Вчера я был в тюрьме. ЛА – 155/4.

Вчера я был в тюрьме. ЛА – 155/4.

Женская тюрьма, расположенная вдали от населенных пунктов, в 60-ти километрах от города. Небольшой поселок, на окраине которого размещены старые, 1929 года постройки бараки. В поселке живут в основном те, кто работает, служит и обслуживает ЛА 155/4. Жилые домики, тоже старые, как и бараки для заключенных, почти вплотную упираются в бетонный забор, с надписями «СТОЙ! Запретная зона». Поверх забора натянуто несколько рядов колючей проволоки.

Получаем пропуска (процедура занимает пол часа), по трое проходим через КПП. Стоит металлоискатель, как в зонах досмотра в аэропортах. Смотрится несколько нелепо на фоне окружающей его «древности». Маленькая комнатка, где каждого по отдельности прощупывают и «обмахивают» ручным металлоискателем. Собираемся вместе уже на «той стороне», пройдя границу между свободным миром и зоной. Несколько условностей, правил и мир людей поделен надвое. Забавно, но никто не додумается данные «участки суши», скажем, на Яндекс картах, перекрасить в другие цвета, как на политических картах мира. 

Всё та же контрольно-следовая полоса, припорошенная снегом. Белый цвет придает некоторую «праздничность» месту. Идем мимо бараков, в сторону клуба. На некоторых окнах белые занавесочки, кое-где на подоконниках детские игрушки. Плюшевые мишки и собачки как-то необычно-нелепо смотрятся здесь.

Мы привезли с собой артистов, бардов, участников конкурсов авторской песни. Репертуар – песни Любови Успенской, Розенбаума, других авторов, специализирующихся на блатных песнях. Наши барды слегка под градусом, выпили по сто грамм водки. Видимо, проще чувствовать себя в этом месте, сняв напряжение таким образом.  Небольшой зал, оформленный в стиле 60-х. Такие клубы можно увидеть в старых кинофильмах советских времен. Задняя стена «расписана». Имитация настенной живописи, где в формате 4 на 8 метров тянутся черные линии, заключающие в себе подобие вьющихся стеблей дикой розы – шипы, колючки и снова шипы. Смотрится жутковато. Надо полагать, настроение автора было реализовано в полной мере. В центре висит картина, по диагонали разделенная на две смысловых зоны. Левая часть занята темным ангелом (я выражаюсь достаточно мягко), в клубах черно-красного дыма, который лапами и длинным хвостом охватывает свою светлую «противоположность» - ангела-девушку. Светлый ангел занимает другую часть полотна. Это нежная девушка, с красивым лицом, голубыми глазами, обрамленная в светлые одежды.

Что происходит в уровне подсознания у того, кто впервые видит эту картину?.. Заключенные, так называемые контролеры и все, входящие в клуб, «не видят» полотно на стене (туннельное сознание), но информация считывается каждый раз, когда человек входит в данное пространство. Чем наполняется бессознательная часть нашего внутреннего мира и без того заполненного ментальным мусором и словесными «испражнениями».

Пока идет концерт, меня знакомят с молодой женщиной, штатным психологом колонии в звании лейтенанта. Три года в должности, учит свою напарницу, недавно поступившую на службу в колонию. «Моя напарница вообще ничего не знает, ни как проводить тестирование, ни как говорить с заключенными… Да и меня не жалуют, когда приходится вызывать к себе на собеседование женщин, находящихся здесь. Видя форму они сразу замыкаются в себе, редко кто может открыть душу, поговорить о наболевшем…», - рассказывает моя собеседница. В ее функции входит психологическое обследование, тестирование, заключения и составление психологических характеристик, проведение групповых и индивидуальных консультаций с заключенными, профилактическая работа, помощь штатным сотрудникам в преодолении симптомов, связанных с исполнением служебных обязанностей. Как может молодая женщина с дипломом психолога, не имеющая ни житейского опыта, ни профессиональных наработок, исполнять тот круг обязанностей, которые на нее возложены? Каков итог такой работы, требующей видения и чувствования тончайших деталей и нюансов поведения, реагирования и восприятия? Время от времени их направляют на специализированные курсы по повышению квалификации. Читают лекции, говорят о статистике и приводят массу примеров о том, как не должно быть. «А как должно быть», -  спрашиваю я?

Разговор продлился часа полтора. Все, о чем я говорил, разъяснял и просвещал свою коллегу, она читала в теории, не представляя себе, как это может быть применено в практической работе. Пообещала доложить руководству и убедить их в том, что Ассоциация психологов может давать специализированные тренинги и семинары, относящиеся к вопросам практической работы с заключенными, о внутреннем мире психотравмы, причинах и следствиях стрессовых, постстрессовых и шоковых состояний, реакциях организма и нашего бессознательного на ситуации, выходящие за рамки общепринятых норм и законов.

Много вопросов задавала моя коллега, волею проведения оказавшаяся в месте, где рядом с ней находится еще около тысячи душ, тысячи судеб, среди которых судьбы двадцати трех детей. Итогом встречи были слова благодарности и убежденность в том, что такой объем информации, относящийся к практическим аспектам нашей профессии, она бы осваивала в течение полугода работы.

Пришлось провести сессию с еще одной женщиной, служащей в колонии на должности  контролера. Молодая женщина, в звании сержанта, у которой дома, практически каждый вечер после работы начинаются скандалы и выяснение отношений с мужем.  

Следуя строго по протоколу, далее нам предстояло отправиться в зону (в зоне), где располагается детский сад. Опять забор, КПП, за ним двухэтажное здание, отдаленно напоминающее солдатскую казарму. На детской площадке размещены детские качели, горка, песочница. Первое впечатление – для отчета, по факту усвоенных денежных средств на приобретение, установку оборудования. Не знал, как описать собственное чувство, теперь понял: размещено оборудование в виде детских качелей, песочницы и горки. Может быть, дети и играют здесь, если да, то тоже для отчета.

Внутри пахнет сыростью, влажный воздух пропитан запахом мочи и стиранных пеленок. Батареи завешены всевозможными тряпками, пеленками, носочками и колготками. Поднимаемся на второй этаж, в игровую комнату, куда приводят мам с их детьми. Подарки, которые мы привезли к новому году для малышей, раздаем детям. Контролеры убеждают нас в том, что все достанется малышам… А мы и не спрашивали их о том, кому и куда пойдут эти новогодние подарки.

Сегодня здесь двадцать три ребенка, РОДИВШИХСЯ в ТЮРЬМЕ. Это на сегодня. А сколько лет прошло с тех пор, когда сюда впервые привезли женщину, готовящуюся стать матерью? Сколько их сегодня «на воле», взрослых мам и пап, прошедших когда-то со своими мамами узкими коридорами следственных изоляторов, колоний и тюрем? Какие принципы они проповедуют собственным детям и детям их детей? Сегодня статистика утверждает о том, что около 50 процентов мальчиков, живущих в детских домах, попадают в криминальные структуры, до 75 процентов будущих выпускниц будут промышлять на жизнь проституцией.

А сегодняшние дети пробудут здесь до трёх лет, дальше их ждет очередной «этап». Кого-то отправят в детский дом, а кто-то поедет жить к родственникам. Офицер, заместитель по воспитательной работе в приватной беседе, провожая нас, уже за пределами тюрьмы, призналась в том, что таких детей неохотно забирают родственники, считая, что у них «плохая» кровь или родословная… Как жить с такими убеждениями будущему гражданину, чувствуя себя отверженным? Кто-то из читателей скажет, что это их судьба, кто-то, что судьбу не выбирают, выбирает она? Как же устроена Жизнь? Старая пословица гласит: «От сумы и тюрьмы не отрекайся».  В этой тюрьме сидит около десяти процентов, так называемых, подставленных. В реальных цифрах это звучит гораздо зловещее: почти сто заключенных находится здесь по чужой воле. Они не нарушали закон, однако, кто-то решил, что их место именно здесь.

После "детского сада" мы попали в "подростковое отделение". Небольшое помещение, рассчитанное на содержание 10-12 девочек-подростков. Сегодня их здесь трое: 14, 15 и 17 лет. Огромный телевизор, музыкальный центр, чистое помещение с белыми занавесками для сна... Достаточно ли этих внешних атрибутов для перевоспитания "подростающего поколения"? Двое из них сидят за грабёж, третья...

В какое учреждение пенитенциарной системы во время следующей поездки попадем мы, остается пока неопределенным. А в этой поездке вас сопровождал

Владимир Косинцев,

практический психолог