Обыденно о смерти: Мертвые части и прочие страсти

Сегодня ночь совсем уже не та.
И не дави назойливо на ухо
Про фитнес свой и танец живота!
Сегодня видел я, как древняя старуха
Пыталась у метро отдать кота.

Я подошёл. Ведь думал - с голодухи..
Хотел рублей четыреста отдать,
Но видела бы ты глаза старухи!
"Возьмите котика, мне скоро помирать... "

В миру, в пыли житейской круговерти
Внезапно наступила пустота.
Старуха не своей боялась смерти,
Пыталась от неё спасти кота...

Владимир Халецкий

Верх – низ, свет – тьма, болезнь – здоровье, порядок – хаос и бесчисленное множество других дихотомий и полярностей, которые вторичны по сравнению с противопоставлением живого и мертвого.

«Есть люди типа жив и люди типа помер» (Б. Гребенщиков) и уже потом все прочие.

В силу инстинкта самосохранения все связанное со смертью вызывает страх, отвращение и брезгливость: от гниения и трупного запаха до остриженных ногтей и волос. Фрейд обосновал общечеловеческий, а может, и биологический инстинкт смерти (танатос) как универсальную константу нашей психики. Мы знаем ее проявления во множестве самодеструктивных актах, но очевидное стремление к смерти все же воспринимается как дикость или сумасшествие.

Когда Э. Фромм написал о некрофилии Гитлера, а лидер секты «Народный храм» в далекой Гайане инициировал смерть тысячи своих адептов, это воспринималось как далекая от нас патология. Но когда мэр Москвы встретился в 90-х с Секо Асахарой лидером запрещенной ныне в России сектой убийц «Аум Синрике», а избранный российским народом президент напророчил всем нам открытые двери в Рай это уже про завладевшее миллионами сумасшествие и торжество некрофильских культов в нашем доме.

Немного из древней истории (По: Kaiak A. La sposa cadaver // Philosophical Journey, 1 (2014): Sottosuoli ).

В цивилизации этруссков (I тыс. до н. э.) на территории нынешней Италии практиковались пытки, когда связывали мертвеца и живого ― лицом к лицу, рот ко рту, конечность к конечности и прикованного к своей разлагающейся копии человека оставляли гнить. После того, как разница поверхностей между трупом и живым начинала исчезать, тела разъединяли. Предполагалось, что связь с трупом наполняет человека смертью изнутри, а видимым подтверждением этого был некроз поверхностных тканей. Почернение совпадало с внутренним гниением и чернотой – стадия нигредо (nigredo) средневековых алхимиков и тяжелый период терапии в школе К.Г. Юнга.

В средние века, в эпоху Возрождения и даже в XIX веке ужас этрусской пытки выражался в  эмблеме Nupta Contagioso, на которой изображалась женщина, привязанная к страдающему от сифилиса человеку. Nupta Contagioso или Nupta Cadavera буквально означает брак с больными или с «мертвой невестой».

Аристотель писал про аналогию между душой, привязанной к телу и жизнью, прикованной к трупу (nekrous):

…мы наказаны так же, как те, кто однажды, когда-то давно попали в руки этрусских грабителей и были замучены с искусно продуманной жестокостью; их живые тела [corpora viva], были связаны с мертвыми так точно, как это только возможно, одно против другого: так что наши души, привязанные к нашим телам ―как эти живые, прикованные к мертвым .

А святой Августин видел в этой бесчеловечной пытке метафизическую модель связи бренного тела и бессмертной души. То есть то, что являлось жестокой пыткой пиратов и монархов является не то, что даже нередким, а всеобщим.

О чем повествуют сказки страшилки о мертвых?

Из сборника А.Н. Афанасьева «Народные русские сказки».

Данный сказочный мотив представлен в концепции Андре Грина о мертвой матери — как метафоре. Это мать, которая физически жива, но мертва психически, так как находится в депрессии и кормит ребенка отравленным молоком. У взрослого комплекс мертвой матери проявляется в бессилии решать конфликты, вступать в любовные отношения, пользоваться своими способностями, ставить и достигать цели, и в целом не жить своей жизнью, отказываясь от нее.

В процессе анализа в каждом таком случае открывается детская депрессия, связанная с ранней утратой любящего объекта. На первый план в депрессии клиента выходит грусть матери и уменьшение её интереса к ребёнку.

Самые тяжёлые случаи, похожие на привязанность к мертвецу связаны с предшествующей смертью другого ребёнка в раннем возрасте или выкидыш. Эта причина вытесняется из сознания так как держится в тайне или ей не придают должного внимания. Между тем человек живет так как будто носит на себе мертвое тело умершего брата или сестры.

Еще несколько иллюстраций от мастера сказок про мертвецов Вильгельма Гауфа. Возрастное ограничение 12+.

«Холодное сердце»

Нет ничего дороже чистой совести, доброты и человечности, рассказывает В. Гауф. А если совершил ошибку, то она не фатальна и жизнь предоставит возможность все исправить.

«История об отрубленной руке»

Нарушение основополагающего закона не убий, услужение Смерти не остается без последствий. Разъединение головы и тела всегда было про смерть, а то же самое в символической форме про отсечение чувств путем явного или неявного насилия над человеком. Тот, кто казнит другого таким образом, пусть даже не ведая этого сам становится расчлененным и лишается жизненно важных функций. Если после такого человека даже не мучит совесть, значит он уже мертв окончательно и бесповоротно. В сказке муки совести сопровождают доктора всю жизнь и значит в нем еще сохраняется огонек жизни.

«Корабль-призрак»

Сказка рассказывает о том, что когда мы живые оказываемся в серьезном кризисе, переживаем травму и теряем веру (убийство монаха), мы можем увидеть воочию мир мертвых, где ничего не меняется и только вновь и вновь с навязчивым постоянством по ночам в сумеречном сознании будет проигрываться одно и та же ситуация. Капитан с головой, отделенной от тела и с телом лишенным разума никогда не приведет свой корабль в порт назначения. Его корабль, олицетворяющий Я человека, будет бесконечно и бессмысленно носится по водам бессознательного.

Как появляются и потом активируются мертвые части?

Главные причины — это не прожитая и не интегрированная в сознании травма. Что-то что остается отброшенным в сторону и оставленным умирать за пределами сознания. Раненный боец, оставленный на поле боя, когда главные силы вынужденно отступили. 

К мертвости приводит жизнь с мертвым, когда мы не можем похоронить и живем с ним, так как если бы он все еще жив.

Хроническая травма, связанная с чьим либо неотступным контролем, когда кто-то значимый становится тюремщиком наших мыслей, чувств и желаний. Проявление к кому-либо контроля с насилием якобы из благих намерений, из-за собственных страхов и отсутствие доверие к другому — это про медленное убийство.

Самый надежный способ проконтролировать своего ребенка, жену, мужа — это убить его. Трупы ведут себя предсказуемо, по крайней мере днем и пока к ним не повернешься спиной. Облеченный вариант превратить своего близкого в зомби, в бревно, в свинью и любое другое существо, лишенной субъектности и души.

Если оказываешься в депрессии и апатии, не видишь смысла в чем-либо, боишься жить, замираешь перед неопределенностью, боишься всего нового, не доверяешь спонтанности и стремишься к контролю — это значит в тебе активизировалась какая-то мертвая часть.

Здесь важно понимать, что она не является на самом деле чем-то ужасным и ни в коем случае не похожа на труп, привязанный к твоему телу.

Зачастую она выглядит как оставленный, никому не нужный брошенный ребенок. Поскольку есть сомнения в возможности оживить его, то хочется избавиться от него, забыть, не помнить, спрятать, закопать, но как бы мы ни старались, он будет напоминать о себе в симптомах и  сновидениях.

Во многих фильмах ужасов самым ужасным является младенец или ребенок, который вдруг начинает вести себя как монстр. Такова установка нашего сознания — бояться и дистанцироваться от этой детской части, которая нуждается в принятии. Но ей в этом постоянно отказывают.

Значительная часть психотерапий как раз и занимается тем, чтобы клиент увидел, перестал бояться и принял своего внутреннего ребенка с его травмами и болью. В действительности именно в этой кажущейся мертвой части самый большой потенциал жизни.

Проблема психосоматики

Для самопознания нам нужен Другой, в котором мы отражаемся как в зеркале. Я психическое высвобождаясь из тела видит его как Другое и может наблюдать его силу, слабость, болезнь, старение. Порой свое тело воспринимается как мертвец, от которого хочется отвязаться и это происходит повсеместно. Я живу в голове и не хочу опускаться до телесного. См. Проблема "плохого" тела.

Пустоты тела – отсутствие внутри хорошей материнской или/и отцовской фигуры – заполняются некротическим материалом и тело воспринимается как привязанный ко мне мертвец или мертвое животное.

В крайних вариантах требуется помощь хирурга, отсекающего некротическое и восстанавливающего по всем правилам антисептики чистоту тела. В более частых случаях мы говорим о психосоматическом заболевании, которое воспринимается как частично живое с нарушенной функцией.

Функциональное нарушение переходит в структурное и это называют болезнью в физическом смысле. Болезнь как предвестник смерти становится пожизненным спутником, труп, с которым когда-то состоялся брак уже отвязан, но заражение умиранием произошло. Смерть не снаружи в темном углу, а внутри собственного тела. И лишь обученные медики способны контактировать с ней, измерять температуру тела, определять локализацию своими изощренными приборами, назначать лекарства, вырезать из тела воспаление и разрушенную ткань.

Психологи говорят о внутреннем усилии, объединяющим деятельность души с телом, религии про одухотворение тела. Но мало кто верит, что тело может превратиться в храм и для оживления трупа предпочитает пользоваться мертвой водой и антибиотиками (против жизни) из арсенала традиционной медицины.

Не только прогресс науки, но и массмедиа принесли нам образ зомби – голодного и обездушенного тела. В теории психотерапии широко известен тезис про автоматизированное лишенное осознанности поведение человека, а в практике психотехнологии пытаются наладить сбои и восстановить работу зомби-машины, минуя одушевление.

Стремление к смерти

Страх жизни идет от присутствия мертвого в себе. Мертвое не хочет смотреть на живое, также как и живое на мертвое. Отсюда установка искать больное и травмированное во вне, чтобы гармонизировать мертвое внутри и снаружи.

Формируются созависимые отношения когда с виду здоровый человек ищет себе страдающего от той или иной зависимости и зачастую реально умирающего. Созависимый носит больного на себе, контролирует каждое его движение точно также как в еще одной старинной пытке когда к здоровому человеку привязывали больного сифилисом.

Вместо того, чтобы обнаружить и оживить мертвое в себе люди занимаются спасительством – едут в Африку с гуманитарными миссиями, вступают в группы волонтеров, идут работать в больницы и хосписы, становятся социальными работниками, психологами, спасителями бездомных животных и пр. Кульминацией является профессия патологоанатома, в которой уже совсем очевидно кто здесь бодрый, теплый и живой, а кто холодный и мертвый.

В прозекторской, как на кладбище тихо, спокойно и торжественно – мертвое внутри соединяется с мертвым снаружи.

Помни о смерти

Порой, чтобы преодолеть травму, оживить и воскреснуть, надо заключить контракт с самим Дьяволом. Как та булгаковская Маргарита надо принять приглашение и стать королевой бала, чтобы приветствовать восставших мертвецов. Они приближаются, кланяются, целуют руку и, слава Сатане, отходят назад, не заключая в свои объятия и не садясь на колени.

Даже в таком сценарии контакт с мертвым может быть пыткой, но проход через него, если соблюдены все ритуалы и условия, исцеляет и переводит на более высокий уровень жизнедеятельности. Об этом рассказывает Михаил Булгаков и свидетельствуют все переходные обряды инициации, в которых проживается символическая смерть. На этом же построены терапевтические практики, в которых некротическое должно быть увидено, изжито или одушевленно, если это еще возможно.

Начиная с колдунов и шаманов, камлающих в Нижний мир, лекарей средневековья, выкапывающих трупы для анатомических исследований и до сегодняшних психологов исцеление связывали не только с высшей благодатью, но и с покровительством темных сил. А самих практиков уличали в особых отношениях с хозяином Нижнего мира, Дьяволом, духами и пр. вплоть до современного Бессознательного. Ох уж эта глубинная психология!

Погружаясь в мертвое, мы ищем там жизнь и проявления одушевленности.

Ребенок, чтобы найти живое разбирает и ломает игрушки. Антропологи и археологи, раскапывая могилы и древние города, восстанавливают по останкам жизнь людей предыдущих эпох. Древние охотники и душегубы всех времен в глазах умирающей добычи пытаются увидеть ускользающую искру жизни. Садисты удовлетворяются болью и стонами другого человека как проявлением жизни, бытовые провокаторы получают прилив сил, слыша крики возмущения. Кто-то сам режет себе руки, чтобы увидеть кровь и почувствовать себя живее, кто-то просто кряхтит и постанывает без какого-либо внешнего принуждения.

Человек во всех своих цивилизованных и диких проявлениях интуитивно угадывает, что в жизни таится смерть, а смерть открывает секрет жизни.  

Смерть - возрождение

Мрачность темы смерти напрямую связана с линейным восприятием времени и отсутствием понимания, что окончательность чего-либо относительна. Если мы смотрим на смену времен года, повторяющееся чередование периодов жизни человека, то понимаем циклический характер времени. За осенью следует зима, за зимой весна, жизнь приводит к смерти, а смерть к возрождению. Мы умирали уже много раз, но возрождались и продолжаем жить в новом качестве. Чтобы родилось что-то новое и хорошее, требуется, чтобы что-то старое отжило, отболело и умерло – детская привязанность к своим родителя, старая любовь, прежние представления и привычки.

Для рождения требуются условия и в том числе и для рождения Я человека, которое происходит не сразу и нуждается в родовспоможении. Тревога рождения (сепарационная тревога) мешает взрослеть и переходить на следующий этап жизни с его задачами и человеку требуются духовные «акушерки» в лице близких, друзей, наставников и специалистов.

Чтобы что-то возродилось заново, также нужны подходящие условия, помощь извне и вера в возможность возрождения, вопреки тщетности усилий, неизбежности смерти и наличия мертвых частей в своей душе.

Реанимация - размораживание

Как оживают мертвые части в психике, и по каким проявлениям можно понять, что это происходит?

Во-первых, повышается уровень тревоги и предчувствие неизбежности перемен. Этому сопутствует усиление чувства вины, стыда самопроявления и усиление экспансивной агрессии. Если аутоагрессия и чувство обиды сопровождает и ускоряет умирание, то агрессия, направленная вовне, неудовлетворенность, раздражительность  свидетельствует об оживлении и появлении границ своего Я. Становится не лучше, но уже явно живее. Те, кто привык видеть нас мертвыми, спокойными и подконтрольными в этот период испытывают заметный дискомфорт. 

Следом появляются чувства, которые уже можно отнести к позитивному ряду и наполненности жизнью:

любопытство и интерес к жизни, азарт, нетерпение, уверенность, гордость, радость, воодушевление, восторг, благодарность, уважение, симпатия, любовь, нежность, доверие. Все они свидетельствуют, что удалось подключиться к источнику жизни на время забыв про смерть. Проживая эти чувства мы уже пьем не отравленное молоко и не уксус, а вино и мед, не мертвую, а живую воду.

В тему: