Бион У.Р. Теория мышления

(i) В своем докладе я главным образом хотел бы представить некую теоретическую систему. Ее похожесть на философскую теорию связана с тем, что философы занимаются той же самой темой; отличается же она от философской теории тем, что предназначена, как все психоаналитические теории, для использования. Она разработана с тем намерением, чтобы практикующие аналитики переформулировали гипотезы, из которых она составлена, опираясь на эмпирически проверяемые данные. В этом смысле она так же относится к схожим высказываниям философии, как высказывания прикладной математики — к математике чистой.

Производные гипотезы, допускающие эмпирическую проверку, и в меньшей степени сама теоретическая система находятся в том же отношении к наблюдаемым фактам в психоанализе, как высказывания прикладной математики, например, о математическом круге, к высказыванию о круге, нарисованном на бумаге.

(ii) Я старался, чтобы эта теоретическая система была приложима к значительному числу случаев; поэтому психоаналитики должны переживать реализации (experience realizations), приближающиеся к данной теории.

Я не придаю никакой диагностической силы своей теории, хотя полагаю, что ее можно применять всегда, когда предполагается расстройство мышления. Ее диагностическая значимость будет зависеть от структуры, образованной устойчивым сочетанием ряда теорий, в число которых входит и эта.

Надеюсь, мне поможет пояснить мою теорию обсуждение эмоционального опыта, на основе которого она была выведена. Я проведу его в общих терминах, не стремясь к научной строгости.

(iii) Удобно считать, что мышление зависит от успешного функционирования двух главных психических образований. Первое из них — образование мыслей. Они требуют аппарата совладания с ними. Второе — это образование такого аппарата, который я условно буду называть мышлением. Повторю — мышление возникает для того, чтобы справляться с мыслями.

Очевидно, здесь заключено отличие от всякой теории мысли как продукта мышления, поскольку я утверждаю, что мышление — это образование, вызванное в психике давлением мыслей, и никак иначе. Психопатологические образования можно связывать либо с одной из этих фаз, либо с обеими, то есть они могут относиться к сбою в образовании мыслей или к сбою в образовании аппарата для «мышления» или совладания с мыслями, или же к ним обоим.

(iv) «Мысли» можно разделить, в соответствии с характером истории их образования, на преконцепции (pre-conceptions), концепции (conceptions) или мысли, и наконец — понятия (concepts); понятия — это поименованные и тем самым закрепленные концепции или мысли. Концепция вызывается сочетанием преконцепции с реализацией. Преконцепцию можно считать психоаналитическим аналогом кантовского понятия «пустых мыслей».

Психоаналитической моделью может послужить теория о том, что младенец располагает врожденной предрасположенностью, соответствующей ожиданию груди. Когда преконцепция входит в контакт с реализацией, к ней приближающейся, в психике возникает концепция. Иными словами, преконцепция (врожденное ожидание груди, априорное знание о груди, «пустая мысль»), когда младенец входит в контакт с грудью, сопрягается с постижением реализации и одновременна образованию концепции. Эта модель дает нам теорию того, что каждое соединение преконцепции с ее реализацией порождает концепцию. Таким образом можно ожидать, что концепции устойчиво объединяются с эмоциональным переживанием удовлетворения.

(v) Я ограничу термин «мысль» сопряжением преконцепции с фрустрацией. Предлагаемая мной модель — младенец, чье ожидание груди сопрягается с реализацией отсутствия груди, что принесла бы удовлетворение. Это сопряжение переживается как нет-груди, или «отсутствующая» грудь внутри. Следующий шаг зависит от способности младенца выносить фрустрацию: в частности, от того, принимается решение уклониться от фрустрации или же ее модифицировать.

(vi) Если способность выносить фрустрацию достаточна, «нет-груди» внутри становится мыслью, и образуется аппарат для ее «мысления». Это вызывает состояние, описанное Фрейдом в «Двух принципах психической деятельности», в котором господство принципа реальности сопровождается  развитием умения думать и таким образом преодолевать провал фрустрации между моментом ощущения потребности и моментом, когда действие, соответствующее удовлетворению потребности, завершается ее удовлетворением. Итак, способность выдерживать фрустрацию позволяет психике образовать мысль как средство, благодаря которому выносимая фрустрация становится более выносимой.

(vii) Если способность выносить фрустрации недостаточна, плохое внутреннее «нет-груди», которое личность, способная к зрелости, в конечном итоге распознает как мысль, ставит психику перед необходимостью выбирать между уклонением от фрустрации и ее модификацией.

(viii) Неспособность выносить фрустрацию склоняет весы в сторону уклонения от фрустрации. Результатом оказывается значительное уклонение от хода событий, который Фрейд описывает как характерный для мысли в фазе господства принципа реальности. То, что должно было быть мыслью, продуктом сопоставления преконцепции и негативной реализации, становится плохим объектом, неотличимым от вещи-в-себе, пригодной только для эвакуации. Соответственно, нарушается развитие аппарата для мышления, вместо него происходит гипертрофическое развитие аппарата проективной идентификации. Я предлагаю следующую модель этого процесса: психика функционирует на основании того принципа, что эвакуация плохой груди синонимична получению питания от хорошей груди. В конечном итоге мысли оказываются неотличимыми от плохих внутренних объектов; соответствующие механизмы ощущаются не как аппарат для мысления мыслей, но как аппарат для избавления психики от накоплений плохих внутренних объектов. Решающее значение имеет выбор между модификацией фрустрации и уклонением от нее.

(ix) Математические элементы, а именно прямые линии, точки, круги и нечто, соответствующее тому, что позже станет известным под названием чисел, вытекает из реализаций парности (two-ness): груди и младенца, двух глаз, двух ног и так далее.

(x) Если непереносимость фрустрации не слишком велика, главной целью становится модификация. Образование математических элементов, или, как их называет Аристотель, математических объектов, аналогично образованию концепций.

(xi) Если преобладает непереносимость фрустрации, предпринимаются меры для уклонения от восприятия реализации путем деструктивных атак. В той мере, в которой преконцепция и реализации остаются сопряженными, математические концепции образуются, но они оказываются неотличимыми от вещей-в-себе и с высокой скоростью эвакуируются как снаряды, аннигилирующие пространство. В той мере, в которой пространство и время воспринимаются тождественными разрушаемому плохому объекту, то есть «нет-груди», не происходит реализации, которая должна была сопрягаться с преконцепцией и тем самым формировать условия, необходимые для образования концепции. Преобладание проективной идентификации размывает различие между самостью и внешним объектом. Это способствует отсутствию всякого восприятия парности, поскольку подобное  постижение основывается на распознании различия между субъектом и объектом.

(xii) Отношения со временем наглядно продемонстрировал мне пациент, который вновь и вновь повторял, что он тратит время впустую — и продолжал его растрачивать. Целью пациента было разрушить время путем его растраты. Последствия проиллюстрированы описанием безумного чаепития в «Алисе в стране чудес» — там всегда было четыре часа.

(xiii) Неспособность выносить фрустрацию может затруднять образование мыслей и способности к мышлению, хотя способность к мышлению ослабляет ощущение фрустрации, свойственное признанию разрыва между желанием и его осуществлением. Концепции, то есть результат сопряжения преконцепции и ее реализации, в более сложной форме повторяют историю преконцепции. Концепция не обязательно встречает реализацию, приближающуюся к ней вполне удовлетворительно. Если человек способен выносить фрустрацию, сопряжение концепции и реализаций, будь то негативных или позитивных, запускает процедуры, необходимые для научения на опыте. Если непереносимость фрустрации не настолько велика, чтобы активизировать механизмы уклонения, но все же слишком велика, чтобы выдерживать господство принципа реальности, личность развивает [в себе] всемогущество в качестве заместителя сопряжения преконцепции или концепции с негативной реализацией. Это задействует допущение всезнания в качестве заместителя научения из опыта при помощи мыслей и мышления. В результате не происходит психической деятельности различения между истиной и ложью. Всезнание замещает различение между истиной и ложью диктаторским утверждением, что вот это морально правильно, а то — неправильно. Допущение всезнания, отрицающее реальность, превращает мораль, возникающую таким образом, в функцию психоза. Различение между истиной и ложью является функцией непсихотической части личности и ее составляющих. Поэтому существует потенциальный конфликт между утверждением истины и утверждением морального превосходства. Экстремизм одного заражает другое.

(xiv) Некоторые преконцепции относятся к ожиданиям, касающимся самости. Аппарат преконцепций отвечает реализациям, попадающим в узкие рамки обстоятельств, в которых младенец может выживать. Одним из обстоятельств, влияющих на выживание, является личность самого младенца. Обычно личностью младенца, как и другими элементами его окружения, управляет мать. Если мать и младенец подходят друг другу, в этом управлении главную роль играет проективная идентификация; младенец, благодаря действию зачаточного чувства реальности, способен вести себя так, что проективная идентификация (как правило, всемогущая бессознательная фантазия) оказывается реалистическим феноменом. Это, я склонен полагать, ее нормальное состояние. Я думаю, что в тех случаях, когда Кляйн говорит о «чрезмерной» проективной идентификации, термин «чрезмерный» следует относить не только к частоте, с которой младенец прибегает к проективной идентификации, но и к чрезмерности веры во всемогущество. В качестве реалистической деятельности она проявляется как поведение, адекватно рассчитанное таким образом, чтобы вызывать у матери чувства, от которых младенец хочет избавиться. Если младенец чувствует, что умирает, он может вызвать у матери страхи, что он умирает. Уравновешенная мать способна принять их и отреагировать терапевтически: то есть таким образом, что младенец чувствует, что он получает свою испуганную личность назад, но в форме, которую он способен вынести — когда страхи оказываются подконтрольными личности младенца. Если мать неспособна выносить эти проекции, младенец вынужден продолжать проективные идентификации, осуществляемые со все возрастающей силой и частотой. Возрастающая сила как будто сдирает с проекции полутень ее смысла. Реинтроекция затронута подобной же силой и частотой. Если выводить чувства пациента из его поведения в кабинете аналитика и на этих умозаключениях строить модель, то в моей модели младенец ведет себя не так, как я обычно ожидаю того от мыслящего взрослого. Он ведет себя так, словно чувствует, что построен внутренний объект, обладающий характеристиками жадной вагиноподобной «груди», срывающей хорошесть со всего, что младенец получает или отдает, оставляя лишь вырожденные объекты. Этот внутренний объект лишает своего хозяина всякого доступного тому понимания. В анализе такой пациент кажется неспособным получать пользу от своего окружения и потому — от своего аналитика. Это серьезно сказывается на развитии способности к мышлению; я опишу только одно последствие, а именно преждевременное развитие сознания.

(xv) Сознанием в данном контексте я называю то, что Фрейд описывал как «орган чувств для восприятия психических качеств».

Ранее (на Научном заседании Британского психоаналитического общества) я описал использование понятия «альфа-функции» в качестве рабочего инструмента в анализе расстройств мысли. Кажется удобным предположить, что альфа-функция преобразует чувственные данные в альфа-элементы и таким образом обеспечивает психику материалом для мыслей сновидения (dream thoughts), и поэтому — способностью просыпаться или засыпать, быть сознательной или бессознательной. Согласно этой теории, сознание обусловливается альфа-функцией. Существование такой функции логически следует из предположения, что самость способна к самосознанию в смысле познания себя на опыте переживания себя. Однако неудача в установлении между младенцем и матерью отношений, в которых возможна нормальная проективная идентификация, препятствует развитию альфа-функции и поэтому — разделению элементов на сознательные и бессознательные.

(xvi) Это затруднение устраняется путем ограничения термина «сознание» значением, которым его наделяет определение Фрейда. Используя термин «сознание» в таком ограниченном смысле, возможно предположить, что сознание производит «чувственные данные» о самости, но [при этом] не существует альфа-функции, преобразующей их в альфа-элементы и тем самым допускающей способность осознавать или не осознавать самость. Личность ребенка сама по себе не может использовать чувственные данные, но вынуждена эвакуировать эти элементы в мать, полагаясь на то, что та сделает все необходимое, чтобы преобразовать их в вид, подходящий для их использования младенцем в качестве альфа-элементов.

(xvii) Определенное Фрейдом ограниченное сознание, которое я использую для описания зачаточного сознания младенца, не связано с бессознательным. Все впечатления от самости обладают равным значением; все они сознательны. Способность матери к мечтательности (reverie) — это орган восприятия для того урожая ощущений от самости младенца, который собран его сознанием.

(xviii) Зачаточное сознание не способно выполнять задачи, которые мы обычно относим к области действия сознания, и было бы неправильным устранять термин «сознание» из сферы его обычного применения, где он прилагается к очень важным психическим функциям в рациональном мышлении. Сейчас я провожу это разграничение лишь для того, чтобы показать, что происходит при сбое взаимодействия посредством проективной идентификации между зачаточным сознанием и материнской мечтательностью.

Нормальное развитие обеспечивается такими отношениями между младенцем и грудью, которые позволяют младенцу проецировать чувство, скажем, того, что он умирает, в мать и реинтроецировать его после пребывания в груди, превратившего это чувство в переносимое для младенческой психики. Если мать не принимает эту проекцию, младенец ощущает, что с чувства, будто он умирает, срывается значение, которым оно обладает. Тогда он реинтроецирует не страх смерти, ставший переносимым, но безымянный ужас.

(xix) Задачи, которые остались незавершенными вследствие сбоя материнской способности к мечтательности, перекладываются на зачаточное сознание; все они в различной степени относятся к функции корреляции.

(xx) Зачаточное сознание не способно нести возложенный на него груз. Внутреннее установление объекта-отвергающего-проективную-идентификацию означает, что вместо понимающего объекта у младенца появляется объект, нарочно понимающий неправильно, с которым младенец идентифицируется. В дальнейшем его психические качества воспринимаются преждевременным и хрупким сознанием.

(xxi) Аппарат, которым располагает психика, можно считать четырехчастным:

(a) Мышление, связанное с модификацией и уклонением.
(b) Проективная идентификация, связанная с уклонением путем эвакуации, которую не следует путать с нормальной проективной идентификацией (см. пункт xiv, посвященный «реалистической» проективной идентификации).
(c) Всезнание (по принципу «все знать, все порицать»).
(d) Коммуникация.

(xxii) Исследование аппарата, разложенного мною на четыре составляющие, показывает, что он предназначен для совладания с мыслями в широком смысле слова, включающем в себя все объекты, которые я описывал как концепции, мысли, мысли сновидения, альфа-элементы и бета-элементы, как будто они являются объектами, с которыми следует справляться, потому что они (а) в некотором виде содержат (contain) или выражают проблему и (b) ощущаются как нежелательные экскременты психики и потому требуют внимания и устранения тем или иным образом.

(xxiii) Очевидно, что как выражения проблемы они нуждаются в аппарате, чье предназначение — играть ту же роль в устранении разрыва между опознанием или распознанием нехватки и действием, нацеленным на модификацию этой нехватки, [ту же роль,] которую играет альфа-функция в устранении разрыва между чувственными данными и распознанием чувственных данных. (В этот контекст я включаю восприятие психических качеств как требующих того же обращения, что и чувственные данные.) Иными словами, так же, как чувственные данные должны быть модифицированы и обработаны альфа-функцией, чтобы стать пригодными для мыслей сновидения и т.д., должны быть обработаны и мысли, чтобы стать пригодными для перевода в действие.

(xxiv) Перевод в действие включает в себя оглашение (publication), коммуникацию и здравый смысл (commonsense). Пока что я избегал обсуждения этих аспектов мышления, хотя и подразумевал их, а один их них в общих чертах упоминал; я имею в виду корреляцию.

(xxv) Оглашение в его основе можно считать немного большим, чем одна функция мыслей, а именно превращение чувственных данных в доступные для сознания. Я хотел бы закрепить этот термин за действиями, которые необходимы для превращения частной осведомленности — осведомленности, частной для индивидуума, — во всеобщую. Имеющиеся здесь проблемы можно считать техническими и эмоциональными. Эмоциональные проблемы связаны с тем, что человек — животное политическое и не может реализоваться вне группы, не может удовлетворить какое бы то ни было эмоциональное влечение, не выражая его социальный компонент. Его импульсы, я имею в виду все импульсы, а не только сексуальные, в то же время являются нарциссическими. Проблема заключается в разрешении конфликта между нарциссизмом и социал-измом. Техническая проблема состоит в выражении мысли или концепции в языке или ее аналога — в знаках.

(xxvi) Здесь я перехожу к коммуникации. В своей основе коммуникация порождается реалистической проективной идентификацией. Эта примитивная младенческая процедура подвергается различным испытаниям, в частности, как мы видели, обесцениванию посредством гипертрофии всемогущей фантазии. Если отношения с грудью хорошие, проективная идентификация может развиваться в способность самости выносить собственные психические качества, и тем самым прокладывать путь для альфа-функции и нормальной мысли. Но также она развивается как часть социальной способности индивида. Этому образованию, обладающему огромной значимостью в групповой динамике, практически не уделяли внимания; его отсутствие делает невозможной даже научную коммуникацию. Однако его наличие может вызывать чувства преследования у адресатов коммуникации. Необходимость ослабить чувства преследования способствует стремлению к абстракции в формулировании научных коммуникаций. Функция элементов коммуникации, слов или знаков, заключается в передаче либо посредством единичных существительных, либо в глагольных группировках того, что определенные явления постоянно соединены в структуре их соотнесенности.

(xxvii) Важная функция коммуникации — достичь корреляции. Тогда как коммуникация — это все еще приватная функция, концепции, мысли и их вербализации необходимы для содействия сочетанию одного набора чувственных данных с другим. Если соединенные наборы данных гармонируют [друг с другом], переживается ощущение истины, и желательно, чтобы это ощущение получило выражение в высказывании, аналогичном истинностно-функциональному высказыванию. Неспособность осуществить это сочетание чувственных данных, и тем самым выйти на уровень общего места, вызывает у пациента психическое состояние немощности, как если бы нехватка истины была в чем-то подобной нехватке пищи. [Тогда] истинность высказывания не предполагает существования реализации, приближающейся к истинному высказыванию.

(xxviii) Теперь мы можем продвинуться дальше в рассмотрении отношения зачаточного сознания к психическому качеству. Эмоции выполняют для психики функцию, подобную функции чувств по отношению к объектам в пространстве и времени: то есть аналогом общепринятого в частном знании служат общепринятые эмоции; ощущение истины переживается, если видение объекта, который ненавидят, может быть соединено с видением того же объекта, когда его любят, и это сочетание подтверждает, что объект, переживаемый посредством различных эмоций — один и тот же. Корреляция установлена.

(xxix) Подобная корреляция, достигнутая путем привлечения сознательного и бессознательного к феноменам консультационного кабинета, придает психоаналитическим объектам реальность совершенно безошибочную, даже при том, что само их существование оспаривается.