Токсический стыд

Работа с токсическим стыдом нередко воспринимается терапевтами, как вкачивание поддержки и одобрения в бездонный колодец самопорицания и ощущения собственной плохости. Со смутной надеждой, что если достаточно долго отражать клиенту, что он не так уж плох, то когда-нибудь этот колодец все же заполнится водой адекватной самооценки.

Но при таком подходе сразу возникает путаница, и клиент с терапевтом оказываются в ловушке.

Стыд в этом случае воспринимается, как враг, как особое патологическое образование "токсический стыд", которого у нормальных людей и быть-то не должно. Эта идея возникает из-за того, что есть клиенты, у которых любое, даже самое невинное проявление подлинного "я" — приводит к стыду, который словно бы крышкой это настоящее "я" прихлопывает и не дает ему проявиться. И смысл поддержки и одобрения как будто бы в том, чтобы хорошими чувствами накормить ненасытное чудовище, чтобы оно, наконец, успокоилось и перестало пожирать клиента.

А между тем токсический стыд отличается от не токсического лишь способностью человека его выдерживать. Это не какое-то принципиально иное чувство, это точно такой же стыд, как у всех, просто в свое время никто не научил клиента его переживать, и это превратило аффект — в пугающий, в невыносимый. И подлинное "я" прихлопывается не стыдом как таковым, а как раз неспособностью проживать стыд и страхом перед ним.

Проявляется эта неспособность, как невозможность чувствовать стыд и, одновременно — быть рядом с другим человеком. Вот как эту неспособность описывает Илья Латыпов, причем считает ее качеством стыда, как такового, и с последним я не согласна. Но само описание феноменологически мне кажется очень точным.

"Негативная ипостась стыда заключается в том, что он может полностью уничтожить возможность контакта. Человек, переживающий стыд, наглухо отрезан от остальных людей. В стыде невозможно никакое движение, никакое действие, направленное по отношению к другим людям. Только одно – прочь от людей". (потырено тут)

На мой взгляд, именно такое переживание отрезанности — и превращает стыд в токсический. И, соответственно, терапевтическое вмешательство здесь в том, чтобы восстанавливать способность переживать стыд рядом с другим человеком.

Точно так же, как и с любыми другими невыносимыми чувствами, решение не в том, чтобы их убрать, прекратить, избавить от их бремени, а в том, чтобы научиться их чувствовать, и не рассыпаться при этом.

Есть три распространенных проблемы, о которые можно споткнуться при попытке научиться выдерживать стыд.

1. Эффект амальгамы.

Очень часто стыд не дифференцируется с другими аффектами, которые на него наслаиваются, и часто возникают одновременно со стыдом, но по своему содержанию — совсем иные.

Например, чувство унижения. Его со стыдом иногда вообще воспринимают, как сросшихся сиамских близнецов, вечно появляющихся вместе. Между тем, далеко не обязательно стыд должен сопровождаться унижением, и далеко не всегда унижение сопровождается стыдом. Оно может, например, сопровождаться чувством безнадежности и вины, а вовсе не стыда. Туда же относится и весь комплекс аффектов, связанных с отвержением. Есть нередко автоматическая склейка в уме, что раз стыдно, значит сейчас отвергнут, и дальше я уже буду переживать не только стыд, но и одиночество, заброшенность, и ощущение, что я отвратителен для другого.

Как к примеру такой характерной связки снова обращусь к статье Ильи Латыпова: "Стыд связан с мощной физической реакцией: краснеют лицо-уши-шея-руки, выступает пот, ноги слабеют, в груди – ощущение провала, в который ухаешь всем своим существом. Глаза опущены, невероятно тяжело их поднять и увидеть реакцию другого человека – ты полностью и абсолютно уверен в том, что она негативная… Нет, это слишком слабо – «негативная»… На лице другого ожидаешь увидеть гримасу отвращения-осуждения-презрения – и, разумеется, видеть ее не хочешь, поэтому и смотришь в пол – так оно спокойнее. Но помогает мало, потому что стыд тесно связан с ощущением того, что ты весь, целиком и насквозь, виден. Это тотальная прозрачность для взгляда другого человека, и - что не подлежит сомнению в момент стыда – взгляд находит только ничтожное, то, что никогда бы не показал другому, но не можешь скрыть – ты же прозрачен! Стыд тесно переплетен с чувством обнаженности перед недружелюбным взглядом. <…> В стыде же – полная остановка, замирание, замораживание и съеживание".

Я думаю, что можно краснеть, слабеть, чувствовать себя совершенно обнаженным и прозрачным, замирать от этого — но при этом довольно четко ощущать, что взгляд на тебя направленный, вовсе не недружелюбен, не преисполнен "отвращением-осуждением-презрением". Тут самое главное, что этот взгляд другого человека воспринимается, как невыносимо проницающий, обнажающий и обнаруживающий то, что совершенно не планировал показывать или даже и вовсе в себе не подозревал — и все это читается в другом. Но осуждения может и не быть. Этот самый взгляд, может быть, например, сочувственным и прощающим.

Чтобы не быть слишком абстрактной в своих рассуждениях приведу в пример историю, которую как-то слышала. Про то, как однажды преподаватель прочел студентам лекцию крепко под шафе. И так получилось, что незамеченным это не осталось. И на следующий день руководитель, который был еще и большим авторитетом для этого лектора, произнес небольшую речь на производственном совещании о том, что иногда недобросовестные коллеги могут позволить себе прийти нетрезыми на работу, и это категорически неприемлемо и недопустимо, но все это, безусловно, не относится к главному герою истории, и руководитель совершенно точно знает и убежден, что тот на это не способен, абсолютно уверен в его профессиональных и человеческих качествах, и вообще очень доволен его работой. И, как описывал этот лектор, никогда ему еще не доводилось чувствовать столько стыда и благодарности — одновременно.

И это как раз тот самый пример, когда можно чувствовать стыд, но, одновременно, быть принятым, а не отвергнутым. Что характерно, менее стыдно от этого не становится, но пережить это уже вполне возможно.

Мне кажется очень важным дать клиенту на чувственном уровне обнаружить, что стыд — это не отвращение к себе, и не страх отвержения, и не унижение, и не презрение к себе. Разлепить эти аффекты. Потому что в такой гремучей смеси соприкасаться с этим невозможно. Это такой огромный слон, которого можно съесть, только разделив на кусочки. Каждое их этих переживаний стоит переваривать отдельно, а не густо замешивая их со стыдом.

2. Затычка из одобрения vs выковыривание дефекта.

Это дилемма, которая встает каждый раз, когда при приходит клиент, пропитанный токсическим стыдом. Клиент, который переживает свое собственное я, как базово неполноценное, дефектное.

Мне кажется важным отметить, что не любое чувство неполноценности склеено со стыдом, и может феноменологически быть вообще никак с ним не связано. Например, женщина может быть уверена в своей некрасивости, в том, что ее внешний вид отталкивает мужчин, но никакого стыда по этому поводу не испытывать, а испытывать, скажем, горечь и безнадежность. И это переживается, как собственное уродство, как собственная неспособность к чему-либо и собственные ограничения. Т.е. ощущение своего дефекта может быть сплавлено с самыми разными аффектами, например с ненавистью и отвращением к себе, или безнадежностью и отчаянием, и работать с подобного рода чувством неполноценности, как с тем дефектом, что склеен со стыдом — это промахиваться мимо переживаний клиента. Если женщину, которая знает что она категорически некрасива и испытывает по этому поводу глубокую печаль, начать убеждать в ее красоте, то она просто почувствует себя непонятой и еще более одинокой.

А вот тот особого рода дефект, что упакован в стыд, словно бы успокаивается и перестает терзать — стоит только получить извне опровержение этой дефицитарности. Клиент как будто бы и верит в нее, но, одновременно, и искренне верит в одобрение со стороны. Это чувство дефектности, которое крепко сцеплено с нуждой в одобрении и положительном оценивании, и словно бы ослабевает от него. И этот дефект, в отличие от того примера, что я только что описала — всегда спрятан. И всегда его обнаружение — ужасает и вызывает панику либо гнев. Соответственно, терапевт раз за разом встает перед выбором — то ли гладить клиента, одобряя и опровергая его внутренний ужас (и примерно так представляют себе порой терапию нарциссического расстройства по Кохуту), то ли раз за разом сталкивать клиента с великим и ужасным базовым дефектом и выдерживать весь тот спектр аффектов от ярости до отчаяния, что при этом возникают (и примерно так представляют себе порой терапию нарциссического расстройства по Кернбергу).

Но мне кажется, самое главное при попадании в эту дилемму, что будет активно навязываться клиентом, помнить, что обе ее стороны — это части ложного "я".

Полюс ничтожности — это вовсе не ужасная правда, скрытая под покрывалом величия, это просто вторая сторона расщепления. Расщепления, которое образовалось, как защита от непрерывного токсичного оценивания, через призму которого рассматривалось любое проявление "я".

И, соответственно, те личностные структуры, что с оцениванием не связаны — остались невидимы, неопознаны и захоронены, потому что только через отраженное узнавание в глазах другого — мы можем присвоить себе самих себя.

И задача терапии — это как раз отыскать эти захороненные части "я", которые отчуждены и воспринимаются, как чужеродные, и проявляются в виде симптома. И не верить в то, во что верит клиент, в ложный выбор между дефектом либо поиском достижения/одобрения, как затычки для него.

Выйти за его пределы.

И этот выход, он как раз тесно связан с переживанием стыда, и умением переживать стыд в присутствии другого. И это подводит к третьему моменту, что связан с работой с токсическим стыдом.

3. Ненайденный смысл.

Очень часто роль стыда, и функцию стыда видят только в том, что стыд — это регулятор возбуждения, который удерживает от социально неприемлемых форм поведения, а еще — позволяет регулировать скорость сближения с другим человеком, притормаживая ее, и делая таким образом сближение более безопасным.

И, конечно, при таком рассмотрении человек, укутанный в токсический стыд, кажется пораженным совершенно лишним и бесполезным переживанием, которое не имеет ни малейшего смысла.

Если стыд воспринимается просто, как некий тормоз, приглушающий возбуждение, а токсический стыд — как этот же тормоз, вывернутый в крайнее положение, то не остается внутреннего ресурса, чтобы идти навстречу этому переживанию, просто потому, что непонятно, а зачем это?

Но мне кажется, что стыд — это не только регулятор возбуждения. Стыд возникает тогда, когда человек лицом к лицу сталкивается с несоответствием между тем, что чувствуется внутри, и тем что видится снаружи. И это вызывает с одной стороны смятение, и кажущуюся потерю идентичности, но с другой открывает дверь для присвоения и присоединения к себе — нового, прежде неведомого кусочка своего "я".

Полностью согласна с мыслью Кинстона, что "стыд порождается переживанием того, насколько мы соответствуем нашим представлениям о себе, и заставляет нас увидеть себя и общество; этот процесс необходим для личностного роста".

Самопознание и самоосознание — неразрывно связаны со стыдом, который является не просто маркером смещения представлений о себе, а сигнализирует о том, что вдруг наше "я" оказалось найдено за теми границами, которыми мы обычно очерчивали свою идентичность, и не просто найдено, а застукано, и эта новая идентичность — отражается в глазах другого. Другого, который в этот момент отразил нашу душу.

"Когда вы смотритесь в зеркало, на вас смотрит некто, это не вы и в то же время это вы — это то самое чувство, которое вы испытываете, будучи увиденным и переживая стыд". (с) Линд.

И эта новая идентичность, рождающаяся во время переживания стыда, может быть не только ранящей и неприятной. Иногда, вместе со смятением от неожиданности, она может вызывать и восторг, и наполнять жизнью, и избавлять от пустоты.

Человек, поглощенный токсическим стыдом, раз за разом спотыкается об это новое знание о себе не потому, что оно действительно ужасно, а потому, что раз за разом он сбегает от переживания стыда, и не выдерживает напряжения, что вызывают сбитые границы привычного сознательного представления о себе.

Стыд, воспринимаемый не как маркер нового и неожиданного (каким он в действительности и является), а как маркер страшного и мерзкого, создает патологическую конструкцию, которая не позволяет выстроить собственную идентичность, если она размыта или же базируется на ложных основаниях. Ведь присоединение новых, чужеродных ранее пластов самости, их рождение из небытия и открытие их природы, и их присвоение — происходит в том числе и через переживание стыда.

Стыд позволяет очень остро почувствовать, что наше собственное, прежде непризнанное новое "я" — существует. Существует в мире других людей, которые отличны от нас, но видят и замечают нас. И между нами есть разница и расстояние. Непреодолимое. Мы не едины. Не слиты. Отдельны.

И тогда, переживание стыда рядом с другим человеком — это знак рождения.