|
|
Холина Н.А. «Алиса в Зазеркалье». На качелях символизацииАннотация Статья посвящена исследованию развития ранних форм символизации. Фокусом исследования является ключевое для теории мышления понятие - "распознавание значения происходящего". Автор, именно с этой точки зрения, анализирует важную статью Р.Мани-Керл "Когнитивное мышление", развивающую идеи Биона, а также рассматривает схему развития мышления, представленную в ключевой статье Э.Бейтс "Интенции, конвенции и символы", базирующейся на взглядах школы Пиаже. Истоки развития мышления осмысляются в сравнении идей У. Биона о первичном эмоциональном обмене матери и младенца и идей А. Потебни о внутренней и внешней форме слова. Автор рассматривает понятие "преконцепция", введенное Бионом, как филогенетически заданную архаическую мыслительную форму, организующую мыслительные процессы сравнения и классификации. Обсуждая идеи Р.Мани-Керл об участии тела в процессах символизации, автор отмечает, что Р.Мани-Керл расширил понятие Х.Сигал о"символическом равенстве", показав, что даже движения органов тела и их деятельность могут рассматриваться как символическое выражение некоторых других представлений ребенка. Живой иллюстрацией рассматриваемых теоретических идей служит анализ книги Л.Кэрролла "Сквозь зеркало и что там увидела Алиса или Алиса в Зазеркалье", приведенный во второй части статьи. Ключевые слова: теория мышления, ранние формы символизации, Р.Мани-Керл, Э.Бейтс, распознавание значения происходящего, А.Потебня, внешняя и внутренняя форма слова, Л.Кэрролл
В качестве вступления, разрешите мне предложить Вам три эпиграфа. Диалог между Алисой и Черной Королевой. «И они помчались так быстро, что, казалось, скользили по воздуху, вовсе не касаясь земли ногами, пока, наконец, когда Алиса совсем уже выбилась из сил, они внезапно не остановились, и Алиса увидела, что сидит на земле и никак не может отдышаться. Королева прислонила ее к дереву и сказала ласково: – А теперь можешь немного отдохнуть! Алиса в изумлении огляделась. – «Что это? – Мы так и остались под этим деревом! Неужели мы не стронулись с места ни на шаг? – Ну конечно, нет – ответила королева, – А ты чего хотела? – У нас, – сказала Алиса, с трудом переводя дух, – когда долго бежишь со всех ног, непременно попадешь в другое место. – Какая медлительная страна! – сказала королева. – Ну, а здесь, знаешь ли приходится бежать со всех ног, чтобы только остаться на том же месте! Если же хочешь попасть в другое место, тогда нужно бежать по меньшей мере вдвое быстрее!» (Кэрролл, 1990) Диалог между Алисой и Шалтаем-Болтаем. – Скажи-ка мне лучше, как тебя зовут и зачем ты сюда явилась. – Меня зовут Алиса, а… – Какое глупое имя, – нетерпеливо прервал ее Шалтай – Болтай. – Что оно значит? – Разве имя должно что-то значить? – проговорила Алиса с сомнением. – Конечно, должно, – ответил Шалтай-Болтай и фыркнул. – Возьмем, к примеру, мое имя – оно выражает мою суть! Замечательную и чудесную суть! А с таким именем как у тебя, ты можешь оказаться чем угодно… Ну просто чем угодно! (Кэрролл, 1990) Дело в том, что «могущественнейшим персонажем» сказки Кэрролла является «не какое-либо лицо, а английский язык». Н.М. Демурова
Начну с того, что предметом моих размышлений были трудности работы с пациентами, про которых принято говорить: у них наблюдается слабость символизации. Для начала я предлагаю немного подумать о сухой психоаналитической теории, а затем приглашаю вас, погрузиться в свежий животворящий поэтический сон Алисы и Льюиса Кэрролла. Книги об Алисе настолько широко известны, как, впрочем, и многочисленные комментарии к ним, что нет необходимости лишний раз доказывать, что они могут быть блестящей иллюстрацией развития мышления. Я хочу начать со взглядов Роджера Мани-Керл на процесс символизации, изложенных автором в статье Когнитивное мышление (Мани-Керл, 2008) Эта статья привлекательна тем, что дает нам возможность еще раз подумать об идее Биона о «врожденной преконцепции, сопрягающейся с реализацией, чтобы сформировать концепцию», в сочетании со вглядом Шлика (Schlick, 1925) «о том, что обретение знания» или осознания «состоит не в том, чтобы получать сенсорно-эмоциональный опыт, а в распознавании того, чем этот опыт является». Мне также кажется правомерной мысль, что отношения аналитика и пациента основываются на процессе распознавания того, чем же они обмениваются на сеансах. Остановимся на понятии распознавание и посмотрим, как происходит этот процесс. Мани-Керл, опираясь на теорию Биона, говорит, что – существуют врожденные преконцепции, например класс или преконцепция груди или соска, функционирующая у новорожденного. Следуя его мысли, ребенок, получая первый сенсорно-эмоциональный опыт кормления конкретной грудью (матерью), распознает этот опыт. Сложность вопроса о том, как понимать идею преконцепции, хорошо отражена в статье Мани-Керл, я не буду на этом останавливаться. Отмечу только, что без преконцепции, как бы мы ее ни понимали, не было бы первоначального измерения для сравнения и классификации нового опыта. Автор предполагает, что у младенца существуют также эмоции любви и ненависти, что дает возможность, уже на основании такого резко противоположного эмоционального звучания восприятия груди или бутылочки, выделить два класса – а именно то, что не фрустрирует и то, что не удовлетворяет. У Фрейда это принцип удовольствия- неудовольствия. Если мы посмотрим на шахматное королевство, по которому путешествует Алиса, кажется что Алиса в лице Белой Королевы и Черной Королевы, встречается именно с такими персонажами, которые олицетворяют эти два класса: первая в общем-то не фрустрирует, вторая, как правило, – не удовлетворяет. Вот только один диалог Алисы и Черной королевы, показывающий парадоксальную природу ответов Королевы, и таких диалогов множество. После быстрого бега с Черной Королевой, о котором мы только что читали, Алиса говорит: «– Ах, никуда я не хочу попасть! – сказала Алиса. – Мне и здесь хорошо. Очень хорошо! Только ужасно жарко и пить хочется! – Этому горю помочь нетрудно, – ответила королева и вынула из кармана небольшую коробку. – Хочешь сухарик? Алиса подумала, что отказаться будет невежливо, хотя сухарь ей был совсем ни к чему. Она взяла сухарь и начала его жевать; сухарь был страшно сухой, и она чуть не подавилась. Пока ты утоляешь жажду, – сказала королева, – я размечу площадку.» (Кэрролл, 1990) Но вернемся к младенцу Биона – Мани-Керл. Бион в работе «Научение через опыт переживания»(2008) развивает представление о том, как конкретный процесс насыщения младенца у груди матери может быть началом его мышления. Интересно отметить, что Фрейд размышляя о возникновении интеллектуальной функции пишет: «Свойство, относительно которого должно быть принято решение, изначально могло быть хорошим или плохим, полезным или вредным. Выражаясь на языке самых древних, оральных импульсов влечений: «Я хочу это съесть или хочу это выплюнуть», а в более широком значении: « Это я хочу ввести в себя, а это из себя исключить» (Фрейд, 2006, с.202) Здесь же он пишет о том, что восприятие как будто «дегустирует» внешние раздражители.(там же, с. 404) Бион в той же работе (Бион, 2008, с.78-79) пишет, что грудь может абстрагироваться младенцем как сладкий, горький, кислый объект. Для младенца «дегустационная эмоция» в сочетании с движением – это имя – символ для связанных в некое единство групп разнообразных ощущений у материнской груди. Мы можем сказать, что по узнаваемому переживанию эмоции малыш распознает некоторое определенное переплетение, сгусток, амальгаму своих ощущений и двигательной активности. Отметим, что у Кэрролла мы встречаем младенца – крошку Лили, которая появляется в начале путешествия Алисы по зазеркалью. Лили еще мала для шахматной игры и ее место занимает Алиса. Белая Королева называет свою дочку – Лили, кисочка, котенок ты мой ненаглядный. Для малютки Лили, котенка Лили, слово еще не является символом, обозначающим ситуации и предметы. Алиса, попав в зазеркалье, приглядывается к ожившим шахматным фигурам и видит такую привычную семейную сценку. Малышка Лили упала и запищала, она лежала на спине и изо всех сил брыкалась, силясь подняться на ноги. Белая Королева со словами – это моя малютка бросилась к ней, оттолкнув короля с такой силой, что он упал прямо в золу. Королевские бредни. – Пробормотал рассерженный Король, потирая ушибленный бок. Крошка Лили вопила во весь голос. А дальше происходит неожиданное событие, и нас пронизывает тот шквальный ветер, который захватил семейство и закрутил в торнадо. Алиса, берет Королеву, поднимает ее и ставит на стол, рядом с громко плачущей Лили. Королева судорожно вздохнула и села: у нее захватило дух от такого головокружительного взлета, с минуту она лишь молча сжимала свою дочку в объятиях. Немножко отдышавшись, она крикнула Королю, угрюмо сидевшему в золе: – Берегись вулкана! – Какого вулкана? – спросил Король и с тревогой взглянул в камин, видно, полагая, что это для вулкана самое подходящее место. (Кэрролл, 1990) Похоже на то, что Алиса ухитрилась так распорядиться Королевой мамой, что мама почувствовала, именно то смятение, которое охватывает беспомощную малютку упавшую, а затем быстро взносимую с пола высоко вверх к лицу матери. Это нонсенс –малыш испытывает нечто, но только мать может сказать Берегись вулкана! Бион, в своих работах, исследует истоки мышления. Он пишет, что по идее Мелани Кляйн проективная идентификация, как избавление от чрезмерного возбуждения, есть начало мысли. Малыш изначально имеет средство передать информацию о своем состоянии близкому взрослому, сможет ли мать почувствовать и понять, как ему уберечься от вулкана. Бион также приводит утверждение Фрейда, о том, что первоначально мысль – это пробное действие, позволяющее отсрочить немедленное действие. В языкознании существует представление, о том, что звук, сопровождающий сильную эмоцию, первоначально лишь помогает разрядке переживания, но в последствии связь эмоции и звука, дает начало словообразованию. Если мы посмотрим на процесс распознавания с точки зрения теории развития языка, то найдем в широко известных работах Потебни – «Мысль и Язык» и «Психология поэтического и прозаического мышления», (Потебня, 1999) ряд представлений, задающих верное направление исследователю в этой области. Возможно, многие помнят его плодотворную идею о внешней и внутренней форме слова. Эта идея настолько содержательна, что кажется, проливает свет на всю историю развития языка и мышления. Внутренняя форма слова или его субъективное значение, по мысли автора, есть чувственное восприятие, имеющее много признаков, а внешняя форма – слово, отражает один признак и является символом всего континуума чувств, уже прежде связанных воедино. Я приведу лишь один пример из работы Потебни «Мысль и язык», чтобы пояснить эту идею. «В ряду слов того же корня, последовательно вытекающих одно из другого, всякое предшествующее может быть названо внутренней формой последующего. Например, слово язвить, принимаемое в переносном смысле, значит собственно наносить раны, язвы; в слове язва все признаки раны обозначены положим, болью: язва – то, что болит; боль в неизвестном слове того же корня названа жжением: болит, то что горит, жжет… Допустим, что встречаемый в санскрите корень всех этих слов indh, есть древнейший не предполагающий другого слова и прямо образованный из междометия: что будет внутреннею формою этого слова? Разумеется, то что связывает значение (то есть здесь образ горения и горящего предмета, заключающий в себе зародыши многих признаков) со звуком. Связующим звеном может здесь быть только чувство, сопровождающее восприятие огня и непосредственно отраженное в звуке indh» .(стр.91 )В другом месте он пишет: «…Символом восприятия для самой души будет чувство, испытываемое при восприятии» (Потебня, 1999). Но как чувствует себя ребенок, еще не усвоивший имен предметов? Путешествуя вместе с Алисой по зазеркалью, мы однажды, обнаруживаем себя в удивительном лесу, в котором все теряет свои имена. Вот как это было. Алиса шла и размышляла, что это, верно, тот самый лес, где нет никаких имен и названий. И вот она в лесу… Так беседуя сама с собой, Алиса незаметно дошла до леса. Там было сумрачно и прохладно. – По крайней мере, – подумала Алиса, ступив под деревья, – приятно немного освежиться в этом… как его? Ну как же он называется?... – Она с удивлением заметила, что никак не может вспомнить нужного слова. – Когда спрячешься под… ну, как же их?... под этими… – Она погладила дерево по стволу. – Интересно, как они называются! С минуту она стояла в глубокой задумчивости, а потом вдруг сказала: – Значит, это все-таки случилось! Кто же я теперь? Должна вспомнить! Во что бы то ни стало должна! Но как она ни старалась, ничего у нее не выходило. Она всячески ломала себе голову, но вспомнить свое имя не могла. – Помню только, что там есть Л…- сказала она, наконец. – Ну, конечно, оно начинается с Л… Тут из-за дерева вышла Лань. Она взглянула на Алису огромными грустными глазами, но ничуть не испугалась. – Тпрушеньуи! Тпрушеньки! – сказала Алиса и протянула руку, чтобы ее погладить. Лань прянула в сторону, но не убежала, а остановилась, глядя на Алису. – Как тебя зовут? – спросила Лань. У нее был мягкий и нежный голос. – Если бы я только знала! – подумала бедная Алиса. Вслух она грустно промолвила: – Пока никак… – Постарайся вспомнить, – сказала Лань. – Так нельзя… Алиса постаралась, но все было бесполезно. – Скажите, а Вас как зовут? – робко спросила она. – Вдруг это мне поможет… – Отойдем немного, - сказала Лань. – Здесь мне не вспомнить… Алиса нежно обняла Лань за мягкую шею, и они вместе пошли через лес. Наконец, они вышли на другую поляну; Лань взвилась в воздух и сбросила с себя руку Алисы. – Я Лань, закричала она радостно. – А ты – человеческий детеныш! Тут в ее прекрасных глазах мелькнула тревога, и она умчалась прочь. Алиса долго смотрела ей вслед; слезы наворачивались ей на глаза при мысли, что она так внезапно потеряла свою милую спутницу (Кэрролл, 1990). Возможно Бион мог бы назвать этот лес лесом бета элементов. В таком лесу мышление возможно только в зачаточной форме, через проективную идентификацию. Бион предлагает идею альфа функции, отвечающей за развитие мышления, и расшифровывает факторы этой функции. К ним Бион относит, например, внимание, память, способность к интеграции всех факторов функции, мечтание матери и принятие ею проективных идентификаций младенца, в соединении с той пользой, которую ребенок извлекает из материнских мечтаний. Альфа функция преобразует данные органов чувств в альфа элементы. Альфа элементы включают в себя зрительные образы, слуховые паттерны, обонятельные паттерны, а также все, что подходит для использования в мышлении в состоянии бодрствования, в снах, контактном барьере и памяти (Бион, 2008). Интересно отметить близость идей Биона о преобразование чувственного субстрата познания в последующие символические формы, со взглядами на развитие языка и мышления, принятыми в языкознании. Бион подчеркивает эту параллель в своих работах. Вернемся к статье и посмотрим, как Мани-Керл исследует мышление. Он предлагает следующую схему распознавания каждого «жизненно необходимого термина в словаре мышления». Концепция, как он пишет, развивается в пределах, «по крайней мере, трех стадий: 1. стадии конкретной репрезентации, которая, собственно говоря, вовсе не является репрезентационной, так как не делается никакого различия между репрезентацией и репрезентируемым объектом или ситуацией; 2. стадии идеографической репрезентации, как в сновидениях, и 3. заключительной стадии осознанного и преимущественно вербального мышления» (Мани-Керл, 2008). Первая стадия особенно интересна для нас, именно о ней мы говорили выше. На этой ступени развития символизации по - видимому пребывает и киска Лили, королевская детка. Мы можем лучше понять суть явлений, столь трудно улавливаемых на этой ступени развития, вновь обратившись к мысли Потебни. Он пишет: На первых порах для ребенка еще все – его я, хотя именно потому, что он не знает еще внутреннего и внешнего, можно сказать и наоборот, что для него вовсе нет своего я. По мере того, как известные сочетания восприятий отделяются от этого темного грунта, слагаясь в образы предметов, образуется и самое я, - – состав этого я зависит от того, насколько оно выделило из себя и объективировало не я, или, наоборот, от того, насколько оно само выделилось из своего мира: все равно, скажем мы так или иначе, потому что исходное состояние сознания есть полное безразличие я и не я. (Потебня, 1999) Мани-Керл дает характерный пример, описывая предшественников «идеограмм сновидения», которые проявляются в виде телесных, иногда ипохондрических проявлений: Например, у пациента случались кратковременные серии легких приступов желтухи (разлития желчи), и каждую предваряло физическое ощущение, наводящее на мысль о психосоматическом сокращении желчного протока. Они, казалось, перемежались или замещались сновидениями, которые говорили об эдипальных атаках посредством сжатия на раннюю частично-объектную репрезентацию родительского отношения. Это стало сначала более убедительным и очевидным для пациента, чем для меня, но, безусловно, все выглядело так, словно желтуха конкретным образом представляла ту же эдипальную фантазию, которая позднее была идеографически представлена в сновидениях (Мани-Керл, 2008). Мани-Керл пишет, что он понимает идею о «символическом равенстве»Х.Сигал также в применении и к физиологически выраженным образам, которые еще никак по другому символически не представлены. Но надо отметить, что эти предшественники пока никак не связаны со словом и символизируются посредством переживания определенного функционирования органов. Кажется, что Мани-Керл расширяет применение понятия символическое равенство. По сути он указывает на то, что даже движения органов тела, и их деятельность, могут рассматриваться как символическое выражение некоторых других представлений, существующих у ребенка. Речь не идет о символическом равенстве слова и предмета, речь идет о символическом равенстве телесных ощущений и некоторых предствлений, возможно связанных с преконцепцией. Для прояснения и дополнения схемы предложенной Мани-Керл, я приведу известную схему развития символической функции, предложенную Э.Бейтс (Бейтс, 1984) в русле взглядов школы Ж.Пиаже. По определению Э. Бейтс на начальных этапах развития мышления – действие с объектом является указанием на объект, объект узнается по действию с ним. Это значит, что действие, обозначает, символизирует объект. Действие понимается расширенно, как любой поведенческий акт, в том числе и эмоциональный. Эти две схемы похожи друг на друга. Схема Э.Бейтс, также сводится к трехчастной форме. 1. Презентация, или имитация, позволяет воссоздать, создать действие при отсутствии ментального воспоминания о нем. Действительно на этой стадии Я и не Я не разделяются, т.к. средство восстановления отсутствующего объекта есть действие ребенка, позволяющее ему воспроизвести ощущение присутствия объекта, но это ощущение получено в собственном теле. 2. Ре-презентация определяется Е. Бейтс как «вызывание в памяти различных процедур действия для оперирования с объектом при отсутствии перцептивного подкрепления со стороны объекта». Эта стадия предполагает существование частичного или полного представления внутреннего объекта, который вспоминается через воспроизведение уже сохраненных в памяти действий с объектом. Вспомним известное утверждение Фрейда гласящее: то, что пациент не может вспомнить, он разыгрывает. Возможно, что сновидческая деятельность, которая протекает без слов, относится именно к этой фазе. На этой же ступени возникают слова, которые на первых порах являются отчасти действием (но не только) и просто указывают на объект или ситуацию. Хорошим примером такого использования слов могут быть стихотворные опусы Винни-Пуха. Выразительные названия стихов говорят сами за себя – Кричалки, Шумелки, Пыхтелки, Ворчалки… Слово может сначала восприниматься удобным и легко воспроизводимым признаком объекта. Именно здесь мы можем говорить о «символическом равенстве слова и вещи». 3. Вербальная символизация. Иллюстрацией к первым ступеням – на которых символизация преимущественно носит характер презентации -репрезентации, может быть одна из историй, случившаяся с Алисой при встрече с братьями Траляля и Труляля. Вот один из эпизодов знакомства Алисы с братьями. Тут братцы обнялись и, не выпуская друг друга из объятий, протянули по одной руке Алисе. Алиса не знала, что ей делать: пожать руку одному а потом другому? А вдруг второй обидится? Тут ее осенило, и она протянула им обе руки сразу. В следующую минуту все трое кружились взявшись за руки в хороводе. Алисе (как она потом вспоминала позже) это показалось вполне естественным; не удивилась она и тогда, когда услышала музыку; она лилась откуда то сверху, может быть с деревьев, под которыми они танцевали?.... Смешнее всего было то, как рассказывала потом Алиса сестре, – что я и не заметила, как запела: «Вот идем мы хороводом…» Не знаю, когда я начала, но пела верно, очень, очень долго! (Кэрролл, 1990). Можно сказать что – стоило только Алисе взяться за руки с братьями и неожиданно для нее развернулось целое представление. А вот когда зазвучала детская песенка – это уже схваченное в слове действие. На презентационно-репрезантационном этапе появляются так называемые звукокомплексы – звуки, связанные с вполне определенными действиями и эмоциональным контекстом отношений. Вот что пишет Потебня. Итак, образование слова есть весьма сложный процесс. Прежде всего – простое отражение чувства в звуке, такое, например, как в ребенке, который под влиянием боли невольно издает звук вава. Затем – сознание звука; здесь кажется не необходимым чтоб ребенок заметил, какое именно действие произведет его звук; достаточно ему услышать свой звук вава от другого, чтобы сначала вспомнить свой прежний звук, а потом уже боль – и причинивший ее предмет. Наконец – сознание содержания мысли в звуке, которое не может обойтись без понимания звука другими. Чтобы образовать слово из междометия вава, ребенок должен заметить, что мать, положим, услышавши этот звук, спешит удалить предмет, причинивший боль. (Потебня, 1999) Возможно, что мы можем в этом рассуждении выделить необходимую для образования речи функцию материнского контейнирования. У Биона есть интересное описание того, как ребенок начинает использовать абстрактный символ для обозначения своих ощущений, эмоций и действий, в повторяющейся ситуации. «Представим себе, что младенец переживает повторяющееся эмоциональное состояние, в котором следующие элементы находятся в постоянной связи: человеческий взгляд, ощущение человеческой любви, ощущение отсутствия человека,знание повторяемой матерью фразы: «Это Дэдди.» Ребенок говорит: «Да,да,да.» Мать говорит: «Хорошо Дэдди.» Из эмоционального опыта младенец абстрагирует некоторые элементы, и то, что это будет, отчасти зависит от самого младенца; этим абстрактным элементам присваивается имя «Дэдди» - и возникающие в других ситуациях такие же элементы будут находится в связи; так закладывается словарь.» (Бион, 2008) Обсуждая сложную тему возникновения и развития символизации, хочется сказать, что дискретность результатов мышления, выраженных в схеме, не отражает непрерывности возникновения процесса мышления. Вместе с тем, мы понимаем, что выделенные ступени – это своего рода наименования для обозначения сложных явлений. И с этой точки зрения, используя схему, мы приобретаем как определенную перспективу для исследования и психоаналитической работы, так и возможность обратить внимание на ряд явлений ранней символизации, которые по сей день остаются малоизученными. Когда обнаруживаешь себя в рамках той или иной схемы невольно вспоминаешь шахматное поле зазеркалья. Начинаешь понимать вот - ты и попал или попался на очередную «шахматную доску». Получается, что теперь вместе с автором схемы, надо прыгать с одной клеточки на другую, как Алиса – пешка прыгает, совершая первый ход. В зазеркальном мире, Черная Королева первым делом размечает поле для путешествия Алисы в королевы. С ее помощью Алиса тотчас попадает в знакомое ей измерение шахматной игры. Действительно, как стать королевой, если не подчиняться законам, предписаниям и правилам мышления. Но если следовать за Кэрроллом и Алисой, мы, читатели или исследователи, также оказываемся в рамках шахматной схемы. Как мы и ожидаем, это необычные шахматы, конечно же, зазеркальные. С одной стороны будет сыграна реальная шахматная партия, в которой пешка пройдет в королевы. С другой стороны на каждой клеточке шахматного поля Алису ждут неожиданные встречи и приключения со старыми знакомыми из прошлого, и удивительное путешествие по королевской дороге в будущее. Итак, теперь мы движемся по правилам, предложенным Кэрролом. Можно сказать, что мы изучаем новую схему, которую можно озаглавить «Как стать королевой Алисой». Но последуем за Алисой. Она тем временем вышла из леса и идет к дому Труляя и Траляля, по пути понимая, что эти два персонажа живут под одной крышей. Пойдем и мы с Алисой, но, пожалуй, сначала нам вместе с ней лучше узнать, теперь уже у Белой Королевы, как тут все в Зазеркалье устроено. Вот один из разговоров между ними, который нам поможет это понять. Белая Королева предложила Алисе стать ее горничной и обещала плату: два пенса в неделю и варенье на завтра. Алиса рассмеялась. – Нет, я в горничные не пойду, – сказала она. – К тому же варенье я не люблю! – Варенье отличное, - настаивала Королева. – Спасибо, но сегодня, мне право, не хочется! – Сегодня ты бы его все равно не получила, даже если б очень захотела,- правило у меня твердое: варенье на завтра! И только на завтра! – Но ведь завтра, когда- нибудь будет сегодня! – Нет, никогда! Завтра никогда не бывает сегодня! Разве можно проснуться поутру и сказать: «Ну, вот, сейчас, наконец, завтра?» – Ничего не понимаю, - протянула Алиса. – Все это так запутано! – Просто ты не привыкла жить в обратную сторону, - добродушно объяснила Королева. – Поначалу у всех немного кружится голова… – В обратную сторону! – повторила Алиса в изумлении. – Никогда такого не слыхала! – Одно хорошо, - продолжала Королева. – Помнишь при этом и прошлое и будущее! (Кэрролл, 1990) И вот продолжение этой темы. -Здесь что-то не то… – начала Алиса, но тут Королева так завопила, что она замолчала на полуслове. -А-а-а-а! – кричала Королева. – Кровь из пальца! Хлещет кровь! При этом она так трясла рукой, словно хотела, чтобы палец вообще оторвался. Крик ее был пронзительным, словно свисток паровоза; Алиса зажала уши руками. – Что случилось? – спросила она, как только Королева замолчала, чтобы набрать воздуха в легкие. – Вы укололи палец? – Еще не уколола, – сказала Королева, – но сейчас уколю! А-а-а! – Когда вы собираетесь сделать это? – спросила Алиса, с трудом сдерживая смех. – Сейчас буду закалывать шаль и уколю, – простонала бедная Королева. – Брошка отколется сию минуту! А-а-а-а! Тут брошка действительно откололась – Королева быстро, не глядя, схватила ее и попыталась приколоть обратно. – Осторожно! – закричала Алиса. – Вы ее не так держите! И она поспешила на помощь Королеве. Но было уже поздно – острие соскользнуло, и Королева уколола себе палец – Вот почему из пальца шла кровь, – сказала она с улыбкой Алисе. – Теперь ты понимаешь, как все здесь происходит! (Кэрролл, 1990) Теперь у нас есть путеводная идея, которой мы можем воспользоваться, следуя за Алисой и ее персонажами. Оказывается, что на каждой новой клеточке шахматного поля, Алиса вместе с героями, проживает историю по правилам зеркального отражения, то есть «задом наперед совсем наоборот» как ей все время твердит Траляля, и в то же время в реальном времени актуальных событий она движется из пешки в королевы. Сделав очередной ход, она встречается с персонажем, который для семилетней девочки уже почти абстракция. Это и неразлучные Труляля и Тралаля, и Шалтай-Болтай и парочка – Лев и Единорог. Затем, начинаются приключения. Алиса, не теряя реальности восприятия свойственного ее возрасту, одновременно с этим, удаляется в свое прошлое, в котором оживают герои старинных песенок. Она проникает в прошлое постепенно и, вместе с персонажами, доходит до возраста котенка крошки Лили. Аналитик привык к такого рода восприятию истории. Действительно, начиная с актуального происшествия, исследователь на кушетке разматывает свою историю, постепенно продвигаясь вслед за ассоциациями в детство. Но в случае слабой символизации, пациент нуждается в совместном выращивании мышления, от его истоков. Давайте на минутку вернемся к схемам Мани-Керл и Бейтс, и сравним их с правилами, по которым живет Алиса в зазеркальной перспективе. Если мы начнем движение в прошлое с вершины вербального мышления и постепенно по ступеням регрессии возвратимся в состояние малютки киски Лили, мы перевернем схему и окажемся в зазеркалье. Попробуем убедиться, что эта перевернутая с ног на голову схема, под названием «и задом наперед совсем наоборот», помогает понять некоторые эпизоды странствий Алисы и, в то же время, позволяет ясно и детально увидеть этапы символизации. Приключения Алисы при встрече с братцами Траляля и Труляля, Шалтаем Болтаем, и соперничающими за корону Львом и Единорогом ведут ее в прошлое по определенной схеме. Все начинается с того, что Алиса: 1. встречает героев старинных песенок, которые в первый момент настолько неподвижны, что кажутся не живыми – пока они представляют для нее только образ и имя – то есть абстрактный символ, 2. затем, когда персонажи историй оживают, Алиса вспоминает старинную песенку, из которой мы узнаем историю героев и начинаем понимать внутреннее значение абстрактного символа; 3. герой читает Алисе свою мистическую поэму, раскрывающую глубинную суть переживаний персонажей; 4. в конце концов, все заканчивается реальными действиями, описанными в песенке. Действие происходит на поле битвы, и свидетельствует, что песенка возникла не на пустом месте, а связана с предшествующими реальными событиями. Одновременно с этим в каждой истории существует живой непрекращающийся поток мышления в настоящем. Алиса и Автор творцы этого живого мышления. В каждом эпизоде, Алиса возвращается по правилам обратной перспективы в ранее детство, но в то же самое время исследует его с высоты своего 7 с половиной летнего возраста. В каждый момент времени настоящего в повествовании происходит встреча будущего и прошлого. Можно сказать, что Алиса вынуждена следовать законам шахматного королевства и двигаться вперед, разыгрывая партию «Как стать Королевой», но вместе с тем, с каждым ходом, она проваливается в историю под названием «и задом наперед совсем наоборот». Может быть это обычный путь взросления? Попробуем проследить за приключениями Алисы, которая как раз сейчас направляется к дому Траляля и Труляля. Можно заметить, что эпизод построен следующим образом. Сначала Алиса видит неподвижные фигуры. Мы читаем: – Так она шла и шла, разговаривая сама с собой, как вдруг дорожка круто повернула, и она увидела двух человечков, толстых, как набитые шерстью кули. Это было так неожиданно, что Алиса вздрогнула и остановилась. Впрочем, она тут же успокоилась, сообразив, что перед ней не два куля, а Траляля и Труляля… Они стояли так неподвижно, что она совсем забыла, что они живые… (Кэрролл, 1990) Я думаю, что эти застывшие фигуры и есть – символ, состоящий из изображения, обозначенного словом. Но как только эта парочка ожила и заговорила, внутренняя ситуация Алисы изменилась. Кэрролл пишет: – Больше она ничего сказать не могла, потому что в голове у нее неотвязно, словно тиканье часов, звучали слова старой песенки – она с трудом удержалась, чтобы не пропеть ее вслух. Раз Труляля и Траляля Решили вздуть друг дружку, Из-за того, что Траляля Испортил погремушку, - Хорошую и новую испортил погремушку. Но ворон, черный будто ночь, На них слетел во мраке. Герои убежали прочь, Совсем забыв о драке, - Тра-ля-ля-ля, тру-ля-ля-ля, совсем забыв о драке (Кэрролл, 1990). Битва за погремушку указывает на милый возраст героев, их явная детскость подчеркивается снисходительным взглядом на происходящее. Если можно провести параллель со следующей ступенью мышления, (мы помним, что мы погружаемся в глубины детства) можно сказать, что вихрь переживаний, влекущий героев к битве за погремушку, получил словесное выражение в песенке. Это та ступень мышления, когда действие связано со словами и буквально связано словами. Своего рода словесная репрезентация, еще не свободная от сопровождающего ее контекста переживаний. Но вот то, что ждет Алису дальше, звучит совершенно неожиданно – Труляя и Траляя –навязывают ей декламацию стихов. На первый взгляд такой поворот сюжета не укладывается в предлагаемую схему. Возможно, автор, таким образом, придает дополнительное глубинное измерение персонажам и обнажает некоторое уже невообразимое для семилетнего ребенка содержание, вполне доступное для братцев. Заметим, что Алиса как могла, сопротивлялась насильственной декламации. Мрачные стихи о Морже и Плотнике выводят на сцену весьма зловещую парочку, ей уступили место братцы Труляя и Траляя. В этих стихах, Керролл предлагает Алисе и читателям сюжет действительно архаический, возможно сопоставимый с мифами о каннибализме. Однако Алиса удивительно быстро избавляется от Моржа и Плотника, хотя в начале своего путешествия по зазеркалью, она была не на шутку озабочена тем, что едят те или иные насекомые и чувствовала себя явно неуютно среди гигантских незнакомцев. Не так то скоро ей удается отделаться от вновь занявших сцену Труляя и Траляя. И мы вместе со всей компанией, вернемся к истории о погремушке. Все, что было текстом песенки, теперь разыгрывается братьями в действии. Алиса совсем уже собралась расстаться с братьями «…как вдруг Труляля выскочил из под зонта и схватил ее за руку… – Видала? – спросил он, задыхаясь от гнева. Глаза его округлились и пожелтели, дрожащими пальцами он показывал на какую - то белую вещицу, которая валялась под деревом. – Это всего – навсего погремушка, – сказала Алиса, всмотревшись. – Погремушка, а не гремучая змея, – поторопилась она добавить, думая, что он испугался. – Старая погремушка…. Старая, никуда не годная погремушка! – Так я и знал! – завопил Труляля, топая в бешенстве ногами, и принялся рвать на себе волосы. – Поломана, конечно! Он глянул на Траляля, который тотчас повалился на землю и постарался спрятаться под зонтом. Алиса положила руку на плечо Труляля. – Не стоит так сердиться из-за старой погремушки! – сказала она примирительно. – И вовсе она не старая!- закричал Труляля, разъярившись пуще прежнего. – Она совсем новая! Я только вчера ее купил! Хорошая моя…новая моя…ПОГРЕМУШЕЧКА! И он зарыдал во весь голос (Кэрролл, 1990). Здесь мы оставим братьев, а они, как по нотам, разыграют сюжет песенки до конца. Если думать об интересующей нас схеме развития мышления – мы, возможно, вместе с героями спустились до стадии презентации или репрезентации. Алиса и мы вместе с ней захвачены драматической историей о готовящейся битве за погремушку. Между тем, Труляя и Траляля не в шутку решили вздуть друг дружку. Парочка, явно в плену эмоций и действия берут верх. Они - соперничают, временами сливаются воедино, но чаще всего зеркально отражают поведение и чувства друг друга. Ну чем не вихрь тех самых вулканических эмоций, бушующих в головке ребенка. Возможно, Алиса догадывается, что подоплекой истории, ее «темным грунтом» являются зависть и жадность, страх и ярость, которые владеют братцами. Она смотрит в свое прошлое с мягкой иронией и сочувствием. Она уже не пленница этой истории, но все же и она ищет укрытие от тени огромного Ворона. Истории с Шалтаем – Болтаем, а также со Львом и Единорогом подчиняются законам все той же перевернутой перспективы. Каждое удивительное приключение, у нас на глазах, разворачивается своими символическими плоскостями. Герой начинает с представления по имени, чтобы закончить, обнажением своей эмоциональной сути. Чем ближе Алиса подходит к героям, чем глубже она их узнает, тем ярче они оживают. А дальше все происходит уже известным нам образом. Как говорит Шалтай-Болтай: – «Разъяснил, как по полкам разложил».
On a Swings of Symbolization or "Alice in Wonderland". Annotation The article investigates the development of early forms of symbolization. The focus of the research is the key to the theory of mind concept - "the recognition of the value of what is happening". The author, from this point of view, analyzes an important article. "Cognitive thinking" by R.Money-Kyrle developing ideas of Bion, and examines the pattern of development thinking, presented in a key article E.Bates "Intentions, Conventions and Symbols" based on the views of school J.Piaget. The origins of the development of thinking conceptualized in comparison W. Bion's ideas about the primary emotional exchange of mother and infant and ideas A.Potebnya the internal and external form of the word. The author examines the concept of "pre-conception", introduced W.Bion as phylogenetically given archaic thought-forms, organizing thought processes of comparison and classification. Discussing ideas of R.Money-Kyrle on the participation of the body in the process of symbolization, the author notes that R.Money-Kyrle expanded the concept H.Sigal of "symbolic equation", showing that even the movement of the body organs and their activities can be regarded as a symbolic expression some other representations of the child. Living illustration of the considered theoretical ideas is the analysis book by L.Carroll "Through the Looking Glass and what Alice saw there, or Alice in Wonderland" shown in the second part of the article. Keywords: theory of mind, the earliest forms of symbolization, R.Money-Kyrle, E.Bates, recognition of the value of what is happening, A.Potebnya, external and internal form of the word, L.Carroll. Литература
Категория: Психоанализ, Психология Другие новости по теме: --- Код для вставки на сайт или в блог: Код для вставки в форум (BBCode): Прямая ссылка на эту публикацию:
|
|