Честность, искренность и откровенность. Не синонимы.

Честность, искренность и откровенность. Не синонимы.

Терапевтические размышления

В гештальт-терапии одним из базовых понятий является экзистенциальный диалог. Это встреча двоих людей, когда двое взаимодействуют как личности: каждый задет другим и отзывчив ему. Диалог – это когда собеседник важен и интересен сам по себе, не служит для удовлетворения какой-то цели, когда контакт непрерывен, при этом у каждого есть свои четко очерченные границы.

Предполагает ли такой диалог то, что его участники, в нашем случае – клиент и терапевт, будут максимально честны, откровенны и искренны друг с другом?

Для меня это все же разные понятия, не синонимы, чтобы не говорили толковые словари Ожегова или Ушакова, например. Искренность – это признание своих подлинных чувств, правдивость. Прежде всего, перед самим собой. При этом, искренность совершенно не подразумевает того, что я буду выражать все свои чувства в процессе общения. Я могу промолчать, не говорить о некоторых вещах, оставаясь при этом искренней. Честность – это нечто проникнутое искренностью и прямотой, это некая добросовестность по отношению к своему собеседнику, отсутствие «двойного дна», если  можно так выразиться. Честность предполагает для меня – прямой ответ на прямой вопрос собеседника. Откровенность, на мой взгляд, – это что-то нескрываемое и, иногда, могущее оказаться опасным для неподготовленного собеседника. Одна моя коллега очень хорошо выразила опасность чрезмерной открытости в выражении своих мыслей и чувств словосочетанием «дубина откровенности».

Мне захотелось поисследовать, как честность, искренность и откровенность уживаются втроем? Порой, не противоречат ли они друг другу?

И в повседневном общении, и в терапии тем более, далеко не всегда полезно сообщать своему собеседнику все, что я о нем думаю. У большинства в жизни совершенно точно бывали случаи, когда было бы лучше промолчать, или сказать о своем отношении в более мягкой форме. Казалось бы, все верно, но тут возникает вопрос – а не станет ли такая недосказанность или умышленное смягчение плодородной почвой для проекций? Ведь, чаще всего, если человек не получает информации, то он ее придумывает, чтобы заполнить возникший пробел. Как и в жизни, и в терапии остаться искренним и честным, при этом не беря в руки «дубину откровенности» и оставить как можно меньше места для порождения ненужных фантазий?

Терапевт селективно самораскрывается, то есть, выборочно сообщает клиенту о своих переживаниях в связи с его рассказом, о своем отношении к какому бы то ни было событию, опираясь на свое предположение о том, что для клиента будет полезно, а что он пока перенести не сможет. При этом, даже щадя клиента в терапевтических целях, не сообщая всех своих соображений по поводу его ситуации, терапевт не прикидывается таким, каким бы его хотел видеть клиент или каким он сам хотел бы быть, он не лжет относительно своих чувств или состояний, прежде всего, самому себе. То есть, в терапии честность и искренность терапевта важна не только в сообщении его соображений клиенту, но и в отношениях с самим собой. Приведу пример из недавней практики. Ко мне на терапию приходит клиентка, долго и крайне экспрессивно она жалуется на затянувшийся конфликт с семьей своего брата, сообщает о ненависти к его жене, о том, как «удавила бы эту дрянь своими руками!». Я начинаю выяснять причину конфликта, оказывается, клиентка очень хочет почаще брать своих племянников на выходные на дачу, а жена брата обычно против этого, причин не объясняет и, вообще, в последнее время избегает общения. Рассказывая мне о том, как детям полезен свежий воздух, как они смогут отдохнуть на даче и набраться сил перед учебной неделей, она сильно подается вперед, повышает голос, активно жестикулирует, и, фактически, убеждает меня в этом, хотя я и не спорю. Я отмечаю, как во мне нарастает раздражение, как мне хочется отстраниться от нее... Клиентка продолжает повышать голос, чем больше я отдаляюсь, тем громче она говорит, переходит на крик. Я закипаю еще больше и думаю про себя: «Боже мой, ну что же ты орешь?! Ты меня так бесишь этим! Хватит!». Я признаю свои переживания, свое раздражение и не пытаюсь клиентку «полюбить», убедить себя в том, что я должна относиться к ее поведенческим проявлениям терпимее. Конечно, делать такую интервенцию, тем более, на первой встрече, не стоит. Это может сильно травмировать клиентку, я могу оглушить ее ударом своей «дубины откровенности». Вместо этого я задаю ей вопрос: «Слушай, а как ты говоришь жене своего брата, что хочешь взять детей на выходные?». Клиентка фыркает: «Ну как-как? Обыкновенно! Так же ей и говорю, как тебе сейчас!». Я удивляюсь и отвечаю: «Когда ты говоришь об этом, то сильно повышаешь голос, твои руки описывают круги совсем рядом с моим лицом, ты сильно сокращаешь дистанцию между нами... Ты это замечаешь?». Лицо клиентки меняется, она спрашивает: «Ну и что такого?». Я честно отвечаю на прямой вопрос: «Когда ты делаешь так, то я чувствую раздражение и мне даже хочется отсесть от тебя подальше, я боюсь того, как ты сильно размахиваешь руками у меня перед носом.». Клиентка замолкает и начинает тихо плакать. «Что с тобой сейчас?» - спрашиваю я. Клиентка долго рассказывает про то, как любит племянников и как хочет проводить с ними время, а в конце изрекает «Я просто хочу, чтобы меня наконец-то заметили!».  

Думаю, что в жизни, так же как и в терапии, важно искренне признаваться себе в своих переживаниях по поводу действий другого, даже если «не дОлжно» таких чувств испытывать. Чувства возникают – и никто не несет ответственности за их возникновение. Ответственность есть только за то, как я буду или не буду эти чувства проявлять. Стану ли я брать «дубину откровенности» и ломать ею «стену непонимания» или просто крушить свои близкие отношения, или, оставшись искренней с собой и своим собеседником, я позабочусь о том, чтобы выражение моих чувств достигло своей цели, но, при этом, не никому навредило. В какую форму я облеку содержание – зависит только от меня и от «запаса прочности» моего собеседника.

Меня занимает еще и такой вопрос: если с искренностью, честностью и откровенностью терапевта, в общем, понятно – терапевт не врет ни себе, ни клиенту (по краней мере, не врет в том, что осознает). А как быть с клиентом? Если лжет клиент, то как будет происходить наш контакт? И будет ли успешна терапия, если клиент не искренен, не честен и, порой, не откровенен со мной? (Клиент, кстати, обладает на терапевтическом сеансе исключительной возможностью быть откровенным настолько, насколько он захочет – как терапевт, я выдержу предъявление его «дубины»). Дж. Зинкер в книке «В поисках хорошей формы» говорит о этом следующее: «Терапевт живет среди мелкой неправды и большой лжи, искажений, подтасовок, обычной правды и грубой правды. И во всем объеме он сталкивается с этим в своей ежедневной практике. Мы принимаем систему клиентов такой, какая она есть, но по большей части не говорим об этом вслух. Мы не предлагаем себя в качестве священника или раввина. Мы допускаем, что у людей могут быть причины говорить неправду. Мы способствуем хорошему функционированию, а не пытаемся кого-то разоблачать или переубеждать». Конечно, как терапевт, я не смогу в ста процентах случаев знать, говорит мне клиент правду или лукавит. Но, на мой взгляд, честность порождает честность, а открытость – открытость. Если терапевт искренен с собой и с клиентом, честно сообщает ему о своих переживаниях в той форме и в той дозировке, которую клиент способен принять на каждом конкретном этапе терапии, то клиенту, в свою очередь, будет проще раскрыться и начать говорить правду и терапевту, и самому себе.