О гештальт-терапии и ЛГБТ+ часть 2

Милана: Как супервизор вы работаете с терапевтами, которые в свою очередь работают с гомосексуальными клиентами. Должна ли на ваш взгляд такая супервизия отличатся от «супервизии вообще»? Готов ли любой супервизор по умолчанию к такой работе?

Павел: Мне кажется, любой супервизор может быть готов к такой работе, если он достаточно осведомлен о жизни ЛГБТ-сообщества и знаком с современными тенденциями в сексологии, с различными психоаналитическими и другими концепциями, которые де-патологизируют гомосексуальность. Если в этом позиция его ясна, то почему нет? И, бесспорно, такой терапевт должен обладать соответствующим опытом работы с ЛГБТ-клиентами.

Идея предлагать «тематическую» супервизию пришла мне совсем недавно. На защите 3-й ступени моего проекта одна коллега сказала, что у нее есть гомосексуальные клиенты, и у нее по ним куча вопросов: «Я брала супервизию уже у других терапевтов, но у меня есть какие-то очень специальные вопросы, на которые они не могут ответить». 

«Я подумал – окей, тематическая супервизия, почему бы и нет?» 

Милана: В книге английского психотерапевта Дейвиса Доминика «Розовая психотерапия», посвященной работе с гомосексуальными и транссексуальными клиентами, упор делается на важность знакомства терапевта с ЛГБТ-культурой, на понимание особенностей жизни комьюнити. Но сейчас, когда комьюнити в подполье, в России — из-за закона, в Беларуси – из-за агрессивной медиа-среды, когда нет информации о том, как живет сообщество, нет видимой субкультуры, как об этом узнает терапевт? Как он(а) может получить эту информацию, не используя своих клиентов в качестве источника информации?

Павел: Это хороший вопрос, я думаю, что он направлен на будущее, на какие-то переводы современных трудов. Я сейчас занимаюсь переводом книги Джека Дрешера «Психоаналитическая терапия в работе с гомосексуальными мужчинами». У него есть и другие книги, которые представляют де-патологизирующий подход к гомосексуальности. В них он анализирует психоаналитические теории современных аналитиков Кернберга, МакДугалл и других, которые носят, мягко говоря, патологизирующий оттенок. Я думаю, что поскольку такой литературы нет, специалистам и неоткуда черпать информацию, и поэтому они могут находиться в некотором информационном дефиците. Поэтому, важна функция просвещения.

В 2015 году вышла книга «Многообразие сексуального поведения» Франка С. Каприо. Она была издана Институтом философии Российской академии наук, т.е. серьезным таким заведением. Книга на самом деле 1961 года, продается абсолютно спокойно в магазинах и т.д. И там вот как раз все это: «мужской гомосексуализм», «лечение», «женский гомосексуализм». Там собраны все эти патологизирующие концепции. 

«И здесь вопрос — зачем переводят такую литературу сейчас? Это выгодно государству? Что это за фишка такая, непонятная? Зачем-то же эти книги издаются»  

Я надеюсь, что со временем это изменится. Сейчас я хочу создать группу переводчиков, в которой будут именно психологи, у меня уже есть на примете несколько человек. Вместе мы хотим заниматься переводом современной зарубежной литературы по консультированию ЛГБТ-клиентов — адекватной и де-патологизирующей. Где мы будем печататься, в каком издательстве, я пока не знаю. Это вопрос на потом. Но у меня есть вера в то, что те книги, которые мы переводим, будут изданы.

Наста: Есть ли в Московском Гештальт Институте какая-то официальная позиция в отношении работы с гомосексуальными клиентами? Прописанная или озвученная четко, например, о де-патологизирующем подходе? Есть ли какие-то заявления, которые позволяют однозначно утверждать, что сообщество рассматривает гомосексуальность как вариант нормы либо вообще отходит от понятия нормы? Или все индивидуально и зависит от терапевта?

Павел: Я думаю, что последнее. Ну, т.е. сообщество – это одно, а представители сообщества – это просто люди. Они имеют разный жизненный опыт, разные ценности и взгляды. У меня была идея, которая сохраняется до сих пор – опросить тренеров по этому вопросу, сделать с ними такие мини-интервью. Я предпринимал такую попытку, опросил 4-х человек: мнения были разные. Некоторые придерживаются каких-то нейробиологических теорий, считают гомосексуальность нормой, такой же вариацией сексуального поведения, как и любое другое. Некоторые, к сожалению, пользуются устаревшими психоаналитическими концепциями МакДугалл и Кернберга. Т.е. общей позиции нет.

Мне бы очень хотелось, чтобы Московское гештальт-сообщество как профессиональное сообщество, например, от имени этического комитета, дало какой-то обоснованный ответ на этот вопрос. На данный момент я знаю только одно такое сообщество — это сообщество системных семейных терапевтов в Москве, которое возглавляет Анна Варга, автор книги «Системная семейная психотерапия». Она присутствовала на прошлогодней «Семейной ЛГБТКИА-конференции», организованной Центром «Ресурс ЛГБТКИА Москва», психологом которого я являюсь вот уже год. И выступила от сообщества, озвучив вполне четкие взгляды, выразила очень открытую позицию по этому вопросу: о том, что происходящее сегодня в этой сфере с законодательством – это не норма.

«Если бы гештальт-сообщество выступило с таким же заявлением, я бы очень порадовался. То, что оно поддерживает инициативы, меня тоже радует. Но общего взгляда я не слышал» 

Наста: По своему опыту посещения обучающих и терапевтических групп у меня сложилось впечатление, что негласно, на неофициальном уровне патологизация гомосексуальности — это дурной тон в сообществе. И если у тебя внутри все-таки есть какие-то сомнения на этот счет, то, в общем-то, ни с кем и не поговоришь, т.к. будешь выглядеть «темным», «устаревшим» и т.д. Но напряжение при этом все равно присутствует, потому что — да, мир быстро меняется... И где тогда его размещать, если «говорить не принято»? Возможно, на таких тематических конференциях. А если их нет? По идее, если у терапевта есть вопросы, то его(ее) ответственность — идти к супервизору и говорить «у меня сомнения, на самом деле, норма это или не норма». По моим ощущениям, у нас в Беларуси негде получить такую супервизию. Поэтому часто это напряжение «выливается» в каких-то частных беседах, которые скорее похожи на использование ЛГБТ-сообщества.

Милана: Это, скорее, вопрос о том, как не вменять своему клиенту обязанность информационного обслуживания в том случае, если терапевт не знаком(а) с ЛГБТ-культурой вне медийных штампов, не работал(а) с этой темой раньше. С одной стороны, терапевта не должен образовывать клиент, а с другой — книги, которые может прочитать терапевт, чаще всего рассказывают о западных реалиях, их едва ли можно перекладывать на беларусские реалии. В Минске по факту остался один гей-клуб, в какой-то момент их вообще не было. Исчезают ЛГБТ-организации, правозащитные организации. Здесь нет такого предложения, как тематическая супервизия. Вопрос в том, как найти баланс в такой ситуации между интересом и использованием для каждой из сторон. Для начала, как быть беларусскому сообществу без тематических супервизий?

Павел: Как вариант – создать их. Либо писать статьи, заниматься просвещением. Когда я учился, в гештальт-сообществе было распространено понимание гомосексуальности как творческого приспособления индивида к окружающей среде. Все просто. Этот вопрос вытекает из того, что вы часто встречались с профессионалами, которые, по вашему мнению, были не осведомлены в основных вопросах касательно гомосексуальности, или…?

Милана: Здесь речь не столько о трудностях экспертного сообщества с принятием инаковости. В той же «Розовой терапии» меня удивило количество рекомендаций для терапевта: предложить клиентам что-то прочесть, куда-то пойти. Удивило само предположение по умолчанию, что терапевт по крайней мере наравне с клиентом владеет информацией о правозащитных организациях, медицинских консультациях в теме МСМ, тематической литературе, инфраструктуре для ЛГБТ-сообщества. В Беларуси же, особенно если речь идет не о столице, часто даже сами негетеросексуальные люди не знают, куда им обратиться, чтобы получить помощь или информацию. И я едва ли могу представить ситуацию, когда это все предложит терапевт… И, с другой стороны, кейсы, когда в частных беседах терапевт, имеющий практику с гомосексуальными клиентами, позволяет себе гомофобные высказывания. Он ведь не идет на супервизию. А как он тогда работает? Когда в среде есть такие отзывы, когда общий фон достаточно гомофобный, а в терапевтическом сообществе как-то не принято обозначать свою «friendly» позицию, мне понятно, откуда в ЛГБТ-сообществе такая куча опасений относительно компетенции участников профессионального психологического сообщества.

Павел: Например, в центре «Ресурс ЛГБТКИА Москва» существует интервизорская группа для психологов, работающих с ЛГБТ. Я в течение года туда ходил и убежден, что это работает, и это необходимо. Ее посещают не только гештальт-терапевты: там и психоаналитики, юнгианские аналитики — разные терапевты. Кто-то делится кейсами, кто-то просто вопросами для обсуждения. Но важно то, что эта группа не была создана и инициирована гештальт-сообществом. Я думаю, что вряд ли гештальт-сообщество займется этим. Только если я, например, возьму, опубликую заявку на сайте о том, что набираю интервизорскую группу и приглашаю — такая группа состоится. 

Мне кажется, что общая тенденция вообще гештальт-терапии, гештальт-сообщества — это позиция некоторого невмешательства, может быть. Какого-то такого позволения происходящим процессам быть. В терапии — то же самое. Поэтому, если какая-то тенденция появляется, то это личная ответственность заинтересованных лиц за то, чтобы ее продвигать и развивать. 

«У меня есть опыт личной терапии как с гетеросексуальными терапевтами, так и с гомосексуальными терапевтами. И в одном, и в другом случае было что-то полезное» 

Джек Дрешер пишет, что было бы очень хорошо, если бы терапевт был той же ориентации, что и его клиент. Я пока не перевел этот отрывок до конца, но эту мысль перевариваю, думаю — возможно. Например, для человека, который только-только осознал свою ориентацию, какой-то мужчина, живущий, допустим, в длительных отношениях с другим мужчиной, поможет как-то сконтейнировать его тревогу, рассказать, восполнить в том числе информационный пробел.

Милана: Обучающая группа собирает людей с разными идентичностями. Но в гетеронормативной культуре всякие пространства по умолчанию определяются как гетеросексуальные пространства. Насколько просто в обучающей группе «проявляться» негетеросексуальному человеку или гендерно-небинарному человеку? Как вы полагаете, есть ли сейчас в обучающих группах — реально, а не номинально — пространство для трансгендерных участников?

Павел: Мне кажется, что все зависит от участников группы: от их взглядов, опыта, ценностей, убеждений. Каждая такая группа будет чем-то отличаться: начиная с позиций, которых придерживается тренерский состав, и заканчивая позицией различных участников. Мой личный опыт участия в группе 1-2 ступени и 3-й ступени, был достаточно позитивным. Хотя, я слышал разные опыты других участников, и знаю о том, что некоторым это далось сложно. Например, трансгендерным людям, да.

Думаю, что трансгендерному человеку предстоит вложить очень много своих личных усилий и много рассказать группе, чтобы сформировать определенное отношение. Попросить участников называть мужским именем, например. Быть подкованным самому в этой теме. Мне кажется, что вообще ЛГБТ-участникам очень важно самим быть подкованными в теме, чтобы своевременно и грамотно объяснить свою позицию всем участникам.

Продолжение следует...