Диссоциация (перевод статьи Ханны Хиамс) часть 3 заключение

Диссоциация: определение, диагностика, проявление, терапия, а также упоминание о взаимосвязи с культом/сектой.

      (Dissociation: definition, diagnosis, manifestation and therapy, with special reference to cults/sects)

 Ханна Хиамс(Hanna Hyams)      Transactional Analysis Journal 28:3, July 1998

 Перевод – Котляров Дмитрий

Заключение. Начало тут      https://www.psyoffice.ru/article/95195/  

                                    и тут   https://www.psyoffice.ru/article/95255/

Краткая характеристика гуру или сектантских лидеров

В своей книге «Колосс на глиняных ногах» Энтони Сторр (1996) предположил, что гуру обладают весьма схожими характеристиками. В детстве у них мало друзей, они одиноки и часто испытывают недостаток в любви. Они нетерпимы к любой критике и требуют от других только полного согласия с собой. Они скрытны, непредсказуемы, властны и утверждают, что имеют галлюцинации. Убеждены в том, что обладают сверхмудростью, исключительными знаниями и являются богоподобными. Также для сектантских лидеров характерна паранойя. В основном они безнравственны, склонны к насилию, жестокости и манипуляции. Обладают характеристиками ярко выраженной нарциссической личности. Имеют дар красноречия. Испытывают сильнейшую потребность во власти и деньгах. Они часто имеют страх смерти и, следовательно, имеют потребность в коллективном суициде. В детстве они подвергались насилию, и их диссоциация оказывает огромное содействие  в создании секты.

Инглиш (1979) в своей статье о культах, рассматривала сложное дело Джима Джонса (прим. переводчика - лидер секты «Народный храм», привёл к массовому самоубийству 909 людей), человека с множеством лиц: идеалистическим, любящим, духовным, властолюбивым, жестоким и деспотическим. Однако, рассматривая эти проявления как «рэкеты», мы можем не увидеть диссоциаций и деструктивной силы таких личностей по отношению к нашему обществу. Инглиш также писала: «Когда эта система упрочивается, то она начинает подпитывать сама себя и при этом сокращает физические возможности своих членов выйти из неё, составить своё мнение о себе или об общине (стр. 94)». В этом случае мы согласны с Инглиш. Последователи таких сектантских лидеров отказываются от своей способности думать, чувствовать и устанавливать контакт с реальностью; они тотально диссоциированы.

В книге «Культы в нашем обществе» Сингер (1995) заявлял, что подчинение авторитету гуру это один из способов остановить страх перед наказанием, обрести защиту, спасителя, получить надежду на магическую силу, а также избавиться от недоверия к себе. Я бы добавила к этому еще, что человек преодолевает свой стыд, вину и недостаток в границах, что приводило раньше к ощущению пустоты, отсутствию смысла жизни и возникновению подавленных эмоций. Постоянно враждующие между собой части порождают желание во внутреннем примирении, которое и обещают подарить гуру, давая свои фальшивые надежды.

Ван Поэле (1995) цитирует Якобса (1982), который описал автократические системы как «политические, религиозные и социальные движения, основная цель которых подменить реальность на свою собственную версию Правды. Их цель это контроль над всёвозрастающей армией своих последователей (стр. 59-60)». Ван Поэле (1995) описал, как, эксплуатируя ранние потребности в симбиотических отношениях можно содействовать этому процессу (стр. 266-267). Доказательством этого также является то, что, существующие во многих странах сатанинские культы, используют детей для жертвоприношений и сексуального насилия. Необходимость в смерти своих жертв является проявлением глубокой диссоциации.

Какая может быть причина этого нечеловеческого поведения, такого недостатка моральных качеств и отсутствия всякой этики? Я могу объяснить это только с точки зрения ДРИ: люди могут стремиться к власти, контролю, личной выгоде и мести за свои собственные страдания. Это результат отрицания своей собственной тени или злых частей, что компенсируется богоподобным поведением.

Терапия диссоциации

В терапии с клиентами, имеющими диссоциацию, я обычно использую диалог между разными частями, работу с телом, рисование, написание автобиографии и  писем другим частям и людям, которых они знают. Всё это направлено на, то чтобы помочь клиентам увидеть взаимосвязь между своими частями: их возрастом, убеждениями, травмами, мыслями, чувствами, защитными механизмами и решениями. Цель этой работы, чтобы клиент обнаружил, как эти части связаны друг с другом.

Случай из практики. Джеймс, 35 лет, пострадал от насилия. В раннем детстве он был сексуально изнасилован своей матерью. Был подвержен жестоким избиениям со стороны отца-алкоголика. Год прожил в клетке с целью «безопасности», пока мать была на работе.  Его наказывали постоянно в течение всего времени его развития. Когда Джеймс пришёл в терапию, то он выглядел раздражённым и в основном избегал контакта глаз. Он часто говорил непоследовательно и не завершал своих предложений. Он утверждал, что никогда «не чувствовал»; был неподвижен, самозагипнотизирован и при этом реагировал на все отклики извне. Также Джеймс не знал, что он хочет получить в терапии.

После того, как Джеймс посещал группу целый год, он стал приносить свои рисунки, большинство из которых символизировало диссоциацию. Я убедила его показывать нам свои рисунки и рассказывать, что они значат для него. Во время разговора о своих ассоциациях с  этими рисунками, постепенно стала проявляться его другая часть. В течение года я продолжала поощрять показывать его рисунки как сторонний наблюдатель.

Однажды Джеймс пришёл с рисунком, который раскрывал все его стадии развития, насилие и его механизмы защиты. «В возрасте от полутора до трёх лет меня изнасиловала моя мама. Я хотел утопиться в ванной, но какая-то моя часть ещё хотела жить. Поэтому я развил у себя боязнь воды. Когда мой отец мучил меня, жестоко избивая меня, и кричал, что он хотел бы «избавиться» от меня, я начал мечтать о Доброй Фее, который бы сотворила чудо. Другая моя часть моя верила, в то, что меня сожрёт Паучиха. Я её идеализировал для того, чтобы остаться живым, а  другая часть развила к ней физическое отвращение, омерзение, порывы тошноты и кошмары».

В возрасте от 12 до 13 лет Джеймс мечтал изнасиловать свою мать и чувствовал, по этому поводу глубокий стыд. В результате он остановил все свои физические влечения. Он способствовал появлению у себя мигреней, депрессии, отчаяния  и выпадению волос.

Для того, чтобы справиться со своим фантазиями о насилии, мести и желании причинить вред своей матери и отцу, Джеймс стал вселять в себя страх и лишать себя сил. В возрасте 15 лет, он создал себе внутреннего друга.  Он придумал фею для того, чтобы компенсировать отсутствие материнской заботы, хотя он не мог компенсировать свои страдания, которые он перенёс от её насилия. Он был переполнен своим чувством отчаяния. В возрасте 16 лет, Джеймс купил себе фотоаппарат; но, глядя на свои фотографии, в его сознании начинало разворачиваться кино о его жизни со всеми травмами, который он пережил. Это было настолько болезненно, что он решил никогда больше в жизни не пользоваться фотоаппаратом. Его гнев превратился в образ «демона». Он стал чувствовать, что сходит с ума от желания убивать и у него появились ощущения, что «его мозг вот-вот взорвётся».

В состоянии кризиса Джеймс использовал диссоциацию еще больше и одна из его частей создала воображаемый «женский» образ. В возрасте 32 лет, переживая одиночество и недостаток контактов с людьми, он погрузился в глубокую депрессию и хотел покончить жизнь самоубийством. Затем он записался в армию, для того чтобы покинуть дом матери, но был признан негодным к несению военной службы в связи с его эмоциональным состоянием. Мать угрожала его отослать жить к отцу, из-за чего он впал в паническое состояние. Мать всё равно вынудила его покинуть дом, так как он начал встречаться с девушкой. Он развил огромное чувство стыда и отвращения к тому, что происходило с ним.

Сегодня Джон работает в группе и успешно устанавливает контакты с её участниками. Он осознаёт, что насилие было частью его семейной системы в течение четырёх поколений. Его дедушка был педофилом, который был кастрирован по распоряжению суда. Джеймс говорит: «Я чувствую, что внутри меня никто не может задеть за живое; моя любовь и чувственность стабильна и неприступна».

Джеймс – заботливый человек. Он способен выражать себя очень ясно как вербально, так и с помощью рисунков. Терапия с ним продолжается и идёт к ассоциации (объединению) всех его частей. Сегодня он обнимает других членов группы и замечательно устанавливает  контакт глаз.

«Я» в терапии.

Когда говорят о «Я» то часто подразумевают «настоящее Я» или «ядро Я». В литературе, касающейся диссоциации, есть такое понятие как «активный лидер» под которым подразумевается часть, которая находится здесь и сейчас. Мы бы назвали её Взрослым эго-состоянием. Эта часть имеет отношения со всеми другими частями, может с ними разговаривать и способна реорганизовать внутреннюю систему. Она является словно внутренним терапевтом. Эта часть толерантна, и не рассматривает проблемы  с точки зрения плохого и хорошего, правильного и неверного. С психоаналитической точки зрения она является отделённой от эго. «Я» является медиатором между сознательным и бессознательным. Оно способно создать смысл жизни, мирясь с вопросами жизни/смерти. «Я» имеет уникальную мета- или системную перспективу. Также оно обеспечивают способностью выполнять медиаторские функции между сознательным и бессознательным, что позволяет принятию разнообразных частей своей личности. «Я», другими, словами, наблюдатель.

Гулдинг и Шварц (1995) писали: «Задача «Я» быть объективным, быть активным учителем, который способствует гармоничному сосуществованию всех частей. Оно определяет границы для того, чтобы избежать «смешивания» и переполнения Частей архаическом страхом и болезненным гневом».

Тем, кто пережил насилие, «Я» «недостаёт стабильной энергии для того, чтобы управлять множеством частей». Это происходит потому, что для этих личностей идея «взрослого» часто очень запутана и приравнена к «наказывающему родителю». Эта контаминация создаёт исключение Родителя и Взрослого, которое проявляется в виде сопротивления. Способность видеть в сопротивлении части личности и помогает процессу деконтаминации.

Основная задача терапевта это помочь перенесшим травму и насилие отделить своё «Я» от других частей и проработать болезненные переживания тела и разума. Трагично, но недавние войны включали в себя столько ужаса и нечеловеческого отношения, что можно только вообразить, как много людей использовали диссоциацию для того, чтобы выжить. Как будет выглядеть наше общество в будущем? Какую роль мы должны играть как профессиональные терапевты? Какой вклад мы можем внести?

Выводы

Цель терапии для моих клиентов с диссоциацией это достичь взаимодействия между своими разнообразных частей. Для них, эта цель наиболее приемлема и ей легче содействовать, чем процессу интеграции. Однако, с помощью осознания, понимания и лечения диссоциации, мы можем лучше справляться с «тенью» и достигнуть объединения своего «Я», что в широком смысле значит способствовать созданию более гуманного и оптимистичного общества.

Ханна Хиамс является Обучающим и Супервизирующим Транзактным Аналитиком (клиническим),  руководит Развивающим центром в течение 20 лет. На данный момент она ведёт свою частную практику и супервизирует психотерапевтов и психиатров.