2) Общее понимание меновой стоимости - Маркс против Маркса - И. Г. Львов - Философы и их философия

Само понятие меновой стоимости, как уже было сказано (и как следует из собственно ее названия), вводится нашим автором как особая характеристика товара именно с точки зрения возможности совершения с его участием конкретных меновых операций. Естественно, что это свойство товар приобретает только тогда, когда непосредственно попадает в сферу обмена. Если же таковая по тем или иным причинам отсутствует, то бессмысленно говорить и о самом рассматриваемом свойстве. Понятно поэтому, почему его анализ К. Маркс начинает со следующего заявления: «Потребительные стоимости образуют вещественное содержание богатства, какова бы ни была его общественная форма. При той форме общества, которая подлежит нашему рассмотрению, они являются в то же время вещественными носителями меновой стоимости»4.

Упомянутую специфическую форму общества (а речь не случайно идет у Маркса в данном контексте только об обществе, ибо вне его меновые операции в принципе невозможны), где на базе развившегося обмена возникает почва и для введения категории меновой стоимости, наш автор называет собственно товарным производством, определяя при этом сам товар как именно благо, специально предназначенное для обмена. «Вещь может быть полезной,- пишет он,- и быть продуктом человеческого труда, но не быть товаром. Тот, кто продуктом своего труда удовлетворяет свою собственную потребность, создает потребительную стоимость, но не товар. Чтобы произвести товар, он должен произвести не просто потребительную стоимость, но потребительную стоимость для других, общественную потребительную стоимость... Для того, чтобы стать товаром, продукт должен быть передан в руки того, кому он служит в качестве потребительной стоимости, посредством обмена»5.

Но тогда получается, что товар уже по определению всегда должен обладать такой характеристикой, как меновая стоимость. А это противоречит нашему исходному утверждению о том, что данное свойство он приобретает лишь в определенных конкретных случаях. Кто же не прав? Формально не правы, конечно, мы, но вопрос на самом деле сводится всего лишь к выбору удобной терминологии. Как уже было сказано, Маркс с самого начала делает меновую стоимость главным объектом своего анализа и потому все прочие экономические показатели тоже сразу рассматривает применительно именно к товару. Даже сама первая глава «Капитала» носит у него красноречивое название «Товар», а ее первый параграф, озаглавленный как «Два фактора товара: потребительная стоимость и стоимость (субстанция стоимости, величина стоимости)»6, открывается следующими о многом говорящими словами: «Богатство обществ, в которых господствует капиталистический способ производства, выступает как «огромное скопление товаров», а отдельный товар - как элементарная форма этого богатства. Наше исследование начинается поэтому анализом товара»7.

Мы же теперь, напротив, хотели бы как раз избежать на данном начальном этапе своего анализа необоснованного углубления неподвластного нам пока вопроса о меновой стоимости и обращаемся к нему вслед за автором «Капитала» только потому, что именно на указанном примере можем продемонстрировать его собственный подход к проблеме измерения интересующих нас прежде всего главных экономических величин. А их мы считаем, подчеркнем специально, изначально присущими не только собственно товару в приведенном выше авторском варианте трактовки этого понятия, но и любому экономическому объекту вообще, в том числе и продукту индивидуального производителя, удовлетворяющего им «свою собственную потребность». (Деятельность которого мы и хотели бы в первую очередь сделать действительным предметом ближайшего исследования, т. к. иначе пришлось бы сразу уточнять, для кого именно оценивается потребительная стоимость и т. д. того или иного товара, что существенно усложнит изложение.) К тому же К. Маркс сам подтверждает правомочность такого подхода следующими собственными словами уже из второго параграфа «Капитала», во многом уточняющими сказанное в первом:

«Для сюртука, впрочем, безразлично, кто его носит, сам ли портной или заказчик портного. В обоих случаях он функционирует как потребительная стоимость. Столь же мало меняет отношение между сюртуком и производящим его трудом тот факт, что портняжный труд становится особой профессией, самостоятельным звеном общественного разделения труда. Там, где это вынуждалось потребностью в одежде, человек портняжил целые тысячелетия, прежде чем из человека сделался портной. Но сюртук, холст, и вообще всякий элемент вещественного богатства, который мы не находим в природе в готовом виде, всегда должен создаваться при посредстве специальной, целесообразной производительной деятельности, приспособляющей различные вещества природы к определенным человеческим потребностям. Следовательно, труд как создатель потребительных стоимостей, как полезный труд, есть независимое от всяких общественных форм условие существования людей, вечная естественная необходимость: без него не был бы возможен обмен веществ между человеком и природой, т. е. не была бы возможна сама человеческая жизнь»8.

Но так как в целом, повторим, и потребительная, и производственная стоимости введены в «Капитале» все же как особые характеристики именно товара и только так фигурируют в нем в основном в ходе всего последующего изложения, то мы просто вынуждены теперь в интересах дела перенести сам данный важнейший термин и в свое исследование, используя его везде, однако, уже в принципиально ином качестве (если другое не оговорено специально). Конкретно - в виде особого наименования любого экономического объекта в целом, представляющего какой-либо интерес с точки зрения самой экономической науки.

Подобный способ разрешения затруднений, вызванных преждевременным обращением К. Маркса к вопросам коллективной экономической деятельности (и в частности - к проблемам собственности и распределения, которые, напомним, не входят в целом в сферу вопросов, планируемых к рассмотрению в первой части настоящей книги), мы будем широко применять и в дальнейшем, используя метод частичного изменения смысловой нагрузки отдельных марксовых терминов (без ущерба для понимания общей логики его собственного подхода к непосредственно освещаемой в данный момент теме) в качестве важнейшего средства упоминавшейся выше нивелировки негативных последствий отмеченной методологической ошибки нашего автора. Заметим также, что еще один серьезный разговор о терминах (пусть и в несколько ином русле) нам предстоит в пятом разделе настоящего приложения. Но не будем опережать события и кратко рассмотрим предварительно собственно само ощущение Марксом сути категории меновой стоимости.

«Меновая стоимость прежде всего представляется в виде количественного соотношения,- пишет он,- в виде пропорции, в которой потребительные стоимости одного рода обмениваются на потребительные стоимости другого рода,- соотношения, постоянно изменяющегося в зависимости от времени и места. Меновая стоимость кажется поэтому чем то случайным и чисто относительным, а внутренняя, присущая самому товару меновая стоимость... представляется каким-то... противоречием в определении...»9. Справедливо полагая, однако, что сами по себе упомянутые пропорции являются лишь отражением каких-то более глубоких экономических закономерностей, свидетельством о существовании которых они, в конечном счете, и выступают, наш автор на основании ряда общих рассуждений (восходящих, в конечном счете, опять-таки к Аристотелю) прямо постулирует далее, «что меновая стоимость вообще может быть лишь способом выражения, лишь «формой проявления» какого-то отличного от нее содержания.

Возьмем далее,- комментирует он эту важнейшую мысль,- два товара... Каково бы ни было их меновое отношение, его всегда можно выразить уравнением... Что говорит нам это уравнение? Что в двух различных вещах ...существует нечто общее равной величины. Следовательно, обе эти вещи равны чему-то третьему, которое само по себе не есть ни первая, ни вторая из них. Таким образом, каждая из них, поскольку она есть меновая стоимость, должна быть сводима к этому третьему»10. А отсюда уже непосредственно следует и сам важнейший теоретический вывод, согласно которому для адекватного осмысления всей проблемы «меновые стоимости товаров необходимо свести к чему-то общему для них, большие или меньшие количества чего они представляют»11.

Но к чему именно? Ясно, что при ответе на этот главный в сложившейся ситуации вопрос речь может и должна идти в общем случае только о какой-либо комбинации из двух введенных ранее исходных экономических характеристик товара - его потребительной и производственной стоимостей. (Точнее - комбинации указанных характеристик двух товаров, о взаимном обмене которых и идет речь, ибо сам по себе, безотносительно к своим контрагентам по обмену, товар меновой стоимостью, напомним, обладать не может; кроме того, в данном случае требуется различать, как уже говорилось, для кого именно оцениваются названные характеристики, т. к. в обмене всегда участвуют, опять же, не менее двух экономически независимых человек!) И вот как раз здесь-то на первый план и выходит интересующая нас сейчас, прежде всего, исходная проблема измерения названных параметров, ибо без ее разрешения дальнейший разговор о внутренней природе меновой стоимости попросту теряет всякий смысл.

Наш автор прекрасно понимает указанное обстоятельство, показывая несколько ниже в «Капитале» возможные последствия неспособности найти способ названного измерения на примере того же Аристотеля, не сумевшего пойти здесь дальше приведенных пока общих формулировок. «Гений Аристотеля обнаруживается именно в том,- пишет Маркс,- что в отношении стоимости товаров он открывает отношение равенства»12. Но при этом специально подчеркивает наличие особых причин, которые все же «помешали ему раскрыть, в чем же состоит «в действительности» это отношение равенства»13. Отдавая здесь в очередной раз дань уважения названному «великому исследователю, впервые анализировавшему форму стоимости наряду со столь многими формами мышления, общественными формами и естественными формами»14, К. Маркс дает возможность читателю непосредственно ознакомиться с соответствующими высказываниями последнего по рассматриваемым сейчас вопросам, перемежая их, однако, собственными недвусмысленными комментариями.

Вот как выглядит этот интереснейший отрывок уже третьего параграфа первой главы первого тома «Капитала», посвященный тем особенностям учения Аристотеля, которые характеризуют в данном случае как раз его явную ограниченность вследствие неспособности до конца осознать тот непреложный факт, что все товары принципиально могут и должны «относиться друг к другу как СОИЗМЕРИМЫЕ величины:  «Обмен,- говорит он,- не может иметь места без равенства, а равенство без СОИЗМЕРИМОСТИ»... Но здесь он останавливается в затруднении и прекращает дальнейший анализ формы стоимости. «Однако в действительности невозможно..., чтобы... разнородные вещи были соизмеримы», т. е. качественно равны. Такое приравнивание может быть лишь чем-то чуждым истинной природе вещей, следовательно лишь «искусственным приемом для удовлетворения практической потребности». Итак, Аристотель сам показывает нам, что именно сделало невозможным его дальнейший анализ»15.

С критикой Аристотеля, кажется, все предельно ясно. Однако давайте теперь непосредственно разберемся, какова, собственно говоря, точка зрения самого нашего автора по проблеме «КОЛИЧЕСТВЕННОЙ» измеримости как упомянутой меновой стоимости, так и, главное, двух исходных базовых экономических характеристик, единственно только и способных служить в определенном сочетании ее исходной внутренней основой? Например, той самой потребительной стоимости, с анализа которой и начинается, как мы видели, непосредственно сам «Капитал»?