Игра в запреты придает жизни особый вкус

– Я что сказала, отойди от воды! Или немедленно едем домой! Ты слышишь меня?! Выйди из воды сейчас же!

Ну, конечно, он слышит. Но делает вид, что совершенно нет. Он изучил эту игру со всеми нюансами, ее четырехлетний малыш. Сейчас он полностью игнорирует мамины окрики и продолжает плескаться у берега. Ставит эксперимент. Пусть и посинел уже от холода. Если бы она не запрещала, давно бы вышел. А теперь он ее испытывает: долго ли она будет терпеть и вот так кричать. Или же, наконец, сорвется, прискачет, больно вытащит его за руку, отшлепает по попе. Наорет еще сильнее. В глубине души этого даже очень хочется. Или, правда, потащит с пляжа домой. Что маловероятно. Еще никогда такого не было. А вдруг? Хотя скорее все пустыми криками и ограничится.

«Не лезь в воду» – распространенное российское пляжное семейное развлечение. Одна из разновидностей национальной игры в запреты. Правила ее просты. Чем абсурднее запрет, тем больше фишек получаешь. Например, если мы приехали теплым воскресным деньком на пляж, то нельзя купаться. В воду не лезь!

А ведь специалисты по нейролингвистическому программированию давно уже выяснили, что человеческое подсознание не воспринимает частицу «не». Например, когда человеку говорят «не курить» или «не сорить», его мозг получает информацию «курить» и «сорить». А «не» теряется где-то по дороге. Само собой, что все подобные таблички оказываются недейственными.

Но запреты все равно в чести. В России в последнее время – как-то особенно. И не только в Государственной думе. Депутаты, конечно, тут вне конкуренции. Но и самые разные граждане России этим увлекаются: что бы такое еще запретить?

Многие россияне, скажем, хотят запретить биткоины, хотя и не знают, что это такое. Нынешней весной Центр современных исследований ProResearch совместно с Национальным агентством финансовых исследований решил выяснить, как жители нашей страны относятся к этим новым виртуальным деньгам. И оказалось, что только 4% респондентов про биткоины знают, а еще 16% – что-то о них слышали. И при этом 40% опрошенных выступили за то, чтобы их запретить. Только менее четверти думают, что биткоины запрещать не обязательно. И еще 36% затруднились с ответом.

Такой типичный российский способ социального реагирования. Я Пастернака не читал, но он мне что-то не нравится. Зато какое удовольствие в этом «не пущать». Иллюзия власти ведь куда слаще, чем реальная власть. Никакой ответственности, а привкус тот же.

На запретах основано множество игр. Социальных и индивидуальных.

Запрещать то, что невозможно запретить. Бессмысленно и беспощадно.

Например, игра «сажусь на диету». Сначала ты выбираешь себе способ диеты и запрещаешь много чего остального. Это приятная часть. Иллюзия контроля. И власти над собой. Какое-то время честно худеешь – боишься дышать, вставая на весы. А потом наступает срыв. Незаметно так, странно. Например, в трансе идешь в супермаркет, скупая там все, что нельзя. Или в полугипнозе направляешься к холодильнику… Несколько минут позорного обжорства. И вот ты уже приходишь в себя с тяжестью в желудке и острым чувством вины.

В запретах есть одно тайное правило: чем крепче сдерживаешься, тем сильнее потом прет.

Чаще это игра не одного актера. Например, «Алкоголик». Ее еще известный психотерапевт Эрик Берн с юмором и подробно описал. В ней кроме самого Алкоголика присутствуют разные другие роли. Одна из ключевых – Преследователь. Тот, кто всегда настороже – принюхивается, негодует, увещевает, прячет выпивку, не дает денег, устраивает скандалы. То есть Преследователь занимается тем, что постоянно устанавливает и подтверждает запреты. Присутствие этой роли придает жизни Алкоголика особую остроту. Без Преследователя ему пришлось бы одному отвечать за все. И за устанавливание запретов, и за их срывы. То есть за все свое деструктивное поведение вкупе. Так ведь недолго и пить бросить – когда не надо ни от кого прятаться и никого не приходится обманывать, кроме самого себя.

Или курение. Эти страшные таблички на сигаретах. Думаете, есть хоть один человек, которого они отвратили от курения? Кроме тех, кто и так курить не очень-то и хотел? Ведь курение – это теневое поведение человека. Часть его личной неосознанной саморазрушительной стратегии. В курении много скрытых мотивов, и любые запреты – страшилки в том числе – лишь эти подсознательные процессы усиливают. Точно так же и нынешние ограничения курения в общественных местах придают этому занятию особый аромат. Какой интерес был бы вообще в курении, если бы в нем не существовало этой изнанки, этой подоплеки запретного. В Интернете, кстати, гуляют разные прикольные альтернативные варианты «страшных» предупреждений на пачке. Например, «Здесь я решаю, кого убивать». И правда, так.

Или в последние годы лишился своих запретов мат. Обсценная лексика, еще недавно мощная, эмоционально заряженная, превратилась в междометия. Теперь мат – скорее признак косноязычия, чем скабрезности или агрессии. Он как-то высох, в нем не осталось былой сочности. Его употребляют на каждом шагу, и этого никто не замечает. Ругаться стало чем-то обыденным, пустым. Запреты на мат пали в обществе сами собой, как очередной социальный институт. А с ними – и мат пал тоже. Преуспевшая в этой теме Госдума, конечно, поспешила мат запретить. Хотя бы законодательно, пусть это и мало кому сейчас интересно. Но, кажется, уже поздно. Мат в его прежнем, многоэтажном, виртуозном величии уже не возродишь.

В общем, игра в запреты придает особый вкус жизни. Мы в России это хорошо схватили. Еще Салтыков-Щедрин говорил, что строгость российских законов компенсируется необязательностью их исполнения. То есть уже в XVIII веке мы в эту игру успешно играли. А начали наверняка с самых истоков.

Бог велел не есть с одного-единственного дерева. Возможно, это был способ вывести наконец людей из зоны их комфорта. Синяя Борода приказал жене не открывать одну-единственную комнату. Это был способ избавиться от очередной супруги. А Том Сойер покрасил забор чужими руками, установив запрет на этот вид деятельности.

Есть такое популярное психологическое упражнение – не думать о зеленой обезьяне. Вы можете думать сейчас обо всем, о чем угодно. Только не должны думать о зеленой обезьяне. В течение всего-то ближайших трех минут.

…Через три минуты оказывается, что все мысли были именно о ней, о зеленой.

Запреты – мощная сила. Есть, конечно, и утописты, которые стремятся запретить сами запреты. Но разве можно?

Опубликовано в Независимой газете http://www.ng.ru/authors/12928/