Жизнь через призму гештальттерапии

Кажется, я шла к этому давно, не зная ему названия. Кажется, я нащупывала это в чертах своего характера, в своих желаниях быть распахнутой, показывать себя во всех своих гранях, видеть другого в любых его проявлениях.

«Я к каждому с улицы подхожу вся», - сказала когда-то Марина Цветаева. Помню, как запомнила, забрала в себя эту фразу. Потому что здесь для меня про целостность, честность, риск и спонтанность.

Мне кажется, примерно так я жила, примерно так работала. Примерно так пришла к своему второму образованию. И там, в университете, я впервые немного, совсем поверхностно, прикоснулась к гештальтерапии, когда нас знакомили с различными психологическими подходами. Прикоснулась и замерла, сделала стойку как охотничья собака – «Моё!». Моё, потому что очень «пахнет» свободой. Моё, потому что Фредерик Перлз похож на городского шамана, который плетет из слов целительные узоры и выкладывает из них тропинку, по которой человек может выйти из каких-то темных и больных мест.

Поэтому он говорит: «Ты будешь осажден, пока не пожелаешь сдаться и стать самим собой».

Стать самим собой всегда виделось мне моей главной задачей в жизни. И я пришла к обучению гештальтерапии. Занырнула туда с головой, ела это большими ложками, пила, как после большой жажды.

Четыре года обучения, встреч с чем-то очень радостным и с чем-то до невозможности тоскливым, нащупывания реальности – настоящей, голой, такой, как есть. Отказа от множества таких удобных иллюзий. Смены очков разных цветов и отказ от очков. Более обозначенного очерчивания своих границ и в связи с этим увеличивания дистанции или полного разрыва с некоторыми людьми.

Перлз говорил, что цель гештальтерапии – вырасти и повзрослеть.

У меня было четыре года роста. Меня как человека и меня как терапевта. Я пришла. Я здесь и сейчас.

И здесь и сейчас я понимаю, что для меня профессия гештальттерапевта не отдельна от моей личности, она вплетается, срастается с мировоззрением, с общими способами жить и взаимодействовать с этим миром, с тем, что ценно и важно для меня в жизни.

… Здесь и сейчас. Место, где я стараюсь жить и где предлагаю жить клиенту. Быть в настоящем… Раз, два, чувствуешь свое дыхание? Ощущаешь, как бьется твое сердце? Как твоя кожа соприкасается с тканью? А как твои подошвы стоят на полу? И какие мысли проносятся в твоей голове? И что это за чувство, которое прямо сейчас ты чувствуешь?

Это часто похоже на то, словно нужно оставаться на одном месте в реке, но мы снова и снова попадаем в течение. И нас уносит в прошлое, в альтернативные сценарии, в возможное будущее, в послания из детства, в фантазии о мнении других о нас. Держаться в этом месте так трудно. Держаться в этом месте так надо.

Отпустить прошлые схемы, отпустить проекцию «а вдруг…». Рисковать. Рисковать и быть спонтанным в каждом моменте. Это тоже тяжело и страшно сначала. Мы словно идем с завязанными глазами по незнакомой местности.  И у нас нет карты, нет указателей, нет протоптанных тропинок. Так кажется сначала…

Но потом мы учимся доверять себе, своим чувствам, своим потребностям. Это и есть внутренняя карта. Это и есть внутренние указатели направления движения. Каждый раз мы учимся быть собой, выбирая себя. Мы отлаживаем и настраиваем контакт с собой. Научаемся через ремесло Золушки перебирать внутри зерна ощущений, отделять одно от другого, узнавать свое и чужеродное внутри, раскладывать их в разные кучки, выбрасывать ненужное уже, неакутальное, то, что стало захламлять сердце.

Мы отлаживаем и настраиваем контакт с реальностью, с миром, как он есть. Учимся не навешивать на него свои проекции, снимать очки своих фантазий, убирать эту перегородку между собой и настоящим.

Мы отлаживаем и настраиваем контакт с Другим. Стараемся найти оптимальное, удобное для двоих расстояние – чтобы не было слишком далеко и мы могли слышать и видеть друг друга. Чтобы не было слишком близко, и мы могли понимать, что мы разные. Мы с трудом и иногда болью учимся принимать эту непохожесть другого на нас. Но только таким образом может происходить встреча. Пока мы схожи, мы словно смотрим в зеркало. В разнице мы начинаем видеть другого. Это бывает тяжело переносить. Ведь часто другой слишком другой. Болезненно, нежелательно, остро другой.

Но только тогда может начаться диалог. Глубокий, экзистенциальный, каждый раз меняющий что-то в нас двоих. Диалог, в котором можно греться, расти, порой раниться, но лучше узнавать себя и другого.

Диалог, в котром мы учимся говорить о том, чего по-настоящему хотим и чего по-настоящему боимся. Диалог, в котором не страшно просить, получать, открываться, отдавать, благодарить. И равно быть готовым к ответу «да» и «нет».

Я очень признательна тем людям, которые приходят ко мне со своими историями. Тем, с кем мы снимаем их слой за слоем, как на луковице, пробираемся к глубинным смыслам.

Тем, кто открывает створки своих сердец, как нежные раковины, панорамно показывает мне части свой жизни, части себя.

Тем, кто приглашает меня в свои внутренние темные каморки, по которым мы бродим среди неясных фигур и подсвечиваем их фонариком по очереди.

Тем, кто идет мне навстречу, рискует быть спонтанным и живым. Ведь из этого риска часто рождается большой и насыщенный путь, в конце которого мы оба находим что-то очень настоящее и истинное. Оба радуемся этому.

И здесь я снова и снова благодарна этим людям, потому что с каждым из них я тоже становлюсь более живой и полной.