другая моя пациентка Джоан страдала псориазом. После того как мы поработали техникой, использующей идеомоторный контроль (см. упр. 14) и обнаружили, что подсознание пытается помочь ей таким образом привлечь внимание других, она сказала мне однажды во время прогулки: "Знаете, я дейст­вительно говорю с каждым о своей коже. Думаю, я и в самом деле привлекаю внимание к себе таким образом." Мы измени­ли ее ориентацию на постоянный поиск внимания к себе и таким образом, предоставили ей возможность осуществлять свой собственный выбор, не прибегая к псориазу. Состояние Джоан до лечения было таково, что ей приходилось обращать­ся в клинику минимум раз в год, где ее лечили всевозможными мазями и кремами. После нашей терапии вот уже два года, как она не обращалась к врачам.

Нередко следствием появления нового ребенка в семье яв­ляется то, что предыдущий ребенок, привлекая внимание к себе, которое кажется ему теперь "украденным" его конкурен­том, делает это посредством ночного недержания мочи или астматических проявлений. Такая негативная защита, будучи перенесенной во взрослую жизнь, может оказаться весьма об­ременительной ношей для личности.

Ко мне на прием пришла женщина с симптомами астмы. Ее муж обожал затяжные прогулки, участие в которых не достав­ляли ей большого удовольствия. У нее случались приступы астмы по ночам, которые давали ей возможность уклоняться от этих прогулок. Подвергнув рефреймингу ее "систему оправ­даний", нам удалось избавить нашу пациентку от астматиче­ских приступов. Я также научил ее пользоваться техникой экранного расщепления Шпигеля.

Что касается взрослых, они нередко продуцируют у себя головную боль (назовем ее защитой второго рода), чтобы спра­виться со стрессом: подавление нарастающей внезапно тревоги влечет за собой напряженные состояния в голове, шее, плечах и все это вместе порождает головную боль. Быть любимым означает иметь ключ к свободному удовлетворению своих по­требностей. Этот опыт мы выносим из нашей внутриутробной жизни. Однако не все родители способны дать нам ощущение любви именно тогда, когда нам это особенно нужно, и, таким образом, они не дают нам того надежного основания, на кото­ром мы можем строить нашу дальнейшую жизнь, взрослеть и достигать зрелости. Если мы не получаем этой любви и наши эмоции оказываются неразвитыми, неудовлетворенные по­требности часто сами распоряжаются нами, уводя нас в сторо­ну, например, от избранной нами карьеры. Неосознанно такие люди иногда находят выход для своих подавленных эмоций в той или иной артистической практике. Многие кончают тем, что становятся актерами и выносят свои эмоции на сцену, другие делают это на холсте, находя в живописи возможность выразить себя, не испытывая при этом чувства вины. Их лич­ная жизнь нередко носит печать своего рода катастрофы, и их дети претерпевают ту же судьбу, следуя за своими родителями в выборе профессии, движимые все теми же неосознанными мотивами.

УПРАЖНЕНИЕ 13. Экранное расщепление

Прежде всего, используя аутогипноз, приведите себя в со­стояние повышенной концентрации внимания (ИСС). Когда к вам придет приятное ощущение, что ваше сознание течет плавным потоком, нарисуйте в своем воображении киноили телевизионный экран на стене прямо перед вами и разделите его пополам. Если у вас возник четкий визуальный образ — отлично, если нет, пусть это будет ваша мысль, некоторое концептуальное представление. Вам не обязательно "ви­деть" этот экран, чтобы работать в этой технике. Сохра­няя образ экрана, попробуйте на другой стене комнаты уви­деть ваше нежелательное поведение (то, от которого вы хотите избавиться) и поместите его на одной половине вашего экрана. А теперь создайте образ "желательного" по­ведения на другой его половине. Выберите поведение, которое является для вас предпочтительным и сообщите об этом вашему сознанию. Сделав выбор, перенесите это желатель­ное поведение с экрана внутрь себя, оставив то, которое нежелательно, на другой стене комнаты. Присоедините же­лательное поведение к вашему сознанию с помощью мысли о том, как хорошо овладеть именно таким состоянием (см. также материал в гл. 2, касающийся оперантного обуслов­ливания), при этом постарайтесь зафиксировать ваши чув­ства в этот момент. (Это будет хорошей школой для вас — вновь учиться испытывать подлинные чувства). Соедините ваше сознание с телом, раскройте глаза и впустите в себя новое состояние.

Что касается тех моих пациентов, о которых я упоминал в этой главе, то в результате применения этой техники, женщи­на, которая страдала выпадением волос, увидела себя на одной стороне экрана, где она наблюдала собственное облысение, и на другой, где ее волосы росли вполне успешно. Другая паци­ентка увидела, как она вырывала у себя целые пригоршни волос на одной стороне экрана, а на другой оставляла волосам возможность расти свободно. В каждом из этих случаев про­изошло полное восстановление волос. Что касается пациентки, страдавшей астмой, она также наблюдала на одной стороне экрана свое затрудненное дыхание и в то же время легко и без усилий дышала на другой его половине. Ее состояние значи­тельно улучшилось. Во время такого улучшения можно наблю­дать, как "изображения" на двух половинах экрана постепен­но становятся одинаковыми, и в конце концов вы больше не нуждаетесь в присутствии второго образа.

Эта техника позволяет изменить любое отклоняющееся по­ведение. Следует иметь в виду при этом, что упражнения слишком важны, чтобы ограничиться выполнением их в удоб­ном кресле с закрытыми глазами. Когда вы были маленькими, когда вам, к примеру, было пять лет и вы ходили в школу, одним из ваших постоянных заданий было решать примерчи­ки. И вы решали их, сидя на маленьком стуле перед маленькой партой, решали вместе с учителем на доске, с помощью задач­ника и учебника. Учитель что-то там рисовал на доске, вы переносили все это в вашу тетрадку и потом делали что-нибудь в том же роде из учебника. Около половины четвертого или в четыре звенел звонок, вы оставляли свои книжки на парте, учитель стирал цифры с доски и вы бежали играть. И во время перерыва, не осознавая этого, вы продолжали решать приме­ры. Каждый раз, глядя на часы, чтобы узнать время, вы решали вашу задачку. Каждый раз, когда вы играли во что-нибудь, считая очки, вы снова возвращались к вашим примерам. Когда надо было узнать число или разобраться с расписанием, вы решали задачки. Когда надо было что-нибудь испечь, вы тоже вычисляли. И когда надо было купить или продать что-нибудь, вы тоже что-то решали и подсчитывали. Научиться считать было слишком важным делом, чтобы ограничить это занятие временем, проводимом в классе и делать это лишь с учителем во время урока. Точно так же упражнения, приведенные в этой книге, слишком важны, чтобы ограничиться тем временем, когда вы сидите в удобном кресле, ваши глаза закрыты и состо­яние сознания изменено. Вы должны помнить о них и выпол­нять их постоянно, не дожидаясь удобного случая, и независи­мо от того, чем вы заняты в данный момент. Только такое постоянство приведет вас к успеху.

УПРАЖНЕНИЕ 14. Идеомоторная реакция

Когда вы разговариваете с кем-нибудь, находящимся в обычном (неизмененном) состоянии сознания, и задаете вопрос, на который следует ответ "да", понаблюдайте за движением головы вашего собеседника. Задайте ему еще один вопрос, который предполагает утвердительный ответ и проследите еще раз за движением головы. Большинство лю­дей, отвечая утвердительно на тот или иной вопрос, не только говорят "да", но вдобавок утвердительно кивают головой. Если вы спросите у них, какое действие они произ­вели, они вряд ли ответят что-нибудь определенное, обнару­живая тем самым тот факт, что кивок головой был неосоз­нанным действием.

Обычно, когда люди разговаривают друг с другом, как бы две части их сознания участвуют в разговоре и каждая часть, слушая собеседника, обращает внимание на те или иные моменты и дает свои собственные ответы. К примеру, на некий вопрос сознание дает вербальный ответ "да", в то время как бессознательное дает свой ответ в форме либо утвердительного кивка, либо, наоборот, покачивания головой в знак несогласия. Такого рода бессознательные движе­ния носят названия идеомоторной реакции. Это действие часто непроизвольно, так что оно может служить для нас некоторым сигналом, исходящим от бессознательного. Если что-то давно случившееся с нами продолжает волновать нас, стало быть, память об этом сохраняется в какой-то части нашего существа — будь иначе, это не беспокоило бы нас в настоящий момент. Память об этом событии нередко стирается на сознательном уровне, сохраняясь в нашем под­сознании. Мы можем попросить наше бессознательное (предварительно введя себя в ИСС) ответить на наши воп­росы поднятием пальца руки, скажем, указательного пальца левой руки или, что еще лучше, позволить бессознательному самостоятельно выбрать палец, которым оно хочет вос­пользоваться для ответов. Оно может использовать один палец для утвердительных ответов, а другой — для отрица­тельных. Можно также использовать какой-то из пальцев для ответа типа "я не знаю" или "я не хочу отвечать", хотя, возможно, слишком большой выбор может усложнить "процедуру ответа". Поскольку наши пальцы не приучены ко лжи, вероятно, получим честный ответ, используя этот прием. Итак, мы можем спросить у нашего бессознательно­го, согласно ли оно отвечать нам таким образом и если да, то не будет ли оно так любезно и не поднимет ли палец, который говорит "да". В ответ один из пальцев должен подняться. Избрав точно так же палец для отрицательных ответов, мы получаем возможность задать тот или иной вопрос и таким способом получаем возможность расширить диапазон наших знаний о самих себе. Такой диалог с нашим бессознательным повышает уровень наших знаний о себе и соответственно увеличивает нашу свободу выбора. Процеду­ра эта не так проста, но если однажды выполнить это уп­ражнение с помощью терапевта, в дальнейшем для многих пациентов оно не представит никаких затруднений. Опреде­ленное искусство требуется, впрочем, для того, чтобы знать, что спросить и что затем делать с полученным от­ветом.