Как вы яхту назовете... или что стоит за словом "мы". Часть вторая

Итак, мы установили, что говоря о ком-то другом «мы», индивид указывает на того, с кем он находится в слиянии. Чтобы было понятнее, давайте разберем, что же такое «слияние» и чем оно чревато?

До рождения ребенок с матерью составляет единое целое, он – часть ее организма и слит с ней на физиологическом уровне. В процессе родов происходит отделение физическое, но не психическое. Новорожденный является полностью зависимым существом и без матери не сможет существовать (сейчас, благодаря искусственному вскармливания, понятие матери расширяется, может распространяться на других людей, но суть остается прежней: ему не выжить без заботы других).

Психическое отделение происходит с появлением слова «Я». В этот момент появляется такое образование, как «личность», которое, опираясь на основы темперамента,  начинает наполняться из среды. И в итоге произойдет следующий этап процесса отделения: выход из семейной триады и существование на уровне монады. Человек перестает опираться на среду и начинает опираться на себя.

Когда по той или иной причине этот процесс нарушается, психологически индивид остается в сверхсильной связи со своей семьей, преимущественно с матерью. Но в этом процессе мать, как взрослый человек, имеет свои границы, свою жизнь, свои потребности. И тяга к возвращению в младенческий рай не поддерживается ей (хотя бывают и такие, крайние случаи, но сейчас речь не о них).

И тогда ищется такой объект в среде, с которым можно быть всегда связанным, но при этом он сможет восприниматься как продолжение собственного Я. Для этого необходимо, чтобы такого Я не было у объекта. Кто же подходит для этого в первую очередь?

Дети

Мне никогда не доводилось слышать, чтобы ребенок говорил о матери «мы», а обратный процесс наблюдаю ежедневно. Дети – идеальный инструмент для проекции, в них можно увидеть что угодно. И прежде всего свою собственную младенческую беспомощность. Окружить заботой, «которой не было у меня». Беда только в том, что дети вырастают и иногда могут захотеть жить своей жизнью. И тогда к ним не применить «мы». Хотя чаще всего своей жизни уже не получается….

Животные

Второе по частоте «мы» я слышала применительно к… собакам. И по странному ли совпадению эти эпизоды были связаны либо с отсутствием детей, либо с периодом, когда они уходили из дома.

Химически зависимые

Собственное застревание на фазе слияния лучше всего может размещаться в отношениях, которые будут длиться вечно. «Он без меня умрет» - очень хороший повод, чтобы такие отношения продолжать и, более того, чтобы человек действительно не мог без Вас жить, продолжая быть зависимым от вещества.

Все эти случаи многое объединяет:

- Находясь с кем-то, человек чувствует себя в безопасности. Это некий аналог возвращения в младенческий рай.

- В них вкладывается очень много сил и себя самого. Вырастить ребенка, содержать домашнее животное (ребенка, который не повзрослеет), «спасать» зависимого. То, чему посвящал свою жизнь, становится весьма ценным, сверхценным. Расставание с такой драгоценностью неимоверно тяжело. Это как смерть части себя. Точнее, как вырванный кусок себя.

Подводя итог, я хочу отметить, что сепарация, начатая в 3 года, и завершающаяся в конце подросткового возраста, несмотря на болезненность, является переносимой. И тот же самый процесс в 30 (или 50) вызывает такую сильную боль, что нередко становится причиной суицидов (при потере объекта и невозможности его замещения). Только, чтобы не чувствовать больше ничего! Непройденный кризис сепарации является частой причиной обращения к психотерапевту и на его поддержке, как правило, успешно завершается.

Понаблюдайте за своим «мы». К кому оно относится? Быть может, вам захочется в свободное плавание по просторам жизни, говоря себе: "Я есть!"

Я.... есть....