тактика и стратегия расстановочной работы в зависимости от диагностики

Хочу поделиться с коллегами и клиентами соображениями по поводу впечатлений, возникающих у некоторых клиентов в процессе семейной расстановки и после нее.

  В случае, когда клиент недостаточно осведомлен о том, что такое расстановка и, благодаря чему, в ней наступает исцеление, можно иногда наблюдать проявление экзистенциальной тревоги по поводу того, что в процедуре расстановки мы часто обращаемся к тем фигурам предков, которые на момент расстановки уже умерли.

  Мне приходилось слышать критические замечания со стороны неподготовленных клиентов и наблюдателей, как в собственной практике, так и в практике расстановщиков с более внушительным стажем, и эти замечания относились к тому, что сама процедура вызывала у них «кладбищенские ассоциации». Некоторых клиентов это пугает настолько, что они отказываются от проведения расстановки, как терапевтического вмешательства.

  О чем это может говорить, какую информацию дает психотерапевту? Прежде всего, такая симптоматика может свидетельствовать о ранних сроках травмы клиента (ранняя нарушенность). Другими словами, защитные механизмы психики клиента были подвержены дистрессу в период до 4-6 недель развития и любое, эмоционально значимое соприкосновение с темой смерти несет в себе угрозу ретравматизации. В связи с проявлением подобного рода тяжелых эмоций, у клиента в этот момент не хватает ресурса не только для изменений, но и для того, чтобы просто направить фокус своего внимания с внешних причин страдания на причины внутренние, стоящие за травматическим реагированием. В подобных случаях неэффективно, по меткому выражению одного из коллег, «въезжать в расстановку на танке». В зависимости от степени проявлений нарушенности, можно следовать различной терапевтической тактике, придерживаясь стратегии максимальной осторожности, разъясняя клиенту подробно свои намерения и сверяясь с его степенью готовности к движению. Как правило, без установления и использования ресурса для клиента, проведение расстановки не дает положительного терапевтического эффекта. Потребность такого клиента в том, чтобы максимально контролировать, осознавать то, что происходит в расстановке необходимо удовлетворять как в процессе проведения интервенции, так и после ее завершения, сопровождая клиента  в индивидуальных сессиях.

  Один из вариантов подготовки клиента к расстановке предполагает индивидуальную консультацию, на которой выясняется предположительно тактика и стратегия работы с клиентом. Здесь же уместно пояснить клиенту, что информация об умерших предках, к которым мы обращаемся в процессе расстановки, является по своей сути информацией, получаемой из сферы жизни, т.к. несет «транслирует» эту информацию в расстановку сам клиент. То есть, расстановка – это пространственное отображение бессознательных взаимоотношений внутренних объектов клиента.

 Только убедившись в том, что уровень тревоги клиента позволяет приступить к поиску и  установлению ресурса (порой это возможно только после ряда индивидуальных встреч), мы весьма осторожно можем использовать необходимые терапевтические приемы, дающие шанс интегрировать ресурс. Основой для терапевта  на каждом этапе является умение наблюдать, замечая тонкие изменения поведения и чувствования клиента, не доверяя излишне его сознательным намерениям, выражаемым в стремлении поскорее достичь результата.

  Иная тактика используется в случаях, когда мы имеем дело с невротическим уровнем нарушенности клиента, где невротическая фиксация возникает в возрасте, в котором уже развита достаточно вторая сигнальная система и ребенок может обозначать объекты.

  В таких случаях предварительное объяснение (презентация) удовлеворяет потребность клиета в стабилизации своей ориентировочной реакции для возможности проведения расстановочной процедуры, а объяснение результата расстановки могут быть сведены к минимуму и быть менее конкретными для того, чтобы не сужать эффект действия «хорошего решения».