|
|
Роль амбивалентности в развитии привязанности и психических функцийАвтор статьи: Толкачёва Оксана Николаевна
Статья была опубликована в сборнике IV Фрейдовские чтения.
Зигмунд Фрейд предположил и аргументировал, что различные нарушения психических функций, проявляющиеся в забывчивости, рассеянности, оплошностях, ошибочных действиях, включая небрежное обращение с объектами, детерминированы бессознательными процессами: чаще всего амбивалентным отношением к объекту и чувством вины за враждебные импульсы в сторону объекта [7].В дальнейшем Мелани Кляйн, наблюдая за играми детей, которые сначала испытывают интерес к тому, чтобы разбирать вещи и исследовать их внутреннее устройство, и лишь на более поздних стадиях развития приходят к играм с конструированием, предлагает гипотезу, что тревога разрушения объекта является фактором торможения когнитивных функций [4]. Она замечает, что тело и психика матери являются первыми объектами познания ребёнка. В своих фантазиях ребёнок проникает в тело матери и в её мысли, разбирая их на части и изучая их внутреннее устройство. В своей исследовательской активности ребёнок обнаруживает частичные объекты:
Частичные объекты вызывают соответствующие ощущения (тепло, холод, сытость, голод и т.д.) и аффекты (покоя и напряжения, удовольствия и неудовольствия и т.д.), которые по мере развития психического аппарата ассоциативно связываются в цепочки репрезентаций и организуются в психические структуры. Некоторые матери могут воспринимать и ощущать эти исследовательские формы активности ребёнка как нападение и вторжение, что будет интерпретироваться ими и возвращаться ребёнку в форме агрессии и/или обозначенными как акты агрессии. В этом случае исследовательский интерес ребёнка к внутреннему устройству матери будет сопровождаться 1) тревогой её повредить или разрушить и/или 2) тревогой деструкции со стороны опасного объекта. В качестве защиты от тревоги может возникнуть торможение когнитивных функций – ребёнок отказывается знать и понимать внутреннее устройство матери. Мелани Кляйн полагает, что для благоприятного развития когнитивных функций ребёнка ему необходимо ощущать уверенность, что с матерью всё в порядке, что она не повреждена, что его исследовательская активность не может её разрушить. Исследуя мать, ребёнок не только открывает мир объектов, но и конституирует собственную субъективность. Эту и другие идеи психоаналитиков о формировании субъективности и развитии психических функций в отношениях с ранним объектом привязанности были обобщены в статье П. Фонаги, Дж.С. Моран и М. Таргет, посвящённой роли агрессии в психическом развитии [6]. Авторы отмечают, что процесс конституирования себя происходит через познание психики другого. Понимание собственных поступков и эмоциональных состояний зависит от наблюдений за другими. Из этих наблюдений формируются не только представления о других, но и представления о себе. То как ранние объекты привязанности воспринимают и интерпретируют активность ребёнка, будет определять его восприятие самого себя. Если это отражённое восприятие будет носить преимущественно деструктивный характер, ядро представлений ребёнка о себе будет конституироваться из репрезентаций о собственной плохости, а ядро представлений о другом из репрезентаций о хрупкости и/или опасности объекта. Защитой от такого рода угрожающих представлений может служить торможение процессов ментализации (перевода ощущений в образы и далее в символы), включая торможение функций эмпатии (интернализации психических процессов других людей, их мыслей, чувств, представлений, опыта). Это не означает, что в психике ребёнка не формируются репрезентации о себе и объекте. Внешний мир и психический мир объектов привязанности неизбежно населят психический мир ребёнка, но эти репрезентации, по выражению П. Фонаги, Дж.С. Морана и М. Таргета, переживаются «как живые, но не как человеческие». Эти репрезентации – аффективно насыщенные, но разрозненные, не организованные в психические структуры частичные ментальные объекты, которые не формируют осмысленный, то есть связный и целостный образ себя и другого, необходимый для отношений субъект-субъект. Основатель теории привязанности Дж. Боулби предположил, что на самом раннем этапе жизни младенец ещё не испытывает к матери привязанности, а находится с ней в отношениях зависимости [2]. Ребёнок имплицитно (на основании предшествующего внутриутробного опыта) ожидает безусловного удовлетворения всех своих потребностей и устранения всех напряжений. Пока психический мир матери для ребёнка не существует, она обнаруживается им лишь как функциональный объект. Эта ситуация изживается очень быстро, поскольку мать не только кормит младенца, но и стимулирует у него самые разнообразные ощущения, которые оставляют свой след в его психике. По мере развития своих психических способностей ребёнок получает всё больший доступ к психике матери – её чувствам, мыслям, желаниям, представлениям и т.д. И если в психике матери ребёнок обнаруживает преимущественно доброжелательные представления о себе как матери и о ребёнке, если мать испытывает удовольствие и радость от общения с ребёнком, то его отношение зависимости от неё как от функционального объекта развивается в отношения привязанности как к субъекту. В этих отношениях он преимущественно чувствует себя в безопасности, хорошим, любимым и желанным. Но если в психическом мире матери ребёнок обнаруживает себя преимущественно как плохого, агрессивного, ненужного, обременительного и т.д., то развитие его связи с ней может претерпевать защитное торможение на уровне функциональной зависимости – мать и ребёнок не развивают отношения двух субъектов.
Необходимо помнить, что хоть мы и говорим только о матери как о раннем объекте привязанности, в действительности речь идёт обо всех окружающих людях, которые транслируют своё отношение к ребёнку. Если в окружении ребёнка есть хотя бы один человек выносливый к напряжению амбивалентности, испытывающий удовольствие от общения с ребёнком и транслирующий доброжелательные представления о нём, из которых может быть сформировано ощущение «я-хороший», ребёнок будет стремиться развивать отношения привязанности с этим человеком. Во взрослой жизни людям также свойственно окружать себя социальными связями, подпитывающими это ощущение собственной хорошести. В этом смысле различные идеи об «истинной» или «ложной» самости носят, конечно, очень гуманный, но вместе с тем и совершенно безосновательный характер. Как показал кросс-культурный анализ представлений об «истинной» и «ложной» самости, так называемая «истинная» самость – это набор представлений с общим смыслом «я-хороший» [8]. То, что понимается под зависимостями в психологической литературе, выглядит как напряжённо амбивалентная привязанность к объекту, одновременно и необходимому и ненавистному. Термин «привязанность» обычно употребляется для описания связи с репрезентациями «хорошего» объекта. Тогда как термин «зависимость» используется для обозначения связи с репрезентациями «плохого» объекта. Разумеется, любой реальный человеческий объект привязанности ассоциируется с достаточно широким спектром и «плохих» и «хороших» репрезентаций, вызывающих соответствующие переживания неудовольствия и удовольствия. В этом и заключается главная особенность человека, о которой так много писал Зигмунд Фрейд – амбивалентности, фундаментальном свойстве человеческой психики. Я использую метафору генетического кода для обобщения отмеченных особенностей психики. Генетический код описывает совокупность правил, по которым структурные и функциональные единицы формируют соединения и связи. Генетический код содержится в ДНК – молекуле, состоящей из двух цепочек, звенья которых соединены ассоциативными связями простых элементов по принципу комплементарности. То, что можно представить как психический код – это последовательность ассоциативно связанных парных цепочек абсолютно плохих и абсолютно хороших репрезентаций. Психический код, как и генетический, наследственно обусловлен, так как репрезентации прямо или опосредованно передаются объектами привязанности и содержат репрезентации предков. По всей видимости, характер связей, организующих репрезентации в микро- и макроструктуры (некоторые из этих структур в психоанализе описываются концепциями Я, Сверх-Я, Идеал-Я т.д.) в большой мере является общим у всех людей, тогда как сами репрезентации являются специфическими и составляют индивидуальный орнамент психической жизни каждого человека. В задачи развития психики не входит избавление от деструктивных репрезентаций, поскольку это и невозможно и не нужно, ведь само наличие создаваемого амбивалентностью напряжения является необходимым условием для инициации ментальных процессов, призванных связать амбивалентно заряженные репрезентации и таким образом трансформировать разрушительное напряжение не связанных элементов в напряжение, удерживающее элементы в структурах. Задача состоит в том, чтобы развивать способность выдерживать как можно большее напряжение, создаваемое амбивалентностью (экономический принцип), что достигается за счёт развития функций ментализации в интерсубъективном взаимодействии (динамический принцип), связывающих, нейтрализующих и организующих комплементарные репрезентации в психические структуры (структурный принцип).
Для реализации этих задач у ребёнка в распоряжении поначалу есть только психическая жизнь его близких, но в дальнейшем ему становится доступна психическая жизнь других людей, будь то разнообразные социальные связи (друзья, одноклассники, коллеги, психотерапевты) или продукты культуры (сказки, мифы, творчество, наука). Известно, что у многих людей есть какая-то любимая сказка или история, по образу и подобию которой якобы выстраивается их жизнь. Полагаю, что человек из доступных ему вариантов выбирает ту историю, которая наилучшим образом описывает и связывает в доступную для осмысления целостность уже присутствующие в его психическом мире репрезентации и первичные связи между ними. Люди, не обнаружившие в опыте других людей или культуре резонирующие с ними сюжеты, могут создать собственные, объективируя их в продуктах своего творчества, которые в свою очередь могут найти резонанс с чьими-то ещё внутренними сюжетами. Таков, на мой взгляд, один из механизмов появления и распространения произведений искусства и некоторых научных концепций, например, в области психологии и психоанализа. Дж. Боулби обращает внимание на возможность развития привязанности к неодушевлённым предметам [2]. Например, ребёнок может удовлетворить голод с помощью бутылочки, а успокоиться с помощью соски. Некоторые дети, находясь в состоянии тревоги или усталости, стремятся прижать к себе или засунуть в рот краешек любимого одеяла, мягкой игрушки или пелёнки. Д. Винникот называет такие объекты переходными, считая их объективированными заместителями образа матери и потому полагая их первыми шагами на пути к символизации [3]. Известно, что дети относятся к таким объектам как к живым, хотя и сохраняют понимание того, что это нечеловеческие объекты. Чаще всего дети используют переходный объект как заместителя образа «хорошей» матери в ситуации физического отсутствия самой матери. Это может происходить потому, что психика ребёнка недостаточно развита, чтобы удерживать длительное время образ матери. Из работ У. Биона [1] мы можем почерпнуть важную идею, что природа не терпит пустоты, и там, где отсутствует хороший объект, нарастает ощущение присутствия плохого объекта. Все описания так называемых субъективно «пустых» людей, встречающиеся в литературе по нарциссическим и психосоматическим расстройствам, по моему мнению, в действительности описывают защитное торможение психических процессов с целью сдерживания загрузки психики деструктивными репрезентациями, ассоциированными с состоянием напряжения, тревоги и вины. Ребёнок использует переходный объект не только, чтобы удерживать образ хорошего объекта, но и чтобы защититься от вторжения деструктивных репрезентаций и ассоциированных с ними аффектов, которые интенсифицируются в отсутствии хорошего объекта. Наблюдения показывают, что дети, которые на протяжении первого года жизни находились в скудных условиях детского учреждения, не обнаруживают признаков привязанности к любимой мягкой игрушке. В некоторых случаях дети могут выражать к подобным объектам настоящую неприязнь. Так, Дж. Боулби приводит описание ребёнка, который отличался нелюбовью к мягким игрушкам: «Известно, что вначале мать отвергала его, а затем и вовсе бросила, так что вполне вероятно, что его нелюбовь к мягким предметам каким-то образом отражала его нелюбовь к собственной матери» [2, с. 228]. Также дети используют переходные объекты не только в отсутствие своих матерей, но и в некоторых ситуациях вместо матерей. Вот несколько примеров из работы Дж. Боулби: «Мать Роя рассказала мне, что если Рой упадёт, то он не ждёт, чтобы его успокоили, а всегда просит дать ему «Сэю» (так он называет свою тряпочку). Другие две матери рассказывали мне, что, когда их сыновья приходили в себя после операции, первое, что они просили, были их предметы. Одним из этих мальчиков был Марк, которому в возрасте шести лет удалили миндалины. Приходя в себя после анестезии, он попросил «Белку», а получив её, спокойно уснул» [там же]. Дж. Боулби размышляет по этому поводу: «возможна ситуация, когда все проявления привязанности ребёнка могут быть целиком направлены на неодушевлённый предмет, а не на человека. Если это продолжается довольно длительное время, то, несомненно, может служить неблагоприятным знаком в отношении психического здоровья в будущем» [там же]. Приведённые примеры указывают, что отношения с переходным объектом не являются замещающими отсутствующую мать. Вероятнее всего переходный объект позволяет объективировать во внешней реальности отдельные репрезентации объекта и установить с ними такую форму связи, которую ребёнок не может установить с реальной матерью. Например, безопасно выразить агрессию в отношении образа «плохой» матери, не боясь при этом повредить образ «хорошей» матери, как это происходит в ситуациях выражения агрессии со стороны ребёнка по отношению к реальной матери, особенно если мать не обладает достаточной устойчивостью к амбивалентности. Ребёнок использует переходный объект для самоуспокоения, не только когда прижимает к себе или кладёт его в рот, но и когда рвёт, кусает, бросает, а затем совершает воссоединение с объектом, не испытывая тревоги отвержения. Эти манипуляции дают ему ощущение контроля над репрезентациями объекта и связанными с ними аффектами – он в любое время может получить поддержку хорошего объекта и исторгнуть из себя деструктивные репрезентации. Переходный объект, будучи в представлении ребёнка живым, но нечеловеческим объектом, замещает, но не развивает функцию ментализации в ситуациях, когда возможности ребёнка (или его матери) выдерживать амбивалентность недостаточно развиты. Проблемы начинаются в тех случаях, когда ребёнок вовсе отказывается от отношений с другими субъектами, отдавая предпочтение нечеловеческим объектам. Нечеловеческие объекты могут создавать условия для разгрузки напряжения, но они не создают условий для развития ментализации и психических структур [5], а значит, не развивают способность выдерживать и использовать для развития психики напряжение амбивалентности. Подводя итог, отмечу, что недооценка значимости амбивалентности в психической жизни человека приводит к формированию явного или имплицитного убеждения о том, что деструктивный полюс амбивалентности возможно устранить, что возможны такие «правильные» условия и действия, при которых деструктивные репрезентации – представления о собственной плохости и плохости объекта – и ассоциированные с ними аффекты не возникнут. Это убеждение усиливает свойственный нашему времени идеализм, нетерпимость и непримиримость к любым формам несовершенства, что лишь усугубляет напряжение амбивалентности, риск отыгрывания и объективации деструктивных репрезентаций во внешней реальности. Библиографическая ссылка: Толкачева О.Н. Роль амбивалентности в развитии привязанности и психических функций.//IV Фрейдовские чтения. Сборник научных трудов по материалам международной научно-практической конференции, проведенной в ЧОУВО «Восточно-Европейский Институт психоанализа» 21.05.2019 г. / Под ред. проф. М. М. Решетникова. — СПб.: ВЕИП, 2019. С. 199-210. Библиографический список:
Категория: СТАТЬИ » Статьи по психологии Другие новости по теме: --- Код для вставки на сайт или в блог: Код для вставки в форум (BBCode): Прямая ссылка на эту публикацию:
|
|
