Джармен Р. Несколько мыслей о самости и развитии

Помню свою встречу с Еленой Спиркиной осенью 1991 года в институте, когда она сидела в большой, практически пустой комнате и рассказывала мне о своей мечте создать в Москве институт, в котором бы обучали психотерапии. Я счастлива праздновать 30-летие его существования. Институт не просто выжил, но и преуспел благодаря ее умелому руководству. Я очень благодарна, что познакомилась с Еленой и работала с ней и ее командой.

Это не академическая статья в обычном смысле, скорее небольшое эссе с воспоминаниями и мыслями о самости и развитии, приуроченное к 30-летию Института практической психологии и психоанализа. Надеюсь, что-то из того, что я написала, может быть полезным для других. Мой текст основан на понимании, достигнутом психологами и учителями мудрости, у которых я училась, и на моем собственном опыте.

Мы с моим мужем приехали в Москву из Англии как члены Общества друзей (квакеры), чтобы быть рядом с людьми во время больших перемен. Моя квалификация – клиент-центрированное консультирование, и я предложила Елене на этой первой встрече вести семинары в ее институте. Она великодушно приняла мое предложение, и следующие 15 лет я имела удовольствие встречаться со студентами и вести эти семинары раз или два в год на довольно регулярной основе.

Клиент-центрированный подход, разработанный Карлом Роджерсом в середине XX века, предназначен людям, борющимся с личностными проблемами, которые им нужно понять и изменить ситуацию ради своего благополучия. Семинары, которые я предлагала, проводились по методике Карла Роджерса. Он верил, что люди могут достичь исцеления, если консультант соблюдает три базовых принципа, а именно: безусловное уважение, что значит, что мы принимаем своих клиентов такими, какие они есть, не вынося оценочных суждений; эмпатия, которая ставит перед нами задачу идти рядом с нашими клиентами, как если бы мы оказались на их месте; и конгруэнтность, что означает, что мы говорим, исходя из истинной самости, а не предъявляем образ персоны (persona image). Для многих наших клиентов этих навыков достаточно, чтобы произошло исцеление.

Карл Юнг однажды сказал: «Человечество висит на тонкой нити, и эта нить – его психика». В моем понимании это значит, что наша работа как психологов принципиально важна для благополучия всего человечества. Согласно Юнгу, ключом к этому благополучию является процесс индивидуации. То есть знать свою самость и глубоко себя принимать. Наша задача – помогать клиентам глубоко познавать и принимать себя.          

На одном из первых семинаров, которые я провела в Москве с группой учителей – это происходило в 1992 году, – мы сидели в кругу, и я спросила участницу, сидевшую рядом со мной, что она ценит в себе как учителе. Она покраснела и, запинаясь, пробормотала: «Я не знаю, может, моя подруга вам расскажет». Я поняла, что после краха Советского Союза для многих людей было новым и трудным делом говорить за себя самих; может быть, даже позволять себе знать себя. На другом семинаре с психологами в Екатеринбурге одна психолог сказала мне, что разработала такой хороший психологический тест для детей, что, когда ты видишь результат теста, ты точно знаешь, что за ребенок перед тобой. Это было время, когда для многих людей происходил переход от того, что им говорят, кто они такие и что им позволено делать, к самостоятельному исследованию, кто они такие и чем они хотят заниматься. Для многих это был новый опыт.

Как мы находим свой путь к индивидуации, которую Юнг считал ключевым элементом в нашем становлении такими, какими нам предназначено быть, и к нашему психологическому благополучию? Вот что Юнг сказал об индивидуации: «Я использую термин "индивидуация" для обозначения процесса, посредством которого человек становится психологическим "индивидуумом", то есть отдельным, неделимым единством, или целым». Именно нахождение этого понимания себя как отдельного существа является главной задачей. Здесь мы пытаемся найти ответ на вопрос «Кто я на этой стадии моей жизни?». В книге «Современный человек в поисках души» Юнг описывает стадии «человека» – человеческого существа – по мере того, как он меняется, становясь из младенца ребенком, юношей, взрослым и, наконец, стариком. Наше ощущение себя проходит стадии жизни, и наше представление о своей «самости» меняется с каждой стадией.

Мы говорим здесь о самости, которая отличается от Эго. Эго – это часть нашей персоны, оно принадлежит нашему мирскому существованию. Эго – это то, что мы показываем миру, а наше чувство самости – это то, как мы ощущаем себя изнутри. В интервью 1957 года Юнг говорит: «Когда речь идет о "самости", это значит личность более сложную, чем Эго, поскольку Эго состоит только из того, что вы сознаете, что вы знаете о себе… Самость есть, с одной стороны, Эго, а с другой стороны, это бессознательная личность, которой обладает каждый».

Я помню, что после войны в Германии у многих людей это было «Эго», которое искало удовлетворения в накоплении мирских благ в ложной вере, что это дает человеку смысл. Я полагаю, что даже сейчас многие люди не вышли за рамки такого понимания своего Эго и удовлетворения его потребностей в своем понимании себя.

Юнг пишет: «Если бессознательное можно признать в качестве соопределяющего фактора наряду с сознанием и если мы можем жить так, чтобы сознательные и бессознательные требования принимались во внимание насколько это возможно, тогда центр тяжести личности в целом смещается. Он уже не в Эго, которое всего лишь центр сознания, но в гипотетической точке между сознательным и бессознательным. Этот новый центр можно назвать самостью».

Кен Уилбер, психолог-эзотерик, пишет об эволюции нашего сознания в своих работах. Он пишет исходя из собственного опыта и включает в свое мировоззрение мудрость индуистского и буддистского учений. Уилбер считает, что самость проходит различные стадии – начиная с недифференцированной стадии младенца и до возвышенного понимания мудрого или святого человека. Этот процесс индивидуации, это осознание нашей глубокой самости и ее меняющейся природы – процесс, который длится всю жизнь. Как терапевты мы сопровождаем своих клиентов в их путешествии понимания своей самости. Уилбер пишет: «В процессе индивидуации вы освобождаете себя от архетипических элементов, вы дифференцируетесь; предельная самость не двойственна». Осознав свою предельную самость, мы признаем универсальную самость того, частью чего мы являемся.

Наши чувства играют важную роль в нашем становлении такими, какими нам предназначено быть. Чувства, возникающие из-за удовлетворенных или неудовлетворенных нужд нашей глубинной самости. Работая с клиентами, мы помогаем им выразить и понять свои чувства и ведем их к тому, чтобы они связывали эти чувства с главными потребностями их самости. Эти потребности – потребность в том, чтобы тебя ценили, в собственной значимости, во включенности, в любви и дружбе, в безопасности и многом другом. Хорошее чувство самости – это бьющееся сердце здорового человеческого существа.

Когда я работала в Чечне и Ингушетии, один профессор философии, которого я там встретила, говорил о том, как важен язык в развитии у ребенка хорошего чувства самости. В советское время дети на Северном Кавказе говорили на своем родном языке только дома, в семье, но в общественных местах и школах это не разрешалось. Все должны были говорить на русском. Этот профессор рассказал мне, как вредило это резкое переключение на русский психике ребенка и его чувству самости. Наш родной язык, заботливые слова тех, кто любит нас в самом начале нашей жизни, имеют принципиальное значение для нашего чувства самости, нашего чувства значимости, нашего психологического благополучия. Эти слова придают нашему чувству самости его ценность. Здоровое чувство самости приносит нам ощущение, что мы имеем значение, что мы имеем ценность. Когда эти слова утрачены, нечто в глубине нашего существа страдает. Мы сомневаемся в своей значимости и пытаемся заполнить пустоту зачастую разрушительными действиями.

Самая важная часть нашей работы как психологов – это помогать людям найти их путь к своей истинной и развивающейся самости, самости, которая знает свою ценность. Когда мы глубоко знаем, что обладаем значимостью, мы можем овладеть Эго, мы можем взять на себя ответственность за себя и других. Мы занимаемся исцелением людей, чтобы они могли следовать мудрому замечанию Достоевского: «Каждый человек несет ответственность за все». Это, вне всякого сомнения, означает ответственность за себя самих и свои действия.

Во время войн на Северном Кавказе и после них многие люди пережили такую тяжелую потерю – утрату членов семьи, утрату своего физического благополучия и дома, многие также утратили свое чувство ценности или чувство, что сама жизнь имеет значение. Война – это унизительный опыт. Возникает гнев, не только из-за того осязаемого, что было утрачено, но, что важно, из-за утраты этого чувства своей значимости. На войне сама жизнь теряет ценность. Для людей в этой ситуации было важно подтвердить, что жизнь имеет ценность помимо материальных или физических элементов. Жизнь обладает духовной ценностью.

Наша работа психологов часто сводит нас с людьми, находящимися в ситуации домашнего насилия. Это насилие часто возникает вследствие неконтролируемого гнева и фрустрации, которые, в свою очередь, порождены плохим чувством самости. Когда базовые нужды чувства самости не удовлетворены, тогда возникают деструктивные чувства и действия. Если я чувствую, что не обладаю ценностью, тогда я могу разрушать то, что вокруг меня. Здесь мы осознаем ту «тонкую нить», о которой говорит Юнг: «Человечество висит на тонкой нити, и это его психика».

В одном ряду с такими психологами, как Юнг, Роджерс и Уилбер, я ценю Мартина Бубера с его прозрениями, еврейского религиозного философа прошлого века. В своей книге «Я и Ты» Бубер исследует значимость того, как мы относимся к другому. Бубер утверждал, что мы зависим друг от друга в том, чтобы стать такими, какими нам предназначено быть. Когда мы обращаемся к другому на «ты», мы говорим друг с другом как субъект с субъектом. В этом режиме мы не говорим как субъект с объектом. Отношение субъекта к объекту дуалистично, оно различает и ставит одного над другим. Бубер просит нас обращаться в другом к глубинной, универсальной самости – своей глубинной универсальной самостью, здесь мы касаемся смысла самой жизни. Если мы можем видеть другого как партнера для себя, зная, что мы зависим друг от друга, что мы даем друг другу то, в чем нуждаемся, чтобы стать такими, какими нам предназначено быть, мы вступаем в творческие взаимоотношения. Мы создаем драгоценное единство, которое глубоко затрагивает и говорящего, и слушающего. Такая встреча с другим – это не только целительный момент, это «святой» момент, момент, когда дух одного человека встречается с духом другого.

Юнг писал: «Естественный процесс индивидуации порождает сознание человеческого сообщества в точности потому, что благодаря ему мы осознаем бессознательное, которое объединяет все человечество и является для него общим… Индивидуация – это, в сущности, духовное путешествие. Только человек, который способен осознанно уступить силе внутреннего голоса, становится личностью».

Беседуя с доктором Эстер Хардинг, Юнг сказал: «Так же, как индивидуация невозможна, если нет отношений, невозможно иметь настоящие отношения без индивидуации».

Мне стало ясно, насколько важны такого рода глубокие взаимоотношения с другим, встреча в духе с другим, когда чеченский врач сказал о моей работе, что я не только приношу людям знания и дружбу, но мы прикасаемся к духу в наших взаимоотношениях. Мы все можем прикоснуться к духу друг друга, когда присутствуем друг для друга таким глубоким образом, как субъект для субъекта. Вы нужны мне так же, как я нужна вам, чтобы стать такой, какой мне предназначено быть.

Я глубоко благодарна институту, основанному Еленой Спиркиной, поскольку это источник, несущий истинное исцеление бесчисленному множеству людей – и тем, кто проходит в нем обучение, и тем, кто становится клиентами его выпускников. Я желаю Институту практической психологии и психоанализа и далее здравствовать и процветать.

С пожеланиями всего наилучшего в будущем,

Развита Джармен,

Йорк, Англия, июнь 2021 года