Психотерапия горевания

«О, дайте мне слова печали. Горе, которое молчит»

                                                    (Уильям Шекспир)

В раннем транзактном анализе внимание фокусировалось на ведении протоколов, родительских программах, фантазиях сказочных историях, ранних решениях, экзистенциональных дилеммах в формировании жизненных сценариев. Эрик Берном были описаны защитные поведенческие паттерны «селф», имплицитные решения, эксплицитные сценарные решения, препятствующие гибкости и спонтанности в решениях проблем. Однако, он не задал один важный вопрос: «Что вы говорите, перед тем, как сказать прощай?»

Теория и практика

Смерть родителя, ребенка или друга, расставание с супругой или любимым человеком, потеря работы – все это может привести к тому, что человек лишает себя возможности межличностных отношений и стает одиноким. В попытках компенсировать подобный дефицит, люди зачастую прерывают внутренние контакты. Они отрицают аффекты, личные переживания, потребности, усиливают напряжение в мышцах с целью десенсибилизации тела. Но несмотря на это, чувство утраты сохраняется. В результате у них снижается способность присутствовать в «здесь и сейчас», находится в полном контакте с другими. Они не способны от души говорить «здравствуй» и «прощай».

Незавершенность в процессе прощания сообщает человеку чувство уныния, и оставляет неловкое ощущение недостатка. В состоянии глубокого горевания зачастую дефицитным компонентом является нехватка межличностного контакта и возможности полного выражения внутреннего опыта. Аутентичность в общении - пересказ своей личной истории является существенным фактором в формировании смыслов, завершении своего незаконченного опыта и способствуют процессу проживания глубокого горевания. Завершение продолжительного горевания включает в себя восстановление способности к полному внутреннему и межличностному контакту. Таким образом, восстанавливается способность сказать аутентично «здравствуй» и «прощай».

В работе с глубоким гореванием в гештальт терапии используется техника «пустого стула» с целью помочь клиенту завершить то, что Фриц Перлз называл «незавершенным гештальтом». Перлз проводил различие между подлинным горем и псевдогорем, определяя последнее как способ жалеть себя. На воркшопах он конфронтировал жалеющего себя клиента. Вместо этого он старался развивать в участниках способности поддерживать себя самостоятельно и нести ответственность за свою жизнь в настоящем времени.  Когда кто-то из членов группы выражал аутентичные чувства горевания, он давал эмпатические реакции и считал это естественным процессом оплакивания утраты близкого человека. Если горевание продолжалось длительное время и было глубоким, он определял его как «причину невыраженной обиды».

Перлз предлагал клиенту занять один стул, а на другом пустом стуле представлять сидящего перед ним (ней) значимого для него (нее) человека. Затем он побуждал клиента обращаться к образу другого как будто перед ним действительно сидел человек на стуле и, таким образом, выражать свои обиды и гнев. Он говорил клиенту, чтобы тот озвучивал и выражал в жестах свои чувства, которые тот переживал в настоящий момент.

В психотерапевтической работе с гореванием Перлз подчеркивал, как горе могло поддерживаться и сохраняться (ретрофлексия) по причине старых обид. Он подчеркивал важность невыраженного признания. Он учил, что проживание горя зависит как от выражения обиды, так и от выражения признательности. На практике Перлз акцентировал больше внимания на выражении клиентом гнева и обиды, чем признания. Гулдинги последовали этому шаблону в лечении горя. Пример их терапевтической работы с гореванием подчеркивает тот факт, что они делали упор на работе с обидами и гневом и в меньшей степени уделяли внимание признательности.

В течение нескольких лет я следовал примеру Перлза и фокусировал свою работу на невыраженных клиентом обиде и гневе. Работу по выражению признательности я проводил в завершении терапевтических сессий. Основное мое внимание было сосредоточено на работе с ретрофлексией и выражением обиды. Некоторые клиенты могли говорить об их любви и уважении к умершему, о том, как они могут выразить свою любовь, благодарность ему. Чувство долга по отношению к ушедшему в вечность близкому человеку для них было более значимо и важно, чем выражение обиды.

Я был вдохновлен рассказами моих клиентов, в которых звучала боль и гнев, благодарность и любовь. Эти переживания часто сводились к восхитительным мгновениями жизни и заветным воспоминая, говорящим о том, как им было важно увековечить память о умершем. Невыраженная любовь, благодарность, восхищение или уважение так же, как и невыраженные злость и обида создают «незавершенный гештальт».

Я пришел к выводу, что необходимо создать терапевтический баланс между эмоциональными полярностями:          непринятый гнев, обида, горечь – с одной стороны, и нереализованные мечтания, ценные для клиента переживания, не выраженная привязанность и теплые воспоминания – с другой. Терапевтический фокус, направленный только в сторону гнева и обиды, недостаточен для излечения, затянувшегося горевания. Я начал проводить свои собственные терапевтические интервенции с целью «переплести» каждую из этих эмоций. В своей работе я сначала фокусирую внимание на одной эмоции до тех пор, пока клиент ее достаточно не выразит. Затем я сосредотачиваю внимание клиента на другой полярности данной эмоции, и затем снова возвращаюсь на противоположный полюс. Я нахожусь в постоянном поиске не выраженных эмоциональных спектров, «переплетая» каждую эмоцию отдельно. Таким образом, я достигаю исцеляющего баланса.

Терапевтический баланс не всегда равный. С некоторыми клиентами, в зависимости от их историй, акцент может ставится на выражении признательности. С другими клиентами акцент будет на выражении обиды. Если клиент выражает в большей мере любовь и признательность, я могу побудить его выразить негативные чувства по отношению к другим. Если же они интенсивно переживают чувство обиды и сердятся, я побуждаю их вспомнить позитивные переживания, наполненные любовью и радостью от общения с близкими им людьми. Мы можем провести значительное количество времени в работе с выражением обиды клиента и уже позже перейти к работе с чувствами уважения и любви.  С другими клиентами я двигаюсь вперед и назад между чувствами любви, злости – то, чем они дорожат и что вызывает обиду, и что они так ценят в своей жизни. Независимо от того, на какие чувства и эмоции ставятся акценты в каждой отдельной терапевтической сессии, будет полезным интегрировать уважение и обиду.

«Когда в моменты большого горя ты вновь обратишь внимание на собственное сердце, ты поймешь, что на самом деле ты плачешь из-за тех вещей, которые в недалеком прошлом могли радовать тебя»

                                                                                         (Гибран)

В работе с невыраженными переживаниями клиенту важно, как можно более полно «вокализировать» чувства, потребности, мысли, интерпретации, которые до этого не были выражены. Это то, что многие клиенты называют «правдивыми историями». Это вербализация (в некоторых случая физическое) выражение невысказанных и непризнанных чувств, мыслей, отношений, ассоциаций, реакций, которые клиент держит внутри себя. По правде говоря, это н есть выражение фактов или проверенной информации, которая может быть подтверждена другими. Скорее, это повествовательная правда, выражение внутреннего опыта, и стремление найти смысл. «Правдивые истории» подразумевают перевод аффекта и психологических реакций на доступный язык того, что было только отчасти коммуницировано или никогда до этого не выражалось в отношениях. Когда мы как психотерапевты подчеркиваем в клиенте правдивость сообщаемого им, мы приглашаем его выразить прерванные чувства, отношение, даже физические жесты. Именно эти прерванные жесты, слова и аффекты могут делать словесные обращения «здравствуй» и «прощай» не вполне откровенным. Многие люди не привыкли делиться своими мыслями с другими. Мы поощряем своих клиентов говорить открыто и искренне.  Такие правдивые истории могут быть противоположностью, непоследовательным разговором, с помощью которого некоторые люди строят свои отношения. Несвязанные, непоследовательные разговоры – способ защитить себя и поддержать отношения. Но со временем они разрушают интимность и межличностные контакты.

Психотерапия по работе с гореваниями и утратами представляется наиболее эффективной, когда проходит в контексте взаимоотношений лицом к лицу с заинтересованным в тебе человеке или благодаря воображаемому разговору с внутренним образом другого. Это может происходить в рамках межличностного контакта между клиентом и терапевтом, в эмпатическом общении между клиентом и другими участниками терапевтической группы или же аутентичном общении между клиентом и его внутренним образом значимого другого.  Для некоторых клиентов можно комбинировать данные подходы.

В своей практике я часто использую метод «пустого стула», предлагая клиенту визуализировать образ значимого другого, восстановить и активизировать прерванный физический жест, выразить скрытые чувства и вербализировать их. Работая с внутренним образом другого, мы создаем возможность для клиента использовать собственное воображение с целью выразить то, что хотелось бы высказать другому человеку. В этом случае я использую инструмент, взятый из детской терапии: клиент формирует фантазийные образы.

Для большинства клиентов существенно важно выражать то, что они чувствуют по отношению к внутреннему образу другого. Они проигрывают этот важный для них контакт в своих фантазиях, проживая те значимые для них моменты, которые они не прожили в реальной жизни. Для других клиентов контакт с терапевтом более эффективен, чем метод «пустого стула». Если клиент не может визуализировать образ другого, потому, что ему необходима внутренняя поддержка или он опасается неприятия или насмешки со стороны визуализированного другого, я прошу клиента посмотреть мне в глаза и поделиться со мной своими переживаниями. Я переношу «незавершенный гештальт» в отношения со мной: «Пожалуйста, скажите мне, чтобы вы сказали вашему отцу, если он был достаточно трезвый, чтобы выслушать вас» или «Поскольку вы уверены, что ваша мать снова скажем вам, ты глупый, и будет отрицать настоящие факты, связанные с вами, пожалуйста, расскажите немного об этом мне». Мне важно, чтобы клиент увидел эмоции на моем лице, услышал мое сочувствие к нему и до конца прожил мое присутствие.

Зачастую терапию по работе с гореванием в отношенческом подходе «лицом к лицу» необходимо проводить в случаях если:

• утрата произошла незадолго до начала терапии;
• в окружении клиента нет заботливых и поддерживающих его близких людей;
• у клиента недостаточно внутренних ресурсов, чтобы использовать технику «пустого стула»;
• боль утраты клиента усиливается в случаях появления дополнительных проблем

Цель клиента в работе с техникой «пустого стула», непосредственного общения с терапевтом или участниками терапевтической группы одна и та же – совершенствование отношений по средствам вербализации (в некоторых случаях физического выражения) не выраженных и несвязных аффектов, фантазий и субъективных смыслов. Благодаря профессионализму терапевта физические ощущения, чувства, потребности, эксплицитные и имплицитные воспоминания, реакции, отношения могут выйти на уровень осознанности и в конце концов станут связной личной историей клиента.  

Прежде, чем начинать работу с гореванием клиента, я задаю себе несколько вопросов:

• у настоящего клиента это нормальная реакция, которая может быть решена сама собой с течением времени?
• это затяжное горевание, препятствующее проживать полную жизнь клиенту?
• осложнено ли данное горевание другими проблемами, для решения которых может понадобиться дополнительная помощь?
• улучшиться ли состояние клиента, если я вмешаюсь в его процесс горевания?
• если я вмешиваюсь, что будет с конкретным клиентом работать наиболее эффективно: контакт «лицом к лицу», техника «пустого стула», взаимодействие с членами группы или комбинированный подход?

«горевание может быть существенно ограничено, если вы напишите историю или расскажите о нем»

                                                                                                                                                                                                                       (Динезен)