Это не психоанализ (Часть 2.1, Табу на влияние)

«ЭТО НЕ ПСИХОАНАЛИЗ» (Часть 2.1, Табу на влияние)

Первую часть можно почитать по ссылке:
https://www.psyoffice.ru/article/281474/

Здесь я хотел бы начать разговор о дихотомии «чистое золото психоанализа» vs «медь внушения» (как их разграничивал Фрейд).

[Интересно, что Фрейд никогда не проводил различий между психоанализом и психоаналитической психотерапией – это американский продукт послевоенного времени, как и конструкт под названием «классический психоанализ», о чем я напишу в других постах]

Впервые он публично обозначил эту дихотомию в своем докладе на Будапештском конгрессе в 1918-м году. Это был чрезвычайно позитивный момент для психоанализа, где он получил признание правительства за вклад в лечение военных неврозов. Впереди маячили перспективы широкого распространения психоаналитической практики (в том числе на государственном уровне).

В своей речи Фрейд заявлял о гуманистических целях сделать психоаналитическое лечение массовым и бесплатным. Он говорил:

«Тогда перед нами встанет задача адаптации нашей техники к новым условиям. … Вполне вероятно также, что крупномасштабное применение нашей терапии заставит нас свободно сплавлять чистое золото психоанализа с медью прямого внушения. … Но какую бы форму ни принимала эта психотерапия для людей, из каких бы элементов она ни складывалась, ее наиболее эффективные и наиболее важные составляющие, несомненно, останутся теми, которые были заимствованы из строгого и непредвзятого психоанализа».

Что же понималось под внушением (суггестией)? Только ли специфические гипнотические интервенции? Нет. Обращаясь к работам Фрейда, мы обнаружим, что речь идет о любом не специфическом межличностном влиянии.

Межличностное влияние было проблематичным для Фрейда в нескольких аспектах.

Во-первых, в эпистемологическом. Важно было не допустить воздействия субъективности наблюдателя на предмет исследования.

В предыдущих постах я рассматривал позитивистские идеалы, в соответствие с которыми Фрейд концептуализировал терапевтическую ситуацию и позицию терапевта в ней (как своего рода обезличенную лабораторию по изучению переноса в «чистом» виде).

Я также упоминал про семена интерсубъективности (неизбежного взаимного влияния, проникновения и коммуникации двух психик), которые были посеяны в психоаналитической почве с самого ее возникновения (хотя и не могли взойти там долгие десятилетия).

Почитать про это можно в такой последовательности:

1)
https://www.psyoffice.ru/article/277065/
2)
https://www.psyoffice.ru/article/279441/
3)
https://www.psyoffice.ru/article/280315/

Важно понимать, что несмотря на дихотомию между «золотом психоанализа» и «медью внушения», Фрейд оставлял место для межличностного влияния в «чистом» психоанализе.

Он писал:
«Старомодный психотерапевт … обычно внушал своему пациенту, что он вылечился, что он преодолел свои запреты и так далее; в то время как психоаналитик, исходя из этой точки зрения, внушает ему, что в детстве у него был тот или иной опыт, который он теперь должен вспомнить, чтобы вылечиться. В этом и будет заключаться разница между ними».

Почему второй пример «внушения» (межличностного влияния) со стороны психоаналитика «хорош», а первый со стороны «старомодного психотерапевта» – «плох»? И кто это определяет?

Фрейд объяснял, что межличностное влияние плохо тогда, когда «воздействие происходит без адекватного логического обоснования». Но это не снимает вопросов – «адекватного логического» для кого?

Для Фрейда не было проблемой, чтобы терапевт убеждал (=внушал) клиента приходить часто, потому что тогда терапия работает лучше. Для него, например, не было проблемой, чтобы терапевт объяснял (=внушал) клиенту, что его сопротивление продиктовано страхом кастрации. Сейчас мы понимаем, что любая интерпретация терапевта является внушением. Допустить такое в ту эпоху было равносильно поставить крест на «научности» психоанализа. Фрейд понимал это. Как понимал и то, что терапевт влияет на клиента. Как же можно было разрешить это противоречие?

«Адекватное логическое обоснование» и послужило выходом из ситуации. Если межличностное воздействие сопровождается «адекватным логическим обоснованием», то оно не представляет проблемы для психоанализа.

Сейчас нам трудно представить, что может существовать некое «адекватное» для всех обоснование чего бы то ни было. Все наши объяснения неизбежно субъективны, фрагментарны, временны.

Тогда же были актуальны идеи Просвещения о надежной рациональности (единой для всех) и позитивистская вера в различение рациональности и иррациональности, истины и фантазии. Именно аналитик обладал тем авторитетом, который мог бы отделять рациональное от иррационального и выдавать «адекватное логическое обоснование».

Источником «адекватного логического обоснования» являлась психоаналитическая теория, которая воспринималась безусловно рациональной. На этом круг замыкался.

(Продолжение следует – про то, как судьба Шарко повлияла на то, что слово «суггестия» стало пугалом для психоаналитиков, а сам психоанализ формировался через фобическую контр-идентификацию с гипнозом, попутно стирая любые реляционные (отношенческие) факторы со своих горизонтов).