Я пожертвую собой, только будь со мной.

С одной стороны человек страстно нуждается в душевной близости, которой у него никогда не было с матерью.
(если мать принимала ребёнка только тогда, когда он подчинялся ее воле и соответствовал выдвинутым ею требованиям, отказываясь от своих желаний и, следовательно, своей воли, самого Себя).

Но страх быть поглощенным партнёром, страх потери себя, растворении, отказа от своих желаний и воли в отношениях(опять же, такую цену он платил за хоть какую-то близость с матерью), будут удерживать его от этой близости.

Так как других способов создания отношений (кроме патологических детских) у него нет, человек не может перезаписать опыт создания истинной привязанности и продолжает подпитывать травму отвержения и брошености, испытывая боль одиночества, даже находясь при этом в отношениях.

«Откажись от себя, тогда я буду с тобой» — этот посыл заложен в сознании.

Чтобы сохранить себя и своё пространство нельзя впускать в свою жизнь другого и привязываться к нему.

Иначе я начну отказываться от себя, а это невыносимо, и ещё невыносимее страх того, что меня все равно могут отвергнуть.
Быть одному( или держать партнёра на расстоянии) также невыносимо больно. Хочется душевного тепла, эмоциональной близости.
Но в этом варианте присутствует ощущение контроля над ситуацией: я не дам себя в обиду, не дам себя отвергнуть. Хоть я и одинок, но так я могу сохранять хоть какую-то часть себя.

Любовь и ненависть.
Хочется любви. Но по причине отсутствия навыков генерирования самоуважения и самоценности,
я начинаю ненавидеть, злится на другого за то, что он мне этого не даёт и что мои ощущения зависят в этом от него.

Что мне приходится ради этой любви, чувства нужности и ценности приносить себя ему в жертву. Другого способа я не знаю, выдержать отдельность не могу, не жертвовать — тоже не могу.

На самом деле я не умею любить, но хочу, чтоб любили меня.
Любили просто так, как должна была любить когда-то мать.
Но этот другой — не мать.
Alina Shlapak