Трудный подросток: пути диалога

Взаимодействие с подростком часто оказывается непростым делом и для родителей и для педагогов. Тем более – если подросток из так называемой неблагополучной семьи. В этом случае основная воспитательная нагрузка ложится на плечи педагогов. И если родители, как ни странно, могут устраняться от воспитания трудного подростка – в связи со своими личными проблемами или потеряв контакт с ребенком - то педагоги не могут исключить подростка из сферы своего внимания и своей профессиональной деятельности. В этом плане мне близки слова замечательного педагога Караковского В.А.: «Если ребенку не повезло с семьей, ему обязательно должно повезти со школой, с педагогами.»

Подросток – это не особый вид человека, а естественный и необходимый этап жизненного становления. Те взрослые, которые смогли сохранить контакт с ребенком и в подростковом возрасте, знают, что подростки остроумны, веселы, проницательны, глубоко интересуются своим внутренним миром и многим, что их окружает. Трудным подросток становится потому, что ему не хватает ресурсов для решения основных задач развития на данном жизненном этапе. Проблемы у него возникли не в возрасте 10 – 12 лет, а это груз, который ребенок нес уже достаточно долго, но для взятия подростковых рубежей он оказался непосильным. Этот груз – ощущение собственной малоценности, незначимости, усвоенные в детстве интроекции и оценки взрослых, ранние решения в отношении своего Я на основе опыта проживания различных взаимодействий.

Основная задача подросткового возраста – становление идентичности. Рождение самости начинается с младенчества, но в подростничестве определение содержания и границ своей идентичности становится первостепенной задачей развития.

Подросток отдаляется от своей семьи, чтобы лицом к лицу встретиться с неопределенным будущим, чтобы построить свою жизнь. Для этого ему необходимо ответить на основные экзистенциальные вопросы: кто Я, куда Я иду, зачем, с кем Я. В отличие от юности, эти вопросы решаются не интеллектуально, не путем сознательного нахождения ответа. Становление личности у подростка происходит на эмоционально-чувственной основе, на опыте проживания конкретных жизненных ситуаций. Этот переход ко взрослой жизни осуществляется в виде характерных для подростков реакций эмансипации от взрослых, группирования со сверстниками, удовлетворения сенсорной жажды и стандарт - потребности.

Эмансипация от взрослых обеспечивается противоречием тем нормам, которые они устанавливают. Реакция группирования приводит к тому, что стремление стать «своим», заслужить признание сверстников становится сверхзначимым и достигается некритичным принятием групповых норм, методом отрицания авторитетов. Сенсорная жажда при недостаточном развитии эмоционально - потребностной сферы и культуральных запросов, удовлетворяется за счет тех элементов подростковой субкультуры, которые граничат с отклоняющимся поведением. Стандарт-потребность не дает возможность проявить свою индивидуальность, пусть даже не все происходящее в группе нравится, а некоторые моменты могут даже пугать. Однако страх быть отвергнутым сверстниками намного страшнее любой угрозы взрослого. Взрослый может быть сильнее только в любви и в том, чтобы быть надежной основой формирования привязанности и получения нового эмоционально-корректирующего опыта.

Степень проявления этих подростковых реакций и определяет, насколько подросток становится трудным для взаимодействия. Дело в том, что умеренное непослушание и сопротивление является нормой для развития в этом возрасте. Сепарация – необходимая часть взросления. Подросток стремится выйти из-под опеки взрослых не важно куда, главное для этого возраста – ощущение эйфории от свободы. Родители и педагоги должны понимать, что подростковый бунт нужно устойчиво и бережно выдерживать. Причем при «грамотной» родительской позиции, подростки не уходят сразу далеко, для них важен опыт прямого противостояния, и столь же важно, чтобы взрослые были «на своих местах», выполняли родительскую или педагогическую роль, иначе нарастает страх взросления, который приводит к агрессии. Частью процесса идентификации является опробование границ и различных ролей, в том числе отрицательных. Поэтому подросток может нарушать запреты, уже усвоенные правила поведения, может становиться упрямым и грубым. Со стороны кажется, что он «отбился от рук». На самом деле ребенок на опыте отделяет «Я» от «не-Я». Этому нельзя научиться со слов, из книг, так же как езде на велосипеде – нужно пробовать или пропустить эту ступень развития, что затормозит становление личности на всех последующих этапах.

Подросток ведет себя более адекватно и спокойно, если у него есть свое пространство: личное время, своя комната, возможность выбора одежды, прически, друзей, хобби, когда есть возможность компромиссов. Часто в ответ на подростковый бунт родители начинают сдерживать ребенка, «зажимать в рамки» из страха упустить его, не справиться с подростковой стихией. В этом случае у подростка появляется много накопленного гнева и страха одновременно, и возможны два выхода для ребенка. Первый – усиление попыток оторваться от родителей путем наиболее неприятных для них действий, а дети очень хорошо знают или на подсознательном уровне чувствуют, что нужно делать, чтобы «хватка» ослабла. Второй путь – отказ от сепарации: ребенок становится послушным, удобным, но велика вероятность, что затаенный гнев побежденной или сломленной личности выльется в аутоагрессию, вплоть до суицидального поведения; или проявится бунтом на следующих возрастных этапах, нарушив решение основных задач соответствующих периодов развития.

Одна из самых простых на бумаге и сложных в реальной жизни истин взаимодействия с подростками состоит в том, что определенное количество непослушания необходимо для формирования адекватной идентичности. Мудрая позиция взрослого заключается не в запретах любого нарушения поведения, а в реагировании в тот момент, когда эти пробы становятся разрушительными, в первую очередь, для самого подростка. Если взрослый может обеспечивать ребенку принятие, понимание, поддержку и с доверием «отпускать» во взрослую, самостоятельную жизнь, то этим усиливает «Я» ребенка, его самость, способствует формированию адекватной идентичности. Если потребности подростка удовлетворяются, и он получает то, что нужно, то у него появляется желание расти и развиваться самостоятельно. В этом случае подросток не вырывается «куда глаза глядят», а опробует жизнь, различные роли. Это очень важно – при высоком темпе общественных изменений, для успешной адаптации в социуме подросток должен овладеть значительно большим количеством ролей, чем его родители или педагоги. Если взрослые, отпуская, не отстраняются от ребенка, а сохраняют свою родительскую позицию и, в случае необходимости, они оказываются рядом, то подростку есть где «отогреться» от ветров и штормов самостоятельной жизни. Поэтому у него появляются силы, чтобы рисковать в поисках своей идентичности, в нахождении себя и своего места в нашем непростом мире.

И процесс взаимодействия с подростком, и становление его самости значительно осложняется в случае неблагополучного предшествующего развития ребенка, при наличии у него негативного багажа детского опыта. Отношение к себе начинает складываться в очень раннем возрасте в процессе усвоения отношения и оценок взрослых, осуществляющих уход за ребенком.

История жизни, становление человека, опыт отношений с близкими людьми формирует его восприятие себя, других и мира в целом; определяет ценности, ожидания и установки, которые, в свою очередь, направляют стиль взаимодействия с миром.

Опыт человека как члена родительской семьи, опыт формирования первичной привязанности и усвоенные паттерны коммуникации, вместе с уникальным характером личности определяют особенности стратегий взаимодействия и их гибкость.

Каждый человек со своими уникальными задатками и особенностями входит в семью, которая имеет свои «семейные особенности». Последние определяют как, каким образом, в какой степени, как быстро и какие из потребностей ребенка будут удовлетворяться. Остальные нужды, запросы, переживания будут слабо поддерживаться, опускаться, игнорироваться или искажаться. Так, например, если большую часть времени ребенок находится с депрессивно - астеничной матерью, то она скорее будет откликаться на экстенсивные проявления ребенка и не сможет в процессе взаимодействия с ним поддерживать и укреплять его интенсивные витальные переживания радости, возбуждения, восторга. В зависимости от биологически заданных конституциональных особенностей ребенка, он вынесет из раннего опыта стиль и установку на все другие межличностные отношения. Если ребенок сам астеничен, он будет и во всех других контактах стараться проявлять только экстенсивные черты: грусть, апатию, слабость и т.п., - ожидая, что именно это будет встречено, понято, подхвачено и дополнено в отношениях. Если у ребенка сильный тип конституции, то в отношениях он будет чаще проявлять демонстративно - истероидные черты, чтобы добиться отклика, чтобы «пробить стену», отгораживающую его от другого человека.

Вначале ребенок адаптируется к семье и окружению на уровне выживания, далее – чтобы испытывать наименьшую боль (физическую и психологическую), а на самом высоком уровне – чтобы ощущать полноту жизни, радость, испытывать удовольствие.

Способ бытия на уровне выживания, получения наименьшей боли или полноты проживания становится достаточно устойчивым уже к подростковому возрасту. В случае неблагоприятных условий развития защитные механизмы ребенка жестки и устойчивы.

Например, если ребенок с детства находится в условиях жестокого обращения, у него накапливается много гнева и страха. Но выражать гнев – небезопасно, а разделить страх – не с кем. В результате ребенок прячет сильные эмоции внутрь. Однако сдерживать их бесконечно не под силу даже взрослому человеку. Поэтому эти чувства прорываются наружу и могут быть обращены против самого себя, приводя к развитию невротической личности; или – против окружающих и мира в целом, формируя психопатические и асоциальные черты характера. У подростков сдерживаемые эмоции трансформируются в противоправное поведение, пристрастие к алкоголю и наркотикам, суицидальные наклонности.

При всей яркости этих реакций, самость подростка ослабляется, так как он не имеет возможности и в последующем – доверия себе и миру, чтобы выражать себя прямо, раскрывать настоящие чувства и переживания. Подростки ранятся о свою агрессию, так как такое поведение еще больше снижает для них самих ценность своей личности, это вызывает раздражение и напряжение, которые выливаются в еще большую агрессию.

Индивид нуждается в ощущении безопасности и благополучия, которые может обеспечить ему семья. Это имеет отношение и ко взрослым, и к детям, хотя по-разному. Жизнь в целом не имеет разделительных границ. Только в теории четко выделяются возрастные периоды. В реальной жизни внутри каждого человека живет та личность, которой он был год, два, 10, 30 лет назад, так как структуру личности «здесь и теперь» составляют кирпичики из прошлых установок и опыта. Этот прошлый опыт является одновременно и ресурсом и препятствием на пути развития. Ресурсом – в плане сформированных навыков взаимодействия, а препятствием – в той степени, в которой в новые отношения привносятся шаблоны и стереотипы старого. Здесь уместен следующий образ: человек, переживший эмоциональную травму, похож на грампластинку с царапиной по большей части поверхности. Куда бы ни переставляли иглу, она всегда вернется в то место, где испорчена пластинка. Этого можно избежать, прослушивая только те «кусочки», на которые не распространяется царапина. Но в этом случае проживание существенно обедняется. Для повышения качества жизни необходимо изменение жизненного опыта, внутреннего представления о себе и других, чтобы не возвращаться к старой царапине.

Прошлый опыт препятствует нормальному прохождению возрастных ступеней развития. Этот пласт будет всегда с человеком, как камень неподходящий по размеру и форме, заложенный в фундамент дома. Если признавать его существование, то можно находить способы укрепления постройки. Если отгораживаться или надеяться, что «перерастет», то в какой-то момент это непрочное основание может стать причиной личностного крушения.

«Трудный» подросток не в состоянии сам справиться со сложным пластом прошлого опыта. Ему необходим человек, с которым было бы безопасно разделить сгусток чувств, которые представляют угрозу для становления личности. Подросток боится рисковать, демонстрировать свою уязвимость, иначе он потеряет и без того хрупкое «Я». Асоциальное поведение, зависимости, ранняя беспорядочная половая жизнь – это изощренный способ подростка избежать сильных и противоречивых чувств: «что хочу, то и делаю, так как я никому не нужен, раз оказался не нужен самым близким». Подростку необходима помощь для того, чтобы перейти к уровню полноценного и полнокровного проживания и реализации заложенного позитивного потенциала. Помочь может взрослый, способный встретиться и устоять под лавиной таких сложных и сильных чувств, как: отвергнутость, нелюбимость, одиночество, ненужность, отчаяние, пренебрежение к себе, неценность, обида, страх.

В настоящее время в психологической теории известно, что в каждом конкретном взаимодействии продолжается формирование самости и представления «Я и другой», а поэтому есть возможность изменения, корректировки отношения к себе и к миру «здесь и теперь».

Еще в 1946 г. Франц Александер, описывая механизм психотерапевтической помощи, ввел понятие «коррекционного эмоционального опыта». Суть которого в том, чтобы ставить человека в наиболее благоприятные условия такой эмоциональной ситуации, в которой он не был в прошлом. Это создание такого опыта, который бы нейтрализовал предшествующее травмирующее переживание. При этом важно именно эмоциональное проживание – самого по себе интеллектуального постижения недостаточно. Для формирования новой установки нужен новый опыт. Детская травма не исчезает только от того, что негативное воздействие прекратилось или ребенка пометили в более хорошие условия проживания. Необходим устойчивый и надежный опыт эмоционально близкого, надежного и открытого взаимодействия с другим человеком, при котором отрицательное отношение к самому себе не получало бы подкрепления.

Недавно появившиеся в психологии развития представления, основанные на микроаналитической позиции, приложимы к затрагиваемому в этой статье вопросу корректировки жизненных установок подростка, а именно: в результате даже малых, но надежно повторяющихся взаимодействий с другими формируется внутренний объект – внутреннее представление о способах совместного бытия. Построение субъективного мира, своего переживания самости и другого продолжается в течение всей жизни. Доктор философии, президент Ассоциации гуманистической психологии Джеймс Бьюдженталь отметил, что самые сильные позитивные изменения в человеке происходят под влиянием любви к другому человеку: в истинном взаимодействии, в живых диалогах речь идет о том, что значит по-настоящему быть самим собой, слышать свой внутренний голос, понимать и принимать свою уникальность и другого.

Выход и направление воспитательной работы с подростками видится в том, что у детей с непростой жизненной историей существует как бы раздвоение личности. Одна часть несет тяжелых груз прошлого опыта, негативных запечатлений, отрицательных оценок. И эта часть всегда будет – она встроена в личность. Другая часть – формируется вновь в каждый момент проживания нового эмоционального опыта. Взрослый должен уметь создавать основу для нового корректирующего опыта, для переживаний, которых не было в жизни ребенка, но необходимых для взращивания положительного отношения подростка к себе. И в то же время – признавать реальность того, что негативная часть была и будет давать о себе знать. Зачастую не стоит глубоко ворошить прошлое: краеугольный камень не вынуть, не разрушив здания, но можно создавать новый позитивный опыт полноценной и насыщенной жизни.