Это не всегда депрессия

Это не всегда депрессия

Иногда это стыд.

Опубликовано 19 апреля 2018 года

  
Источник картинки - https://fishki.net/mix/2521486-vsjakoe.html

 Как может быть так, что человек с депрессией, проявляющий клинические симптомы, не реагирует на антидепрессанты или психотерапию? Возможно, потому, что корень его страдания в нечто другом.

 Несколько лет назад ко мне был направлен пациент по имени Брайан. Годами он страдал от неразрешимой депрессии, из-за которой был госпитализирован. Он прошёл через когнитивно-поведенческую терапию, психоаналитическую психотерапию, поддерживающую терапию и диалектическую поведенческую терапию. Он попробовал несколько «коктейлей» из медикаментов, каждый из которых имел множество побочных эффектов, которые сделали их практически невыносимыми. В любом случае, они были неэффективны. Следующим шагом была электрошоковая терапия, которую Брайан не хотел.

 Когда Брайан впервые пришёл ко мне, он был практически в коматозном состоянии. Он едва мог заставить себя говорить, и его голос, когда мне удалось что-то вытянуть из него, был кротким. Его тело было неподвижным, а выражение лица - пустым. Он не мог смотреть мне в глаза. Да, он казался крайне подавленным. Но зная, что он в течение многих лет безрезультатно лечился от депрессии, я задалась вопросом о диагнозе.

 Хотя мы были в моём офисе вместе, меня поразило ощущение того, что Брайан был где-то ещё. Я спросила его, сколько процентов от него присутствует в комнате.

 «Может быть, 25 процентов», - сказал он.

 «Где остальная часть тебя?» - спросила я.

 «Я не знаю, - сказал он. - Но в том месте, где темно и я один».

 «Ты бы хотел, чтоб я помогла тебе немного расслабиться?» - спросила я.

 Он выглядел немного удивленным, но сказал «да», поэтому я схватила маленькую подушку с дивана и бросил её ему. Он поймал её и улыбнулся.

 «Брось её обратно», - скомандовала я игриво. И он это сделал. Его тело заметно ослабело и мы поговорили еще немного. Когда после нескольких минут такой игры в бросание подушки вперед и назад, я спросила, каков процент его присутствия со мной теперь, он ответил с другой улыбкой. «Теперь я весь здесь», - сказал он.

 Вот, как это продолжалось несколько месяцев: мы играли в такую игру, пока разговаривали. Это заставило его двигаться, расслабиться, установило связь между нами, и было весело.

 Во время наших первых сеансов я поняла, что значит расти в доме Брайана. Основываясь на том, что он рассказал мне, я решила относиться к нему как к выжившему после родительского пренебрежения в детстве – такой разновидности травмы. Даже когда два родителя живут под одной крышей и обеспечивают ребёнка питанием, кровом и физической безопасностью, как это делали родители Брайана, ребёнок может быть заброшен, если родители не связаны с ним эмоционально.

 Я подозревала, что это было и в случае с Брайаном. Он рассказал мне, что оба его родителя были «озабочены» тяжелым положением семьи, которая «едва сводила концы с концами». Хотя его мать никогда не называла себя алкоголиком, она слишком много пила, а также и отец часто был эмоционально отстранённым. У Брайана было мало воспоминаний о том, чтобы его обнимали, утешали, играли или спрашивали его о его делах.

 Одной из врождённых реакций ребёнка на подобную окружающую среду - это развитие хронического стыда. Ребёнок интерпретирует своё страдание, вызванное его эмоциональным одиночеством, как личный недостаток. Он обвиняет себя за то, что чувствует, и приходит к выводу, что с ним что-то не так. Все это происходит бессознательно. Стыд за себя становится менее ужасным для ребёнка, чем принятие того, что его воспитатели не могут поддерживать с ним связь и обеспечивать комфорт.

 Понять тип стыда Брайана поможет знание того, что, в основном, существуют две категории эмоций. Есть базовые эмоции, такие как гнев, радость и печаль, которые, когда пережиты, на интуитивном уровне приводят к чувству облегчения и ясности (даже если изначально они неприятны). И есть подавляющие эмоции, такие как стыд, чувство вины и тревога, которые блокируют в вас базовые эмоции.

 Конечно, не всё торможение - это плохо. Но в случае постоянного стыда, подобного стыду Брайана, выражение эмоций у ребёнка ухудшается. Дети с чрезмерным количеством стыда вырастают во взрослых, не способных испытывать свои внутренние переживания. Они учатся не чувствовать и теряют способность использовать свои эмоции в качестве жизненного компаса. Им нужно что-то для восстановления.

 Я специализируюсь в том, что называется ускоренной эмпирической динамической психотерапией (AEDP). После обучения в качестве психоаналитика я переключилась на этот подход, потому что казалось, он излечивал пациентов, которые не получали помощи после многих лет традиционной разговорной терапии.

 Многие виды психотерапий сосредоточены на содержании историй, которые люди рассказывают о себе, поиске озарений, с помощью которых можно исправить то, что нарушено. В противоположность этому AEDP фокусируется на повышении осознанности в эмоциональной жизни пациента, которая разворачивается в режиме реального времени перед терапевтом. Терапевт активно подтверждает, эмоционально вовлекается и оказывает поддержку. Она поощряет пациента обращать внимание не только на свои мысли и эмоции, но и на физическое выражение этих мыслей и эмоций.

 В первый год нашей совместной работы в течение почти каждой сессии Брайан, бывало, выпадал в состояния, которые я могу описать только как бессловесные страдания.  Во время этих фуг я пыталась вернуть его к настоящему моменту с помощью твердых команд. «Установите ноги на пол», - говорила я. «Прижмите ноги к полу и почувствуйте землю под собой». Иногда я просила его назвать три цвета в моем кабинете или три звука, которые он слышал. Иногда он был слишком эмоционально недосягаем, чтобы исполнять команды. В таких случаях я просто сидела с ним в его беде и сообщала ему, что я рядом и никуда не уйду.

 На втором году терапии Брайан он стал более стабильным. Это позволило нам работать с его эмоциями. Когда я замечала слезы на глазах, например, то поощряла в нём его любопытство и открытость всему, что он чувствовал. Вот, как человек повторно знакомит себя со своими чувствами: называет их; учится узнавать телесные проявления чувств; ощущает, какой ответ вызывает чувство; и в случае страдания такого, как у Брайана, учится позволять себе плакать, пока плач не прекратится естественным образом (и это произойдёт, вопреки обратному убеждению, распространенному среди травмированных людей) и он не почувствует внутреннее облегчение.

 Брайан и я работали вместе два раза в неделю в течение четырёх лет. Одно за другим он научился называть свои чувства и слушать их с вниманием и участием. Когда он чувствовал желание «подавить себя», он знал, что происходит и как справиться с этим состоянием. Он научился выражать свои чувства и заявлять о своих потребностях и желаниях. Он научился рисковать, завёл больше друзей и занялся значимой для себя работой. Больше не было госпитализаций. Его стыд рассеялся. Самое главное, он снова чувствовал себя живым.

 (Детали были изменены для защиты личной информации пациента).

Хилари Джейкобс Хендел, LCSW (лицензированный клинический социальный работник).

____________________________________

Оригинальный текст статьи был вязт отсюда.

Вопросы и пожелания по переводу присылать в личку.