Расчлененка и расщепление

Если весь выходной день не можешь собраться и сделать что-то стоящее, бездельничаешь, крутишь ленту FB, вяло реагируешь на привычные раздражения, не находишь ни одной сколько-нибудь стоящей фантазии, значит провалился в психический анабиоз.  

В подобных состояниях мы подвержены бессознательным реакциям психики, известным как диссоциация и расщепление. Энергосберегающий режим включается сам и "сон разума, рождает чудовищ". В привычном дневном сне, попадая в который нам кажется, что мы бодрствуем, даже чудовищное искажение реальности кажется обыденным. Как у тех слепых мудрецов, которым хобот слона казался  шлангом, хвост веревкой, а ноги столбами.  

Каждый, кто хотя бы раз смотрел в кино ужасы с расчлененкой, или как тот студент медик разглядывал картинки из учебника судебной медицины, или любовался эстетикой Дали с образами развалившейся реальности знает, что отдельно взятые части не имеют отношения к жизни.   

Изображение расчлененки не оставляет равнодушным, потому что это противоестественно и нарушает визуальные стереотипы восприятия живого. Отдельные части тела, сшитые фантазией Герберта Уэллса в «Острове доктор Моро» или Мэри Шелли во «Франкенштейне» пугают потому что рассказывают о смерти. Порнография никогда не станет искусством, не от того, что секс не красив, а потому что в порно показывают зомби и движение неодушевленных частей тела. Даже остриженные волосы и ногти без своего хозяина вызывают брезгливость.

То, что для большинства людей в предметном материальном мире кажется ненормальным, в психике воспринимается как что-то обычное. Так проявляются двойные стандарты для оценки материального и психического.

Психический механизм расщепления свойственен не только тем, кто свалился в психоз или живет на границе нормы.  Мы все это делаем постоянно с завидным упорством – отделяем  чувства от ума, тело от ума и чувств, верхнюю часть тела от нижней, стремимся к светлому позитивному, отрицая теневое и темное. Это стало настолько привычным, что почти незаметно.

На пониженном уровне сознания мы как вивисекторы расчленяем если не тела, то души, стараясь вставить избранные части в подходящую рамку. Потом кого-то считаем прекрасным, а кого-то уродом и негодяем.

И вот я слушаю на протяжении нескольких лет песни известного барда, его тексты берут за живое, его мощный голос пробирает до костей и я следом за ним чувствую все, что он вкладывает в свои песни. Мы становимся почти друзьями, по крайней мере, я хотел бы дружить с таким и благодаря чуду соцсети мы уже френды. Но оказывается, что на крутом повороте, страна врезалась в столб и все, кто сидели на задних сиденьях разлетелись в разные двери. Все живы, но я вижу, что мой виртуальный друг вылетел влево, а я вправо. Безусловно, я вправо, в любом случае я правее. Наша близость разваливается, и я вижу его, слышу, но не понимаю, почему он стал для меня таким далеким и неприятным. Мне кажется, что он исписался, заболел, протух и теперь слушаю только свои воспоминания, а не его живого с его мыслями и чувствами.

Или, похожее случается по отношению к человеку, которому на протяжении многих лет я был благодарен и относился с почтением. И мне хочется сказать, что вы для меня умерли, оправдывая свое стремление разрезать его на части и в одну сторону сложить то, что мне нравится, а в другую, что мне противно. С мертвыми так поступать намного проще, чем с живыми. А потом я делюсь моральными терзаниями со своим терапевтом, и она несколькими точными стежками – словами сшивает образ этого человека заново, он снова становится для меня живым и целым со своими слабостями, страхами и недостатками. А заодно помогает преодолеть раслененку внутри собственного сознания и собрать воедино конфликтующие части.

Без такой профессиональной помощи мы не всегда можем вместить в себя целостное переживание и увидеть недоступные прежде уровни смысла. Не можем воспринять другого человека целиком, не разрезав на части его сложную психику. И прежде всего, не можем над собой провести эту операцию по приживлению отлетевших кусочков души.